Читаем без скачивания Предохранитель - С Бескаравайный

Бескаравайный С С

Предохранитель

Бескаравайный С.С.

Предохранитель

Психология от других наук

отличается тем, что пациенты

лгут. Бессознательно, под

действием предрассудков, от

скуки и страха...

Но пуще того лгут

психологи.

Из наблюдений философа.

Тетка уже почти дошла до кондиции. Сейчас в ней мало осталось от дородной и тучной матроны, которая своим важным видом раздвигала толпу на улицах. Голова тряслась, слезы текли по щекам, а пальцы готовы были поломать друг друга.

- И каждый из них... Ведь поезд так часто останавливается. Каждый может потребовать платы за простой.

- Это естественно. Они все наглецы, - мягкий баритон Адриана гипнотизировал.

- Но они дети!! А я так привыкла отвечать!

- Я знаю.

- Но плата за простой!! - она была готова разозлиться.

- Уйдите от этого выбора, - в голосе психолога прорезались нотки приказа. Черные глаза будто пригвоздили кондукторшу к месту. Он заставлял слушать себя, - Пока вы будете злиться на пассажиров, пока будете собирать с них деньги, вы всегда можете матюгнуться. Не злитесь. Совсем не злитесь.

- Не злиться...

- Вам не нужны их деньги, вам не надо сдавать выручку. Вы свободны.

- Я понимаю, - у нее появилась легкая отрешенность в голосе, и Адриан испугался, не переборщил ли он с гипнозом.

- Потому вы теперь будете отвечать шуткой. Только улыбкой, смехом и шуткой.

- Только так.

- Я дам вам файл с перечнем хороших детских острот. Каждое утро перед работой вы будете разучивать две штуки. И вам не будет страшно. Никогда, пульс пациентки, стучавший в его наушном микрофоне, замедлялся. Она усваивала информацию.

- Никогда.

- Повторяйте: "Мне никогда не будет страшно".

- Мне никогда не будет страшно.

Адриан еще секунду упирался взглядом в ее зрачки, потом отвел глаза и тактично перешел от стола к окну - ей нужно было время привести себя в порядок.

За стеклом шумел осенний дождь, капли влаги бежали по кирпичу и бетону.

- Полагаю этого сеанса вполне достаточно. Для закрепления эффекта можете специально почитать детскую литературу. Если будут рецидивы обращайтесь.

- Да, - в ее голос вернулась смесь уверенности и хамства.

- Тогда - счастливо катать детей на железной дороге, - Адриан обернулся и с теплой, очень натуральной улыбкой проводил пациентку к выходу.

Дверь закрылась, он стер с лица добродушие и несколько секунд смотрел на латунь дверной ручки. Два часа лучшего утреннего времени ушли на пустопорожнюю фобию. Получившая наследство кондукторша желала работать по старой специальности и устроилась на большой детский аттракцион в городке сказок. Сколько бы денег она не выложила - это не его профиль. Пусть такими новенькая занимается.

- Ирм! Запиши в оглавление подпункт: аспекты аффилационных мотивов при изменении социального положения, - из нее надо выжать хоть что-то кроме денег.

- Зафиксировано, - букет подсолнухов на дисплее отозвался исполнительным бодрым голом, - Отчет по ней в стандартной форме?

- Да. Сегодня еще кто-то есть?

- На полдень назначено Захарчевскому.

- Помню, помню. Еще кто-то был.

- Сентраков. Только что позвонил - у него неприятности на работе. Будет завтра.

- Добро, - Адриан закрыл экран ноутбука, вышел в коридор.

Психолог был средних лет человеком, с крупной коротко стриженой головой и резкими чертами лица. Адриан отличался той пышущей здоровьем полнотой, когда человек кажется окружающим воплощением жизнелюбия. Еще немного жира и он будет оплывающим толстяком, мрачно слоняющимся по коридорам, но даже сейчас всех его усилий и диет не хватает, чтобы произвести впечатления крепко сбитого, хозяйственного человека. Потому легкая походка, улыбка на гладко выбритом лице и радость жизни в глазах.

Маленький, с половину коммунальной квартиры, садик, куда он шел, официально служил местом психологической разгрузки. Десяток больших кадок с кустами, травой и мхом, вырубленные из коряг кресла и кусочек неба над головой, по случаю осени закрытый стеклом. Там трепались между сеансами, курили и делали вид, что решают важные проблемы. Психологам всегда проще обосновать свои просьбы в дополнительных благах.

- Привет, Максимыч, - Адриан покрутил головой, но никого другого здесь не было.

- Добрый день, - маленький седой старичок, дымивший у колонны, занимался острым страхом смерти.

- Что нового? - он развалился на "стульчике" между двумя клумбами и прикрыл глаза.

- Мы, Виноградов, по-прежнему легко забываем старое, - тот был не в духе.

- Да брось ты, носишься со своей врачебной этикой, как с писаной торбой. Я ж не имена у тебя выпытываю.

- Все книгу пишешь? - Максимыч забросил окурок в урну и механически разглаживал усы.

- Ай, - Адриан скорчил гримасу несправедливо обиженного, показавшись старику коряво отлитой маской трагедии, нацепленной на статую, - Лучше скажи, свежая партия управленцев когда будет?

- Мне не докладывали, - он посмотрел на часы и ушел.

Положительно, кто-то его задел за живое. Достоверно рассказал кошмар, выплеснул помои из своей души. Максимычу трудно залезть под панцирь, пробиться сквозь равнодушие, облегающее сокровенные чувства. Значит что-то, созвучное его собственным страхам. Адриан пару минут развлекался, сквозь прищур наблюдая за маленьким поливальным автоматом и представляя себе эти страхи. Ну да ладно, пора работать.

Второй посетитель, присланный из низовых звеньев корпорации, отобрал весь остаток дня. Задерганный семьей и работой, жутко уставший пятидесятилетний человечек. На его голове остались редкие клочки растительности, а в душе - осколки надежды. Он провкалывал свою семью - дочь и сын сейчас занимались непонятно чем, и как подозревал, скоро опять уволятся, жена состарилась настолько, что кроме своих болезней и сериалов, ничем не интересовалась. Работа отбирала все время, но карьеры сделать не удалось: Захарческий оставался тем маленьким начальником, что всегда висит на грани сокращения и которому дают только самые крошечные, из вежливости, взятки. Адриан изображал все признаки внимания и отстукивал на дисплее команды: схема личности посетителя, которую рисовали программы, уже почти сложилась.

- А что вы больше всего любите в жизни? - участливое загорелое лицо психолога казалось продолжением янтарного панно за его спиной.

- Работу, - без колебаний ответил пациент.

- Но не можете же вы любить ее всю? Вы так долго говорили о надоевшей должности, о сверхурочных часах.

- Это конечно. Работать хорошо в норму. Если б без всей этой волокиты, - Захарческий потер ладони.

- А что на самой работе? Восемь часов сплошного удовольствия? Ведь тоже нет, сами понимаете. Вам что-то нравится больше другого? Коллеги? Подчиненные, равные по статусу или начальство? Нет. Пойдемте дальше. Может, вам нравится рабочий кабинет - стены, мебель, вид из окна? - пациент под взглядом Адриана замялся, - Тоже нет. Скорее вы к нему привыкли. Тогда остается лишь предмет, с которым вы работаете. Собственно, ваше ремесло.

- Канцелярские принадлежности. Когда свежая пачка бумаги открывается, да по ней новым пером пишут - это же чудо! - и на самый краткий миг глаза Захарчевского просветлели, а в фигуре мелькнуло нечто жреческое.

- Так зачем вам растрачивать сердце на остальных людей?

- То есть?

- Я не предлагаю вам бросить семью, упаси господь. Но если вы будете пускать их в свою душу - вы окончательно станете дряхлым затурканным старикашкой. Жена истреплет ваши нервы, за этим последует срыв и увольнение с работы, а детишки по мелочам вытащат из вас последние сбережения. Останется только пенсия и воспоминания о запахе чернил.

Пациент слегка побледнел, и будущность ему радужной не представлялась.

- Защититесь равнодушием, - в голосе Адриана не было ничего от дьявола-искусителя, напротив, таким голосом советуют надежные старые друзья, - Станьте черствым, сухим. Чуточку эгоистичным. Покажите это близким. Проявите волю. Скоро они и не заикнутся о деньгах - будут знать, что все равно не дадите. А жена не станет среди ночи гнать вас в аптеку, сообразит еще днем купить все лекарства.

Захарчевский смотрел на него чуть обалдело.

- Любите скоросшиватели больше людей - тогда ближние не причинят вам вреда.

Он с сомнением кивнул облысевшим черепом.

- Понимаю, понимаю, это же...

Психолог склонился к дисплею, и перевел разговор на время следующих сеансов. Пациент отвечал рассеяно, загибая пальцы и придумывая, как ловчее скрутить фигу супруге.

Последние полчаса удалось выкроить на редактирование книги. Ничто не мешало Адриану заниматься этим дома, но рабочий кабинет есть рабочий кабинет - он располагает к труду. Дома нет того чувства постоянной необходимости в психологических мыслях, нет того стрекала, что подгоняет творчество.

Было на работе еще одно дело. Новенькая. Лена. Добрые большие глаза, коса до пояса, ладная фигура, мягкость движений. Будет обидно, если ее возьмут в оборот Рустиковы, эта парочка, что занимается сексуальными маниями. Атмосфера порочности вокруг них вроде запаха хороших духов незаметная сразу, сильно бьет в голову через пять минут. А со стороны Лена производит впечатление неиспорченной души. Надо попробовать.