Читаем без скачивания Телекинез 2 (СИ) - Энсвер Файнд

Телекинез 2

Глава 1. Крысиные бега

— Стоять! Ни шагу больше! — закричал полицейский, явно не церемонясь с пафосным передёргиванием затвора.

Как бы мне не хотелось наплевать на всё, двинувшись вперёд, но для героического поражения у меня ещё будет куча времени. Подчинившись и остановившись на месте, мой усталый ум с шальной скоростью пытался строить гипотетические варианты развития событий. Однако, то ли дело в недостатке сна, коего в последнее время было предостаточно, то ли я просто устал что-либо придумывать. Зачем, если я всё равно по итогу окажусь не прав и придётся опять импровизировать?

— Стою… А вы там на всех нацелились или только на меня одного? — к сожалению, ничего умнее я не придумал. Молчать было бы мудро, но… к чему все эти слова, если по итогу я сделаю по-другому?

— Медленно подними руки и поворачивайся назад! Предупреждаю, одно неосторожное движение и я открою огонь! — ты посмотри ка, даже не запнулся ни разу. А я то думал, что так уверенно говорить могут только главные герои третьесортного романа…

— …Хорошо…

Вернув потерянную концентрацию, этого хватило, чтобы активировать сферу. Мои движения, как и было приказано полицейским, выполнились безукоризненно, ну а мимолётное движение кистью можно легко принять за приток адреналина. Не повернувшись и на половину, со стороны пистолета раздался своеобразный щелчок, означавший возвращение флажка предохранителя в не активную зону. Пора отсюда съё…

Мент замешкался лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы скрыться за ближайшим авто. Отчётливые щелчки при нажатии курка говорили о том, что он вообще не стеснялся в словах, реально собираясь стрельнуть, по сути, в невиновного человека. Неужели, если бы я крикнул раньше администратора, пожелая остановить того, полицейский бы нацелил ствол уже на него? Бред, да и только…

Закончив с дурацкими вопросами и предположениями, я переключился на главное — тактическую инициативу. Куда бежать, где прятаться, как избежать преследования и тому подобное. Думал прямо на бегу, маневрируя среди иномарок. Никогда не любил подобные выпендрёжи, но сегодня, так и быть, крузаки будут в приоритете.

Глаза быстро ухватились за ближайший переулок, тело само повернулось в нужную сторону, ну а ноги сделали всё остальное. Теперь посмотрим, как тебе твоя пукалка поможет…

Лишних взглядов здесь не было, тупоголовые голуби и вечно голодные крысы не в счёт, а значит у меня все карты на обезоруживание. Если среди толпы я ещё побаивался использовать телекинез, не желая привлекать внимание органов в настолько ближайшие сроки, то вот насчёт единичных случаев никакой речи не шло. Как только запыхающийся полицейский оказался за поворотом с макаровым наперевес, его дальнейшая судьба лежала целиком и полностью в качестве кирпича, из которого в этом месте сделаны здания.

Раздался характерный шлепок, как бывает при ударе по перевёрнутой кастрюле и мент с тяжким вдохом вырубился. Жить будет, понял я чисто в теории, когда двинул ещё глубже в переулок. Одной проблемой меньше, теперь пора понять, что мне вообще дальше делать.

Как охарактеризовать возникшую ситуацию одним простым словом? Жопа. Ситуация — полная жопа. Не то, чтобы я не был к чему-то такому готов, но только сейчас до меня начинают доходить грядущие перспективы. Пускай нигде своих следов я не оставлял, это лишь вопрос времени, когда на меня объявится настоящая охота.

Что мне делать? Здесь хотя бы всё понятно — залечь на дно и не высовываться. Насчёт возможностей депутата я не в курсе, но одного факта травмирования двух полицейских при исполнении делает меня лёгкой мишенью. Дома после такого точно не спрятаться, туда нагрянут в первую очередь. Спасает лишь то, что в течение времени паника уляжется, особо привередливые следопыты перестанут прочёсывать каждый угол и вот тогда-то можно будет что-нибудь придумывать.

Пока что моей основной целью будет покинуть город… Здесь слишком много лиц, камер, да и это единственное место где меня в последний раз видели…

***

Тем временем…

За кулисами пышного здания московской администрации, властный и амбициозный семьянин получил очень плохие известия. Они касались судьбы его любимого и единственного сына, а, точнее, его скоропостижной кончины…

Что будет делать практически пожилой человек, оказавшийся в такой ситуации? Смею предположить, вопрос риторический. Покинув кабинет совещания с переполненной горя и ярости лице, он начал действовать так, как поступил бы абсолютно каждый отец, потерявший сына. Использовал всё своё влияния, все силы и ресурсы для поиска и наказания всех причастных. Особенно когда вопрос касается «такой» величины человека, не абы кого, а одного из основных игроков государственной Думы.

Когда весь гнев был высказан, а все «не успевшие вовремя доложить» жёстко вербально наказаны, Валентин Яковлевич присел в мягкое турецкое кресло и налили себе выпить. Стремительно опустошая бутылку с дорогостоящим напитком, он всё никак не мог опьянеть и забыться в беспамятстве. Голову всё никак не покидала плотоядная мысль о потере собственной «кровинушки», пускай и не такой активной и деловой, как её создатель. Мысли путались, эмоции и гнев переполняли Валентина Яковлевича, желая выйти наружу, однако он до последнего терпел и ждал, пока поступят хотя какие-то животрепещущие новости от далеко не последних в составе государства сотрудников.

По жизни он много раз сталкивался с нежеланием работников общаться с разъярённым начальником, однако, ситуация здесь была диаметральна. Каждый отец, вне зависимости от возраста и положения в обществе, должен или же даже обязан преисполниться пониманием и абсолютной покорностью в оказании помощи, когда ситуация касается потери детей их высокопоставленных начальников. Валентин Яковлевич был уверен в данном изречении, и, что более вероятно, никогда не подвергал данную истину сомнению. Нет смысла рвать и метать, стараясь дотянуться до жалкого городка где-то на окраине собственными силами, если всегда можно поручить данную задачу людям куда более знающим и владеющим определёнными навыками и умениями в подобной сфере.

И вот, не прошло и двух часов с момента гневной тирады и приказаний, как поступил первый звонок с докладом и основными сведениями. За ним поступил второй, третий и так вплоть до прихода основного игрока на данном шахматном поле. Этот человек был не только полезным советником в вопросах бизнеса и всякого рода хитросплетений с госзаказами, но ещё и по совместительству был не последним человеком в Министерстве Обороны современной Российской Федерации. За ним стоял настолько огромный пласт всякого рода сотрудников и разведданных, что добыча тех или иных сведений абсолютно разного содержания было лишь вопросом времени. Чтобы найти иголку в стоге сена никто давно уже не использовал магнит или сожжение — все обращались именно к этому человеку.

Валентин Яковлевич не был исключением. Он как никто другой понимал важность делегирования полномочий людям куда более толковым в узкоспециализированных вопросах, нежели разбираться и решать всё лично. Особенно когда речь идёт не только о высококлассном сотруднике, но и хорошем друге, который всегда готов помочь своему товарищу, когда-то сидевшим с ним за одной школьной партой.

— Здравствуйте, Валентин Яковлевич, — поздоровался высокопарный мужчина в дорогом костюме и крестовидном шраме на подбородке. — В первую очередь приношу свои искренние соболез…

— Паша, бл*ть! Давай только ты не начинай всю эту чушь! — встрепенувшись, но вовремя одумавшись, «отец» семейства лишь слабо махнул в сторону стола с алкоголем. — Я и так уже «под градусом», мне твои соболезнования точно не помогут! Давай лучше, говори, что удалось собрать на этих «ушлёпков».

— Кхм. Точнее, ушлёпка, — решил поправить тот своего собеседника чисто на автомате.

Когда пол жизни работаешь в определённой сфере по сбору информации, хочешь не хочешь, а придётся попасть под влияние так называемой «профессиональной деформации». Вокруг вся информация заведомо ложная, а тебе приходится часами, если не месяцами фильтровать все информационные потоки, словно отделяя зёрна от плевел. С течением времени подобные «поправки» мозг сам включает в твой словарный запас, лишь бы не вносить смуту в многолетний порядок, который с таким трудом добивался.