Читаем без скачивания Старушки - Фридрих Горенштейн
- Категория: Проза / Русская классическая проза
- Название: Старушки
- Автор: Фридрих Горенштейн
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горенштейн Фридрих
Старушки
Фридрих Наумович Горенштейн
СТАРУШКИ
Ощипанная курица лежала на липкой газете, и старушка в прозрачном хлорвиниловом дождевике, надетом поверх халата, пыталась вскрыть эту курицу ножом.
- Мама,- сердито позвала старушка,- господи, я же просила подержать...
На кухню вошла другая старушка, ниже и суше, в белом длинном платье и вязаных тапочках.
- Зачем ты надела белое платье,- крикнула старушка-дочь,- специально, чтобы меня позлить, да?
Старушка-мать молча улыбнулась, подошла к кухонному столу и положила ладони на курицу.
- Не здесь,- крикнула старушка-дочь,- видишь, ведь с горла капает кровь... Ты вся вымазана. Господи, шея, руки, лицо... Как ребенок...
Она вздохнула, положила нож, подошла к крану и долго мыла руки. Старушка-мать стала у раскрытого окна, глядя на шелестящее под окном дерево и на раскаленную булыжную мостовую.
Мать и дочь были до того похожи на первый взгляд, что, лишь приглядевшись, можно было обнаружить: глаза у них разные - у матери бледно-голубые, у дочери - темно-коричневые. Под глазами у дочери кожа набрякла, провисла мешочками. Кожа у матери, наоборот, выглядела чище, более тугой, может, потому, что, в отличие от дочери, была совсем лишена жира, и от этого лицо ее казалось даже моложе.
Старушка-дочь взяла синюю губку, подставила под кран, подождала, пока губка напитается водой, и провела ею по намыленным щекам матери. Матери, видно, было щекотно, она хмыкнула и попробовала оттолкнуть губку, но дочь еще ниже пригнула мать над раковиной. Кончив умывать, она насухо вытерла мать ворсистым полотенцем, усадила ее на табуретку у подоконника, поставила на подоконник блюдечко, высыпала туда из кулька сливы, вновь натянула облепленный перьями дождевик и принялась кромсать кухонным ножом курицу. Ей удалось сделать надрез, она всунула в надрез руку, и в этот момент трижды постучали в дверь, затем, наверно, разглядели звонок и позвонили, тоже трижды. Старушка-дочь пожала плечами, крикнула матери:
- Только не глотай сливы с косточками,- и пошла отпирать. Она приоткрыла дверь на цепочку и увидела в просвете какого-то молодого человека.
- Вам чего? - спросила она.- Если вы из коммунхоза, готовьтесь к скандалу.
- Здравствуйте,- сказал молодой человек.- Я не из коммунхоза. Мне нужна,он расстегнул "молнию" на кожаной папке, вынул оттуда бумажку,- мне нужна Конькова Клавдия Петровна.
- Это моя мать,- растерянно сказала старушка-дочь,- странно... А кто вы?
Молодой человек вынул из бокового кармана удостоверение и показал.
- Странно,- повторяла все время старушка-дочь,- здесь какая-то ошибка... Мама,- позвала она,- к тебе из органов.
- Вы не волнуйтесь,- сказал молодой человек,-- это по поводу заявления вашего внука... Вернее, внука гражданки Коньковой... В связи с реабилитацией сына гражданки Коньковой.
- Ах, да, да,- обрадованно засуетилась старушка-дочь,- Володя писал... Господи, да что же я двери не отпираю... Мама, к тебе по поводу Васи... Вы проходите, извините...- Она захлопнула дверь, откинула цепочку и снова открыла дверь.- Сюда, сюда,- сказала она,- в комнату... У нас не убрано... Мама...
Молодой человек был рыжеват, щеки, лоб, руки, даже уши в веснушках. Он вошел слегка сутулясь, на нем был белый костюм из шелкового полотна, импортные босоножки, несмотря на жару, рубашка под галстуком. В комнате стояли две кровати, одна у открытых балконных дверей, двуспальная, никелированная, вторая у противоположной стенки, железная, узенькая. Между кроватями стол, какой обычно устанавливают в гостиной, овальный, на гнутых фигурных ножках. Полировка с него полностью слезла, остались лишь кое-где островки. Стол был близко придвинут к стене, а у стены стояло некое подобие скамьи-дивана, тоже очень старое, со спинкой из плетеной грязной соломы. Стояли также два стула с круглыми спинками, какие теперь не изготовляют, причем оба в беспорядке, один посреди комнаты, а второй у зеркального шкафа. Шкаф был сравнительно новым, поблескивал. Посреди стола помещалось пластмассовое коричневое блюдце, очень пыльное, и в нем лежали, громко тикая, карманные кировские часы в стальном корпусе и несколько монет. Рядом с блюдцем в тарелке лежал искромсанный, облепленный мухами арбуз. Мухи ползали также в лужицах вокруг тарелки.
- Полно мух,- сказала старушка-дочь,- тут рядом бойня.
Она прогнала мух, взяла арбуз левой рукой, понесла его к полубуфету, но правая рука была липкая, и она остановилась в нерешительности, видно, боялась испачкать дверцы.
Молодой человек положил папку на край стола, подальше от луж, подошел и открыл дверцы. Несмотря на жару, изнутри полубуфета пахнуло сыростью, гнилым погребом. На полках вплотную стояли банки засахаренного варенья, мешочки, один был весь в мучной пыли, возле второго, видно, высыпавшись из дырки, лежала кучка риса. Старушка-дочь взгромоздила арбуз на верхнюю полку, рядом с кусками хозяйственного мыла, прикрыла дверцы, придвинула стул, стоящий посреди комнаты, к столу, сказала:
- Садитесь, пожалуйста,- и ушла на кухню.
Молодой человек опасливо посмотрел на стул, уселся, поерзал, взял со стола папку и упер ее ребром в колени. Вошла старушка в белом платье с блюдечком слив.
- Вы гражданка Конькова, Клавдия Петровна? - спросил молодой человек, расстегнул "молнию" на папке и начал выкладывать на край стола бумаги. Сверху он положил несколько исписанных листков, а под низ целую пачку чистой бумаги.
- Присаживайтесь,- сказал молодой человек.- Я хотел задать вам ряд вопросов.
- Ешь сливы,- сказала старушка и поставила перед ним блюдечко.
Молодой человек вдруг страшно покраснел, засмущался, несколько секунд он сидел, как бы соображая, а потом осторожно взял крайнюю сливу, самую маленькую и даже на вид гнилую, съел ее, а косточку выплюнул в кулак.
- Спасибо,- сказал он.
Вошла старушка-дочь, уже без дождевика и с вымытыми руками, вытерла тряпкой лужу на столе, положила тряпку на балкон сохнуть и уселась напротив.
- Ваше как имя-отчество? - спросил молодой человек.
- Мария Даниловна,- сказала старушка-дочь.
- Значит, вы сестра Василия Даниловича Конькова?
- Да, сестра.
- Правильно,- сказал молодой человек, заглядывая в бумаги,- о вас тоже упоминается.- Он откашлялся.
- Значит, так... Согласно постановлению Совета Министров, имущество реабилитированных, незаконно конфискованное в период культа личности, подлежит возврату либо, в случае ненахождения его,- денежной компенсации.
Видно, ему было жарко в тугом галстуке, на висках и переносице дрожали капельки пота. Он вынул платок, вытер пот, потом в угол платка завернул сливовую косточку и спрятал в карман.
Старушки молча сидели перед ним: Марья Даниловна с вниманием на лице, а Клавдия Петровна с улыбкой.
- Поскольку реестр конфискованного у полковника Конькова имущества не сохранился, сын его, который был тогда несовершеннолетним и, естественно, не мог ничего помнить, указал вас в числе свидетелей... Возможно, удастся восстановить кое-что по памяти... Это поможет розыскам... Либо денежной компенсации...
- Конечно,- сказала Марья Даниловна,- я помню всю их мебель, они жили в трех комнатах. В первой комнате был кабинет Васи... Там стоял письменный стол, диван, кресло кожаное и несколько книжных шкафов... Кажется, три.
- Не торопитесь,- сказал молодой человек и начал что-то быстро писать.
- Ты о чем, Маша? - спросила Клавдия Петровна.
- Товарищ интересуется мебелью Васи... Вообще его вещами.
- Васи? - Она наморщила лоб.- Да, да.. Вдруг он дает телеграмму встречай. Я всю ночь глаз не закрыла. Жена у него артистка. А у нас клопы.
- Мама,- сердито сказала Марья Даниловна,- не рассказывай товарищу глупости.
Клавдия Петровна улыбнулась.
- Потом вы все приехали... Мужиков двадцать... В орденах... Я вам всем на полу постелила... Ничего... По-солдатски.- Она засмеялась.
- Мама,- сказала Марья Даниловна,- товарищ не мог приехать тогда с Васей. Ты нарочно путаешь, чтоб меня позлить... У нее склероз, не обращайте внимания,- обернулась она к молодому человеку.
- Значит, шкафов книжных три? - тихо переспросил молодой человек, низко склонившись над бумагами.
- Три,- повторила Марья Даниловна.
- Телефон,- сказала вдруг Клавдия Петровна отчетливо и ясно.
Молодой человек быстро поднял голову. Клавдия Петровна серьезно и спокойно смотрела на него.
- В передней лежала шкура медведя,- добавила она.
- Верно,- удивленно подтвердила Марья Даниловна.- У них был телефон... И шкура медведя... Действительно, и я припоминаю.
- Все будет компенсировано,- сказал молодой человек.- Вы можете тоже требовать компенсации... Как мать...
- Мы в деньгах не нуждаемся,- сказала Марья Даниловна.- Володя другое дело, он молодой.
- Володечка прислал карточку,- улыбаясь, сказала Клавдия Петровна,- жена у него артистка... Ребеночек есть...