Читаем без скачивания В поисках чуда (с илл.) - Лев Бобров

Л. БОБРОВ

В ПОИСКАХ ЧУДА

Я ПАМЯТНИК ВОЗДВИГ…

Когда-нибудь человечество поставит памятника выдающимся изобретениям — инструментам, машинам, приборам, конструкциям. Памятник первому Спутнику — воплощение этой надежды. То будут монументы в честь коллективного разума. Он достоин бронзы, мрамора и стали!

Летописцы древности насчитывали семь чудес света. А их, оказывается, было вовсе и не семь.

Видел я стены твои, Вавилон, на которых просторноИ колесницам; видал Зевса в Олимпии я,Чудо висячих садов Вавилона, колосс ГелиосаИ пирамиды — дела многих и тяжких трудов;Знаю Мавзола гробницу огромную. Но лишь увиделЯ Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч,Все остальное померкло пред ним, вне пределов ОлимпаРавной ему красоты солнце не видит нигде…

Этот стихотворный реестр, включающий семь названий, принадлежит греческому поэту Антипатру Сидонскому (II–I века до нашей эры). Римский историк Плиний Старший добавил сюда еще маяк, воздвигнутый на острове Фарос близ Александрии. Впрочем, нет, не добавил — ввел в список, вычеркнув из него фортификационные сооружения Вавилона. В некоторых сочинениях, напротив, сохранены именно вавилонские твердыни — на сей раз за счет вавилонских же висячих садов («садов Семирамиды»); вероятно, темпераменту автора импонировала скорее устрашающая мощь военных укреплений, нежели мирное благолепие зеленых кущ. Зато другие, видимо предпочитая рискованным одиссеям добровольное заточение в прибежище знаний, давали отставку Фаросскому маяку, чтобы заполнить вакансию Александрийской библиотекой. Эллины патриотично ратовали за алтарь Зевса в Пергаме, а римляне (не менее патриотично) — за амфитеатр Колизей.

Средневековая христианская литература, стремясь обезопасить читательские мозги от малейших рецидивов языческой ереси, пыталась канонизировать в ранге «чудес» Ноев ковчег, Вавилонскую башню, храм царя Соломона и прочие библейские «дива» вместо античных памятников, порожденных культом многобожия (статуя Зевса в Олимпии, Гелиоса в Родосе, чертоги Артемиды в Эфесе).

В 1966 году издательство «Наука» выпустило книгу А. А. Нейхардт и И. А. Шишовой «Семь чудес древнего мира». В ней рассказано о египетских пирамидах, висячих садах Вавилона, храме Артемиды в Эфесе, галикарнасском мавзолее, колоссе острова Родос, статуе Зевса в Олимпии и Фаросском маяке — их вроде бы чаще других относили историки разных времен и народов к классическому комплекту инженерно-архитектурных шедевров.

Чаще других… Значит, за много столетий люди так и не пришли к единому мнению.

Насколько же труднее сделать такой выбор среди нынешних научно-технических достижений! Даже если ограничить себя рамками последнего пятидесятилетия. Даже если рассказывать лишь о том, что создано в нашем Отечестве.

В 1947 году вышел «Юбилейный сборник», состоящий из двух томов крупного формата, более 700 страниц в каждом. «Его задача, — читаем в предисловии, — дать некоторые примеры достижений нашей науки за 30 советских лет. Сборник, конечно, не может показать все важнейшие результаты советской науки даже в рамках одной академии. Велика, необычайно разнообразна и с большим трудом обозрима современная наука, поднявшаяся на плодородной почве могучей социалистической Родины».

К новому юбилею один лишь сборник «Математика в СССР за сорок лет» состоял из двух массивных фолиантов общим объемом около 2000 страниц.

Когда ученый секретарь академии Норайр Мартиросович Сисакян просто перечислил некоторые результаты, полученные советскими исследователями только в 1964 году, его сообщение заняло в журнале «Вестник Академии наук» 100 страниц!

Нельзя объять необъятное. На чем же остановить внимание, что выбрать из нескончаемого потока изобретений и открытий, идей и фактов, событий и имен?

Наших древних пращуров, комплектовавших «великолепную семерку», завораживали прежде всего колоссальные размеры инженерных сооружений.

Что ж, разве не достойна восхищения всего света Останкинская телебашня высотою в 533 метра? А турбовинтовой авиалайнер «Антей», в просторном чреве которого спокойно умещается несколько пассажирских автобусов? А серпуховский ускоритель поперечником в полкилометра — не только крупнейший, но и мощнейший в мире? А Волгобалт с его трансконтинентальной сетью каналов и шлюзов? А шагающий экскаватор, единым махом перебрасывающий своим ковшом 50 кубов грунта? А первый на Земле атомный ледокол «Ленин»? А Братская ГЭС? Уже набрали семерку. Но можно продолжить и дальше. Турбина той же Братской ГЭС на сотни тысяч киловатт — чем не чудо техники? Высотное здание МГУ на Ленинских горах. Единая энергетическая система с тысячеверстными линиями высоковольтных электропередач.

Крестообразный радиотелескоп с двумя километровыми перекладинами. Садд аль-Аали — Асуанская плотина, которую сами арабы, живущие у пирамид, у руин Александрийского маяка, наконец, неподалеку от тех мест, где цвели вавилонские сады, сами арабы нарекли «восьмым чудом света». И это не все!

Но разве дело только в размерах или весе?

В книге «Профили будущего» английский писатель и ученый Артур Кларк проводит такое сопоставление.

Если бы турбину, вертолет, автомобиль, паровоз показали Галилею, Леонардо, пусть даже Архимеду, жившему 22 столетия назад, ученые быстро разобрались бы, как работают эти машины. Конечно, они подивились бы конструкторскому искусству, но принцип действия в целом им вскоре стал бы ясен. А теперь вообразите, что вы продемонстрировали корифеям античной или средневековой науки телевизор, радиолокатор, ядерный реактор, транзистор, электронно-вычислительную машину. Сколь бы ни были гениальны участники вашей экскурсии, они долго и мучительно силились бы понять, что к чему, если вообще не остались бы в полном недоумении. Ибо в багаже их научного мировоззрения отсутствовали такие понятия, как электроника, радиотехника, ядерная физика.

Спору нет, принципиальная новизна изобретений — более правильный критерий отбора. С такой позиции мы вправе включить в наш список ядерный реактор, квантовый генератор, радиолокатор, телевизор, ускоритель, полупроводник, электронно-вычислительную машину. Это действительно чудеса из чудес, и роль советской науки в их создании общепризнана, но…

Почему здесь отсутствует космическая ракета — один из символов XX века? Только потому, что принцип реактивного движения известен с незапамятных времен и он был бы легко доступен великим теням — нашим воображаемым гостям из далекого прошлого?

И это не единственная трудность.

Почти все перечисленные устройства принадлежат к области физики, хотя, безусловно, они вобрали в себя достижения многих и разных наук. А вот, к примеру, биологи не изобрели ни электронного микроскопа, ни ядерного реактора. Но, применяя эти мощные физические инструменты, они сконструировали нечто не менее важное — модель клетки и ее составных частей. Они заглянули в тончайшую механику жизни.

Их открытия многими считаются более значительными, чем даже овладение атомной энергией.

Геологи тоже не выдумали ни турбобура, ни самолета. Однако, используя тот и другой, они отыскивают новые материалы и для конструкторов.

Химики… Пусть не они воздвигли гигантскую Останкинскую телебашню, не они изготовили крохотный транзистор. Зато, копаясь в структуре молекул, в механизме их взаимодействия, они создают чудо-вещества, без которых не было бы ни зданий-гулливеров, ни радиоэлектронных лилипутов.

Почему же отдавать предпочтение сооружениям или аппаратам? А где фундаментальные идеи, на которых основано действие этих и иных устройств?

Теория относительности, квантовая механика, кибернетика… Разве они не достойны называться чудом XX века, чудом творческой мысли? И разве можно забывать про вклад наших теоретиков в развитие этих и других новых областей знания?

Разветвленные цепные реакции и Н. Н. Семенов.

Биогеохимия и В. И. Вернадский. Гомологические ряды в генетике и Н. И. Вавилов. Метод условных рефлексов и И. П. Павлов. Линейное программирование в математической экономике и Л. В. Канторович.

Принцип максимума в теории автоматического регулирования и Л. С. Понтрягин. Межпланетные полеты и К. Э. Циолковский. Читатель сам легко продолжит этот список.

Сколько оригинальных идей связано с именами советских ученых! Да, не только физически осязаемых предметных творений, но и идей — невесомых, незримых «субстанций», бесплотных конструкций, без которых, однако, нет научного и технического прогресса.

И все же ни одна наука теперь немыслима без мощного технического оснащения. Математика, обходившаяся некогда карандашом и бумагой, сегодня все чаще обращается к услугам счетно-решающих устройств. Ее примеру следуют даже гуманитарные дисциплины, не говоря уж о естественных.