Читаем без скачивания Матильда Кшесинская. Жизнь в изгнании. Документальная повесть - Галина Вервейко

Матильда Кшесинская. Жизнь в изгнании

Документальная повесть

Галина Вервейко

© Галина Вервейко, 2017

ISBN 978-5-4483-6753-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Имя Матильды Феликсовны Кшесинской в России больше известно благодаря её особняку, в котором в дни революций 1917 года обосновались большевики. С балкона этого дома В. И. Ленин прочитал свои знаменитые «Апрельские тезисы». Но что же случилось с хозяйкой этого особняка? В этой книге рассказывается о судьбе Матильды Феликсовны после того как ей пришлось бежать из своего собственного дома, чтобы спасти жизнь. Она была монархисткой, судьба которой была тесно связана с Императорским домом Романовых. Двадцать семь лет своей жизни посвятила балету в Мариинском и других Императорских театрах, имея звание Заслуженной артистки Императорских театров. И уже с первых дней февральской революции ей было ясно, что жизнь её и сына Владимира, который являлся потомком Романовых, находится под угрозой. Ей приходилось скрываться в Петрограде, а затем на Юге России – в дни гражданской войны. Когда стало ясно, что победа на стороне Красной армии, она вместе с другими беженцами из Российской империи отбывает в эмиграцию. Как сложилась её жизнь во Франции? С кем из русских эмигрантов она общалась? И как складывались её отношения с иностранцами? Об этом и будет идти речь в данной книге.

Часть первая. В революционной России

«Нельзя огулом хаять народ!»

А «белых», конечно, можно.

Народу, революции всё прощается, – «всё это только

эксцессы».

А у белых, у которых всё отнято, поругано,

изнасиловано, убито, – родина, родные колыбели и

могилы, матери, отцы, сёстры, – «эксцессов»,

конечно, быть не должно.

«Революция – стихия…»

Землетрясение, чума, холера тоже стихии. Однако

никто не прославляет их, никто не канонизирует, с

ними борются. А революцию всегда «углубляют».

«Народ, давший Пушкина, Толстого».

А белые не народ.

Глава 1. Февральские беспорядки в Петербурге

Наступила зима. Светлейшая княгиня Романовская-Красинская, русская эмигрантка, а в прошлом Заслуженная артистка Императорских театров России – Матильда Кшесинская, старалась гулять в пасмурные дни по улицам Парижа середины двадцатого века, которые отдалённо напоминали ей февраль 1917 года в Петрограде. Какой тревожный и неспокойный выдался этот месяц! Особенно последние его дни. Матильда вспомнила, на каком месте заканчивались её мемуары. Ах, да! Она описывала свой последний приём в Петрограде в её известном особняке (французские туристы рассказывали ей, что теперь в нём расположен музей о большевиках).

22 февраля она дала обед на двадцать четыре персоны. А на следующий день, 23 февраля, экономка, как обычно бывало после больших приёмов, проверяла серебро, хрусталь и бельё. В это время один из служащих в доме прибежал взволнованный с улицы, сообщив, что по Большой Дворянской улице движется несметная толпа людей. Начались уличные выступления, чего все давно боялись и ожидали. Слава Богу, толпа прошла мимо дома Кшесинской. В первые три дня ещё все надеялись, что всё уладится и успокоится.

25 февраля в Александринском театре давался бенефис артиста Юрьева. И Матильда Феликсовна рискнула на нём побывать. Мейерхольдом был поставлен спектакль «Маскарад» Лермонтова. Как известно, режиссёр спектакля был новатором театрального дела, а артист Юрий Юрьев был её хорошим знакомым, поэтому Кшесинская несмотря ни на что решила посетить спектакль.

Юрий Михайлович Юрьев был ровесником М. Ф. Кшесинской. С 1893 по 1917 годы он был одним из ведущих актёров Александринского театра со званием Заслуженного артиста Императорских театров. Юрьев сыграл немало ролей классического репертуара. Заметный период его творческой биографии был связан с именем режиссёра Всеволода Мейерхольда. Он играл центральные роли в его постановках. И в свой бенефис играл роль Арбенина.

На улицах в этот день, на удивление, было спокойно. И Кшесинская благополучно проехала туда и обратно.

А на следующий день тревожно зазвонил телефон. Матильда сердцем почувствовала, что сообщение будет не из приятных. К ней уже который раз звонил полицмейстер их участка генерал Галле. Он предупреждал балерину, что положение в городе очень серьёзное. И ей нужно спасать имущество своего дома, пока ещё есть время. В течение всего дня Галле постоянно телефонировал Кшесинской и держал её в курсе всех событий дня. Всё-таки тогда он ещё думал, что всё успокоится, говоря:

– Матильда Феликсовна, будем всё-таки надеяться на лучшее, я думаю, что если нарыв лопнет, то наступит улучшение в политической обстановке.

«Его совет спасать, что могу из своего дома, пока не поздно, поставил меня в безвыходное положение. Когда я взглянула вокруг себя на всё, что было у меня драгоценного в доме, то не знала, что взять, куда везти и на чём, когда кругом уже бушует море. Мои крупные бриллиантовые вещи я дома не держала, они хранились у Фаберже, а дома я держала лишь мелкие вещи, которых было невероятное количество, не говоря уж о столовом серебре и обо всём другом, что было в доме», – описывала своё состояние Кшесинская, а ныне Светлейшая княгиня Романовская-Красинская.

На следующий день, 27 февраля, стало ясно, что никакого успокоения уже ожидать нельзя. С каждым часом в городе становилось всё тревожнее. Всё самое драгоценное, что попалось танцовщице под руку, она сложила в саквояж, чтобы быть готовой на всякий случай бежать из дома.

В тот вечер всем, кто был в доме Кшесинской на ужине, было не до еды: ей, сыну Вове, его воспитателю Георгию Адольфовичу Пфлюгеру и двум артистам балета – Петру Владимирову и Павлу Гончарову. Выстрелы стали раздаваться рядом с домом. Им стало ясно, что нужно срочно уходить, пока толпа не ворвалась в него…

Матильда нашла самое скромное из своих меховых вещей, чтобы не быть заметной на улице. Она надела бархатное пальто, обшитое шиншиллой, и накинула на голову платок. В это время её любимый фоксик Джиби смотрел на свою хозяйку огромными глазами, полными ужаса. Он почувствовал, что что-то случилось, все собираются уходить из дома, а его забыли! Кто-то из мужчин схватил его на руки, кто-то взял саквояж с драгоценностями. Был восьмой час вечера. Все выскочили из дома на улицу. Но куда бежать? И тут Матильда вспомнила про артиста Юрьева из их драматической труппы, у которого она на днях была на спектакле в Александринском театре. Он жил на этой же улице. Почему-то танцовщица была уверена, что он даст ей приют, хотя бы на первые дни. Так и случилось. Юрьев жил в самом начале Каменноостровского проспекта, в доме Лидваля, на пятом этаже, у самой крыши. Три дня, не раздеваясь, вся компания из дома Кшесинской, провела у него.

Фёдор Иванович или Иоганн Фридрих Лидваль был шведского происхождения, а в то время был российским архитектором. В Петербурге он строил доходные дома, банки и гостиницы (самая известная – «Астория»). В этом доме, который так и именовали «дом Лидваля», по Каменноостровскому проспекту, 1—3, построенном в стиле модерн с высокими большими окнами, архитектор проживал и сам до своей депортации в Щвецию в 1919 году.

«Поминутно в квартиру врывалась толпа вооружённых солдат, которые через квартиру Юрьева вылезали на крышу дома в поисках пулемётов. Солдаты нам угрожали, что мы все головою ответим, если на крыше найдут пулемёты. С окон квартиры пришлось убрать все крупные вещи, которые с улицы толпа принимала за пулемёты и угрожала открыть огонь по окнам», – с ужасом вспоминала те дни Матильда Феликсовна.

Все люди в квартире Юрьева сидели в проходном коридоре, где окон не было, чтобы шальная пуля не попала в кого-нибудь случайно.

В эти дни люди Кшесинской приносили им из дома еду. Они почти все остались верны своей хозяйке, кроме двух женщин – экономки Рубцовой и коровницы Екатерины. Когда случился переворот, Катя стала красть вещи танцовщицы, и Матильду это не удивило, так как девушка была бедной крестьянкой. Матильду глубоко поразило поведение Рубцовой. Её муж Николай Николаевич Рубцов был в Мариинском театре художником-декоратором, которого артисты хорошо знали и любили. Они с женой дружно жили и хорошо принимали людей в своём доме. Когда художник умер, то вдова осталась без всяких средств. Кшесинская взяла её в свой дом в качестве экономки, выделила для её семьи хорошее помещение в нём, где она расположилась с детьми. Покойный Н. Н. Рубцов любил играть в покер с артистами труппы. И в память его в этих играх за каждой игрой они стали откладывать сумму в пользу его вдовы. Ей выдавалась каждый раз после игры помощь. Таким образом, для того времени у неё накопилась громадная сумма – 20 тысяч рублей. И вот эта самая Рубцова, которой уделялось так много внимания в доме Кшесинской, первой предала её. Как рассказали люди из дома, она с распростёртыми руками встретила революционеров, сказав им: