Читаем без скачивания Дом любви и печали - Мэрилин Мерлин

Annotation

Постепенно расплывчатое пятно начало приобретать более четкие контуры. Теперь широко распахнутые от изумления глаза молодой писательницы ясно увидели застывшую без движения стройную женскую фигуру в элегантном снежно-белом платье. Лицо призрака с размытыми чертами было повернуто в сторону Моники.

– Кто вы? – невольно вырвалось у молодой женщины. – Зачем вы здесь?

Призрак молчал, продолжая стоять, не меняя позы. Моника почувствовала, что ее охватывает паника. Непроизвольно она сделала шаг в сторону неподвижной, одетой в белое женской фигуры, но в этот момент призрак начал блекнуть, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее и, наконец, совсем исчез, словно его и не было. Но одновременно до ушей Моники донесся едва слышный тихий голос, полный страдания и муки. Слов разобрать было невозможно, и в сердце молодой женщины закрался непреодолимый страх…

Мэрилин Мерлин

Читайте в следующем номере

Мэрилин Мерлин

Дом любви и печали

Постепенно расплывчатое пятно начало приобретать более четкие контуры. Теперь широко распахнутые от изумления глаза молодой писательницы ясно увидели застывшую без движения стройную женскую фигуру в элегантном снежно-белом платье. Лицо призрака с размытыми чертами было повернуто в сторону Моники.

– Кто вы? – невольно вырвалось у молодой женщины. – Зачем вы здесь?

Призрак молчал, продолжая стоять, не меняя позы. Моника почувствовала, что ее охватывает паника. Непроизвольно она сделала шаг в сторону неподвижной, одетой в белое женской фигуры, но в этот момент призрак начал блекнуть, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее и, наконец, совсем исчез, словно его и не было. Но одновременно до ушей Моники донесся едва слышный тихий голос, полный страдания и муки. Слов разобрать было невозможно, и в сердце молодой женщины закрался непреодолимый страх…

* * *

Крупные капли дождя громко стучали по крыше автомобиля известной писательницы Моники Зеллер.

– В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, – сказала Сьюзен Томпсон, кивнув на залитую проливным дождем узкую улочку и скорчив недовольную гримасу. – Черт тебя дернул ехать именно сегодня, Моника! А что, если мотор заглохнет?

– Не каркай, Сьюзен, – одернула писательница своего литературного агента, зная ее нетерпеливый и вздорный характер. – Я не могу дольше тянуть с переездом. Ты видела щит на шоссе? Там написано, что до Брайтона осталось всего десять миль…

– Эти десять миль тянутся целую вечность, – не унималась Сьюзен. – И зачем тебе понадобилось покупать этот дурацкий старый дом? Так далеко от Лондона – ты не выдержишь!

– Выдержу, вот увидишь!

– Нет, деревенская жизнь – это не для меня, – продолжала Сьюзен. – Ты недооцениваешь Лондон, моя дорогая. Именно в нем сконцентрированы все финансовые ресурсы и карьерные перспективы, а не в этой чертовой дыре! Для молодой и перспективной писательницы вроде тебя, Моника, Лондон – это настоящий Клондайк! И еще: если я правильно себе представляю, то для каждой встречи с тобой мне придется пилить в такую даль? Ну это же чистое издевательство!

– Но вообще-то человечество изобрело телефон, – возразила Моника. – И разве ты не говорила мне, что для хорошего автора готова даже на подвиг? Скажу тебе в утешение, что именно известная оторванность от мира поможет мне написать новый бестселлер. Единственное, что мне сейчас нужно, так это одиночество и полная тишина.

Последние слова молодой писательницы прозвучали как-то уныло.

– Никак не забудешь его? – участливо спросила Сьюзен.

Молодая женщина молча кивнула в ответ.

– Моника, – опять заговорила Сьюзен. – Ни один мужчина в этом мире не стоит того, чтобы из-за него так убиваться! Когда-нибудь ты будешь вспоминать эти свои страдания со смехом, поверь мне…

– Может быть, когда-нибудь, – отозвалась Моника. – Но не сейчас. Я безумно любила Ральфа, Сьюзен, а он взял и променял меня на эту дикторшу с радио.

– С этим Ральфом Майерсом не ты одна наплакалась. Я тебя предупреждала с самого начала, но ты же, разумеется, всех умней – зачем тебе меня слушать? Я знала, что этот тип попользуется тобой, а потом бросит.

– Ты неправа, Сьюзен, – возразила Моника. – В Ральфе есть много хорошего, просто ты не знаешь его так близко, как я.

Горечь расставания с возлюбленным яростно терзала ее сердце, и она решила освободиться от нее традиционным для писателя способом – выплеснуть накопившуюся боль на страницах новой книги.

– Ну, наконец-то! – радостный возглас Сьюзен вывел Монику из охватившего ее внутреннего оцепенения.

Впереди показались первые дома Брайтона.

– Сколько еще пилить до твоего дома?

– Всего несколько миль, – ответила Моника. – Я была здесь только один раз с агентом по продаже недвижимости, но дорогу я найду, можешь быть уверена. Этому дому уже пятьдесят лет, но он в превосходном состоянии. Скоро сама увидишь – мы уже через несколько минут будем на месте.

– С пустым бензобаком вряд ли! – Сьюзен кивнула в сторону панели управления: стрелка уровня горючего нервно трепетала на самой нижней отметке.

– Тут рядом есть автозаправочная станция, заедем туда – и никаких проблем! – ответила Моника и вывела автомобиль на боковую улицу.

Если бы она знала, что проблемы у нее только начинаются…

* * *

Служащий бензоколонки в перепачканном машинным маслом комбинезоне с откровенным любопытством провинциала рассматривал двух элегантно одетых женщин в шикарном автомобиле.

– Мистер, скажите, пожалуйста, далеко ли отсюда Гроверспарк? – спросила Сьюзен, открыв боковое стекло.

– Гроверс-парк? – мужчина отступил на шаг назад и окинул обеих женщин растерянным взглядом.

– Ну да, Гроверс-парк, – повторила Сьюзен, удивившись, как и Моника, странной реакции мужчины, во взгляде которого читались удивление и страх.

– Вы же местный житель! Не могли бы вы нам подсказать, как побыстрее туда добраться?

Мужчина все еще молчал, чувствовалось, что он колеблется.

– А что… что вам надо в Гроверс-парке? – мужчина взял себя в руки и заговорил, но в его голосе ясно слышались тревожные нотки. – Если вы действительно собрались в Гроверс-парк, то я, конечно, не смею вас задерживать, но на вашем месте я бы остановился в каком-нибудь другом месте, да хоть в кемпинге…