Читаем без скачивания Книга формы и пустоты - Рут Озеки

Рут Озеки

Книга формы и пустоты

Ruth Ozeki

THE BOOK OF FORM AND EMPTINESS

© Ruth Ozeki Lounsbury, 2021

© Яковлев А., перевод, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Посвящается моему отцу,

чей голос до сих пор наставляет меня

(Pro captu lectoris) habent sua fata libelli.

В зависимости от способностей читателя

у каждой книги своя судьба.

Вальтер Беньямин «Я распаковываю свою библиотеку»

В самом начале

Книга должна где-нибудь начинаться. Одна отважная буква должна первой шагнуть в строку, начав собой шеренгу добровольцев, и вдохновить своей смелостью первое слово, за которым потянется предложение. Так постепенно набирается абзац, затем страница, и вот уже на подходе вся книга, она рождается, она обретает и пробует голос.

Книга должна где-нибудь начинаться – и эта книга начинается здесь.

Мальчик

«Тссс… Послушайте!»

Это моя Книга, и она разговаривает с вами. Слышите?

Ничего страшного, если не слышите. Это не ваша вина. Вещи все время разговаривают, нужно просто научиться их слушать, если уши ещё не настроены.

Для начала можно воспользоваться глазами, потому что глаза – это просто. Посмотрите на вещи перед собой. Что вы видите? Судя по всему, книгу, и уже очевидно, что эта книга с вами разговаривает, так что попробуем теперь что-нибудь более сложное. Стул, на котором вы сидите. Карандаш в кармане. Кроссовка на ноге. Все еще не слышите? Тогда встаньте на колени и положите голову на стул или снимите ботинок и поднесите его к уху. Хотя нет, погодите – если вокруг люди, они подумают, что вы сошли с ума, так что потренируйтесь пока с карандашом. Карандаш хранит в себе целые истории, и он безопасен, если только не втыкать его острием себе в ухо. Просто поднесите его к голове и прислушайтесь. Слышите шепот дерева? Призрак сосны? Бормотание свинца?

Иногда голосов бывает несколько. Бывает, от одной вещи исходит целый хор голосов, особенно если это какое-нибудь искусственное изделие, прошедшее через цепочку разных изготовителей. Но не пугайтесь. Думаю, всё зависит от того, что за день был тогда в Гуандуне или Лаосе, или где там стоит их старая потогонная фабрика. Если денек выдался хороший и если их там посетила приятная мысль в тот самый момент, когда эта, скажем, втулка прокатилась по конвейеру и прошла через их руки, тогда эта добрая мысль и застряла в ее отверстии. Порой это даже не столько мысль, сколько чувство. Приятное тёплое чувство, ну, например, любовь. Такое солнечно-жёлтое.

Но если так случилось, что в шнурках вашей обуви запуталось чувство печали или даже злости, тогда берегитесь, ведь такая обувь может отколоть номер – например, подвести ваши ноги к витрине магазина «Найк», которую вы вдобавок разобьете бейсбольной битой, выточенной из озлобленного дерева. Если такое случится, не вините себя. Просто извинитесь перед витриной, попросите прощения у стекла, но что бы вы ни натворили, не пытайтесь ничего объяснять людям. Полицейского, который вас задержит, не волнуют отвратительные условия труда на фабрике бейсбольных бит. Его не впечатлят истории бензопилы или того крепкого ясеня, которым эта бита была раньше, так что держите рот на замке. Сохраняйте спокойствие. Будьте вежливы. Не забывайте дышать.

Самое главное – не расстраиваться, иначе эти голоса возьмут верх и завладеют вашим разумом. Вещи – они приставучие. Они любят занимать место. Им нужно внимание, и если дать им волю, они могут свести с ума. Так что помните: нужно быть кем-то вроде авиадиспетчера… нет, стоп, лучше дирижером большого духового оркестра, состоящего из всего этого джазового хлама на планете. Так, словно паришь где-нибудь в космическом пространстве, стоя во фраке на этой огромной всемирной мусорной куче, твои волосы зачесаны назад, дирижерская палочка возносится вверх – и вот на какой-то прекрасный краткий миг нетерпеливые голоса столпившихся вокруг тебя вещей стихают в ожидании твоего знака.

Музыка или безумие. Все зависит от вас.

Часть первая

Дом

Всякая страсть граничит с хаосом, но страсть коллекционера граничит с хаосом воспоминаний.

Вальтер Беньямин «Я распаковываю свою библиотеку»

Книга

1

Значит, начнем с голосов.

Когда он начал их слышать? Когда был ещё совсем маленьким? Вообще-то, Бенни всегда был маленьким, он рос медленно, словно клетки его тела не хотели размножаться и занимать место в этом мире. А когда ему исполнилось двенадцать, он вообще практически перестал расти – в том самом году, когда погиб его отец, а мать начала полнеть. Казалось даже, что Бенни потихоньку уменьшается по мере того, как увеличивается Аннабель – как будто она впитывает горе своего маленького сына вместе со своим горем.

Да. Как-то так.

Выходит, голоса и начались примерно тогда, вскоре после гибели Кенни? Он попал под машину – точнее сказать, под грузовик. Кенни Оу был джазовым кларнетистом – правда, его настоящее имя было Кенджи, и мы будем называть его так. Играл он в основном свинг и биг-бэнд[1], на свадьбах и бар-мицвах, а еще в модных хипстерских клубах в центре города, где тусуются бородатые чуваки в порк-паях[2], клетчатых рубашках и потертых твидовых пиджаках Армии спасения. Так вот, он отыграл концерт, а потом выпил со своими друзьями-музыкантами, а может, курнул, или что-то в этом роде – совсем немного, но достаточно, чтобы не чувствовать необходимости сразу вставать, споткнувшись и упав в переулке по дороге домой. Он лежал недалеко от дома, всего в нескольких метрах от покосившейся калитки, которая вела к заднему крыльцу его дома. Проползи он ещё немного, и все бы обошлось, но он вместо этого просто лежал на спине, в пятне тусклого света от уличного фонаря, у мусорного бака Благотворительного магазина Евангельской миссии. Долгие зимние холода уже отступали, и в переулке висел весенний туман. Кенджи лежал там, глядя на луч света и роившиеся в нем крохотные капельки влаги. Он был пьян. Или под кайфом. Или и то, и другое. Свет был прекрасен. В тот день Кенджи поругался с женой. Возможно, он сожалел об этом. Может быть, он мысленно клялся, что исправится. Кто знает, что он там делал? Может быть, он заснул. Будем надеяться, что так. Во всяком