Читаем без скачивания Так оно все и было - Евгений Лукин

Лукин Евгений

Так оно все и было

Евгений Лукин

ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО

- Трудно приходилось? - участливо спросила Светланка.

Высокий, удлиненный залысиной лоб ветерана вновь пошел морщинами. Явно не знал мужик, что ответить. Узкое серое лицо, впалые виски, малоподвижный взгляд.

- Ну вот ночной налет... - проникновенно продолжала она. - Ведь если бы не вы со своим прожектором - ведь и зенитчики бы работать не могли, так?

- Так... - не сразу и как-то даже опасливо согласился ветеран.

- А фашисты, наверное, погасить старались... Стреляли по вам... по вас...

- Стреляли...

- Ну, Петр Иваныч, миленький! - взмолилась Светланка. - Ну хоть что-нибудь! Боевой эпизод там, я не знаю, друзья-однополчане... Были ведь друзья-то?..

Собеседник надолго задумался. Потом сказал, пришамкивая:

- Были... Пашка был Грохов...

- И что он?

- Н-ну... дружили, да...

"Я с ним с ума сойду!" - в отчаянии подумала Светланка.

Дело происходило в "красном уголке" цеха мягкой мебели вблизи фанерного стенда "По ратной славе равняем шаг". В низком окошке нежно зеленела апрельская новорожденная трава. Беседа тянулась уже минут двадцать с гаком, а записывать по-прежнему было нечего.

- Про дальнейшую его судьбу ничего не знаете?

На узком морщинистом лице - недоумение, почти испуг.

- Чью?

- Друга вашего, Паши... Где он, что он?..

Ветеран с тоской поглядывал на дверь. Ничего он не знал о дальнейшей судьбе Паши Грохова. Но тут, к счастью его, дверь отворилась, и появился сменный мастер - улыбчивый живчик предпенсионного возраста.

- Долгонько вы! - бодро заметил он и дружески похлопал рабочего по спине. - Ну что, старый греховодник?.. Увидел молоденькую - и давай разливаться? Небось все подвиги свои фронтовые расписал? Смотри, Петро, скажу супруге - она тебя живо на цугундер...

- Да мы, собственно... все уже... - расстроенно сказала Светланка и со вздохом закрыла блокнот.

"Склероз огненных лет" - вот как это называется.

Первая осечка за два месяца. Обидно... Светланка обогнула фанерный "Знак качества" мегалитических размеров и двинулась в растрепанных чувствах к двухэтажному зданию конторы.

А ведь, казалось, все было продумано до тонкости. Соврать утром доверчивой редакторше, что статья уже написана, просто нуждается в уточнениях, зайти в цех, поговорить с ветераном, затем выждать, когда начнется бюро парткома, и, вернувшись в опустевшую редакцию, за пару часов без спешки накатать обещанные двести строк...

Кто ж предполагал, что попадется такой ветеран!

Идущая навстречу женщина вежливо с ней поздоровалась. На мебельной фабрике Светланку уже знали в лицо. Не шутка, чай, - корреспондент многотиражной газеты. Почти начальство.

Поскуливали вдалеке циркулярки, пахло свежей стружкой и вообще веяло деревней. Земля припорошена опилками, как хвоей в сосновом бору. Шум и зловоние издает один только увенчанный уродливыми циклонами цех ДСП, куда Светланку, слава Богу, не посылали еще ни разу...

Что ж ей теперь врать-то?..

А вдруг он вообще не воевал? Бывали ведь случаи, когда и документы подделывали, и медали незаконно цепляли... Ну как это: прошел всю войну - и ничего не запомнил!..

Нет, одна надежда - на Аристарха. Лишь бы он никуда не увеялся. Может, присоветует что-нибудь...

К радости ее, Аристарх, вальяжный красавец тридцати неполных лет, был на месте.

Когда Светланка два месяца назад впервые увидела будущего своего коллегу, она мысленно ахнула и с замиранием подумала: "Кобель..." Так оно и оказалось. Даже если разделить на шестнадцать все то, что об Аристархе, округляя глаза, шепотом рассказывала Светланке старушка редакторша, картина выходила достойная Рабле.

Умница, талант, но лентяй - редкостный. По традиции раз в месяц его собирались увольнять, однако Аристарх вовремя спохватывался, "шел в народ" (как он это обычно сам называл) и приносил очерк - настолько блестящий, что даже неловко было публиковать сей шедевр в многотиражке. А на столе редакторши возникала отмытая бутылка, и в ней - белая лохматая хризантема, похожая на мордашку болонки.

Ну вот как его такого уволишь?

Поначалу было страшновато: не дай Бог, начнет приставать! Приставаний, однако, не последовало - и Светланка чуть не взбесилась. К счастью, до нее вовремя дошло, что Аристарх просто положил себе за правило не: заводить интрижек на работе. В этом он был подобен лисе, которая тоже, говорят, никогда не крадет кур рядом со своей норой.

В итоге они подружились...

- Чай? Кофе?.. - Как всегда, Аристарх был со Светланкой виновато-обворожителен ("Да я бы хоть сейчас в койку, но... сама понимаешь. Принципы...").

- Откуда у тебя кофе? - устало поинтересовалась она. - Дамы снабжают?

- Они, солнышко, они... Итак, кофе?

Светланка судорожно вздохнула.

- Можно я в окошко подымлю? Пока Лексевны нет...

- Хочешь - раму высажу? - галантно предложил некурящий Аристарх.

- Да ну тебя!.. - Она открыла форточку и, устроившись на подоконнике, извлекла из сумочки сигареты.

- А что такая мрачная? - осведомился он, наполняя водой из графинчика два граненых стакана. - Не тот ветеран пошел?

Светланка нервным взмахом погасила спичку и, затянувшись, выбросила дым из ноздрей.

- Зла не хватает! - сказал она. - Час, понимаешь, час с лишним! И ничего! Ни-че-го... Как партизан!

- Так, может, он и был партизан?

- Прожекторист он был! Дошел чуть не до Берлина!.. И ни одной подробности. Вот так! То ли воевал, то ли... не знаю!

Оба задумались. Затем вода в стакане взбурлила. Аристарх переложил кипятильник.

- Нет... - рассудительно сказал он, аккуратно вскрывая баночку дефицитного продукта - и вскоре по тесной редакции распространился умопомрачительный кофейный аромат. - Это ты зря. Липовый ветеран существо говорливое, убедительное. А раз молчит, значит, в самом деле воевал... - Аристарх, не спрашивая, добавил полторы ложки сахара и, размешав, поднес ей стакан на блюдце. - Просто не знает, о чем рассказывать. В атаку не ходил, подвигов не совершал, честно светил из своего прожектора... Осторожно, горячий!

- Спасибо! - Светланка поставила блюдце на подоконник. - Утешил... А что писать?

- Н-ну... налей водицы, как водится... "В грозную годину войны, когда весь наш советский народ..."

- Это рабкоровский материал! Воспоминания ветерана. Там его подпись должна стоять. Его, а не моя, понимаешь?

- Еще проще!.. "Сейчас, в преддверии годовщины Великой Победы, я вновь и вновь вспоминаю..." Сколько она тебе строк оставила? Сто?

- Двести.

- А... Тогда так: "Сейчас, когда родная страна встречает новыми трудовыми подвигами славную годовщину Великой Победы советского народа над немецко-фашистскими захватчиками, перед моими глазами вновь и вновь встает..."