Читаем без скачивания Римский триптих - Кароль Войтыла

Войтыла Кароль (Иоанн Павел II)

Римский триптих

Иоанн Павел II (Кароль Войтыла)

Римский триптих

Переводчик Виктор Гайдук

* Часть первая. Горный ручей *

Руах

И Дух Божий носился над водою...

Быт, 1, 2

Лес сбегает с горных склоновВ ритме звонкого ручья,Бег воды, кристальный говорЗнак присутствия Тебя

Слорва, корня всех начал.Хору шумных одобренийВнемлешь, мирно промолчав,Автор чудного виденья.

Вслед за лесом с горных круч,Дольний мир увидеть рады,Мчатся прочь от кромки туч,Радуг быстрых водопады.

Сверху вниз летят стрелойВ силу правил тяготенья ...В русле цели достоверной?В чем же смысл воды движенья?

Отзыв дай скорей, ручей!— Оба любим смену места,Без движенья ты ничей...— Точно ль понял я известье?

(Здесь позволь еще побыть,Задержаться на порогенеминующей дороги)

Мой ручей не замутнен,Также он бежит в долину,Под стремнинный рокот волнМолча бор спешит в низины.

Скрыть не в силах удивленьяТолько гений человека!Яркий Луч Отца ВселеннойСветит в нем благословеньем(Ведь недаром он «Адам»)

Сам не свой — один как перстВ круге тварей хладнокровныхДни влачить их жалкий крест,с ними б сгинул род адамов

Плыть готов по воле волн,Но способность к удивленьюВзмах крыла — со дна подъем,Слышен говор одобренья:

«Выход — путь заветных странствий,Точка встречи в вечном Слове,Мудрый смысл не в постоянствеЧистой и простой природы!»

Лес сбегает с горных склоновВ ритме звонкого ручья...Хочешь ближе быть к истоку?Вверх шагай вразрез волнам.Труден поиск — будь упрям,Бьют ключи — подать рукой,Тайну выяви верховий!Где ж, ручей, источник твой?

Сонных трав безмолвна тишь...(Нем, безгласен и задумчивСпрятал тайну твой язык).

Дай мне приложить устаК водам родника живого,Жажду утолить из чашиВольной влаги первородной.

Ветер, дух (др. евр.). Зд. и далее прим. — В.Г.

Пс 138, 6: «Удивися разум твой»; рsigma;ррsigma;рsigma; (греч.) экстаз, удивление.  

* Часть вторая. Над Книгой Бытия *

— Мы Им живем и движемся и существуем.Афин ошеломленных сдержано дыханье,— Поведай, Павел, речь твоя о ком?— О далях, о пространствах, мирозданьи,неведомом Создателе, вдохнувшем жизнь в него.

— Мы пребываем в жизненной ограде,Которую, изъяв из пустоты,Он вычитает до сих пор из хляби,Смиряя мрак безвидной темноты.

«В начале было Слово» — неотложноключом взыграло Таинство — починИсточник потаенный, Логос всех причин.

Извечное прозрение движет Слово,В нем корневой нетленный смысл.Создатель рад — все «Хорошо!», и сноваИначе видит Он, чем допускает мысль:Он первый зрячий — ловит четким окомМалейший оттиск совершенства бытия,Всю полноту великого СозданьяНет твари, сокровенной от Него,открыто все пред Ним, обнаженоДоверху чаша истины добра и красотыОн видит зрением иным, чем я и ты.Извечный взгляд и мудрый Логос:«В начале было Слово,все чрез него начало быть»Им дышим, движемся, живем.В нем вечного преддверья рок:Былого, сущего, чистейших упований.Здесь Отчий дом — невидимый порог.На то был Промысл, так за оградой Богаистория Творенья началасьсогласно сказанному Слову!

Переступить готов порог Сикстинский.Язык великой Книги прост,но и Она нема без образа живого.Летело время — Книга Микеланджело ждала.Так предусмотрено Всевидящим ТворцомЗаговорила Книга — час назначен Богом.Что ж, человек, теперь ты видишь самСзываю всех, чей зренья дар доселе не угас.Зову маэстро Микеланджело в подмогу!Часовня и слепая пелена спадает с глаз!Маэстро воздвигает верный образ.Глагол стал плотью, фрески принимают нас.

Помедлим на пороге Книги Бытия.

Се Книга всех начал с премудрым именем Genesis.На свод Сикстинский дерзкий мастер перенесвеликих образов гигантское сплетенье.

Теперь войдем в чертог и Книгу перечтем,Скрывать не станем изумленья.

Созданье мастера от «а» до буквы «я»Восход от бездн пустот безвидныхНачал послушных творческому СловуВедет беседу с гулких сводов свет.Взревел финалом грозный трубный звукСвершился Суд в крещендо искаженных губ,Всем суждено проделать путь последний,И никому из правил исключенья нет.

Творец, Его созданье рядом — человек.Он образ и подобье Бога,мужчина, женщина — нагие оба.Возликовал Господь — позора в этом нет.

Кто попустил такую дерзость тела?В донос витий привычных не гляди,Узнай из первых рук маэстро его вины.Иль все же очевидцев расспросить,Задать вопрос самой Капелле?Не понаслышке сведенья Сикстины!

Зачин вне поля зренья вопреки канонамСвободных образов игра — свидетель генияИзъятого из рабства сновидений.В отсутствие последней точки вне амвонаВершится на глазах движенье Страшного Суда.Вопрос вопросов — как исчислять добра и злаНемыслимый рубеж? Одолевать препоны века?Неизреченная стезя от Альфы до ОмегиГлядит на нас огнями фресок торжества!

Им дышим, движемся, живемНо разве Он всего лишь устроитель?

Бог, сотворивший мир и все, что в нем,Всему дал жизнь и все дыханьеЕго рука опора друга в упованьях.Мы Божий род — Он жизни Вседержитель.Так, став среди ареопага, Павел рекАпостол — голос в хоре слов Завета.В закатный час привычно поминает человек:«И узрел Бог, что это хорошо».

Духовный в мире зримом оттиск верныйОкрест сияет, Божий свет на всем.Начало в Слове — Слово как преддверье,Войдя однажды — дышим, движемся, живем.

Воскликнул о своем творенье:— «Браво!»Но почему история идет наперекор?Ужасен век двадцатый!Только ли двадцатый?Но истины столетий не унизит спор.И образ, и подобие — Его!

Наемник истины — маэстро БуонарротиПожизненный работник ватиканских зал,Не раньше снял засов и дом покинулчем подвиг завершил — свою Сикстину.

«И сотворил Бог человекапо образу своему,по образу Божиюсотворил его;мужчину и женщинусотворил их.И были оба нагии не стыдились»!И увидел Бог,все, что Он создал,И вот — хорошо весьма!».

«Нет твари, сокровенной от Негоперед Его очами все открыто».

Раскрылись очи на пороге бытияДобра и зла явился смысл,Тел бренных нищенская нагота...

Вбирает жадный слух Благодаренья Слово,Magnificat звучит — на подкрепление сердец,Напев надежный прочен в глубине основы:«Тобою дышим, движемся — Творец!».С Тобой пребудем до скончанья века!Создатель красоты, источник вод живых,Открой слепцам глаза, подъемли веки!

Закончен труд, пора из Ватикана вонВ залог оставлено повествованье фрески,Разыскан шифр — подобие и образ веский,Он в силах одолеть непроницаемость препон.

Так кто же Он? Неизреченный и ЕдиныйТворец вселенной, Единение сердец,В Причастии дарящий истины картину,Добра и красоты над временем венец.Он есть — Он Бог неизреченный.А все-таки сказал нам о Себе,Вдохнув жизнь в человекасогласно образу и подобью Своему.На фреске явлен Он отцомПред нами всемогущий Старец,похожий на Адама статью и лицом.

А кто ж они?

«Мужчину и женщину сотворил».

И благословил их Боги дар вручил обоим.В себя Его приняли обаВзаимной верности обет.И были оба наги,Адам, его жена,И не стыдились...пока был в силе дар.Вослед греху Стыд явится не медля.Ну, а сейчас они в блаженствеИ рады, что владеют даром,Пускай не знают, как его зовут.Смысл жизни найден — помыслы чисты.

«Casta placent superis: pura cum veste venite,manibus puris sumite fontis aquam

Чистое вышним богам угодно: в чистой одеждеШествуйте ныне к ручьям, черпайте чистой рукой»

Гимназия, Вадовицы — классические строкиЧитаю восемь лет подряд, но время скоротечно.Предчувствие Святых Даров сулит иные сроки.Любви дар зримый, он звучит извечнознакомый шум домашнего ручья.

И двое стали плоть однаСлиянность тел, души единство,Возвещены иные меры естестваотцовства гордость, радость материнства.

Стремленье к жизненным истокамВлечение к началу БытияАдам познал свою жену,И зачала она и родилаИм ведомо уже, что, перейдя порогОни ответчики пред Богом!

Невидимо начало и последний акт незрим,Вселенная времен подъята СловомВ конце эпох возврат к нему неумолим.На высоте Сикстинских гулких сводовНеведомый конец художник начертал,Представив драму Страшного суда народов.Давно доступен зренью роковой финалразвязка обозначена предельно гласно:— Нет твари, сокровенной от Него,но все обнажено — открыто пред Его очами.Слова Матфея тоже зримый образ:— Благословен входящий,Проклятые, идите от Меня...

Проходят поколенья чередой:Пришел нагим — прочь уходи такой же...— Ты прах и возвратишься в прах,Пригожесть обратится в горестный укор,Подвижность — в мертвый груз,Прекрасное во вздорный сор,И все же — нет, не весь умру,Неучтожимое во мне не сгинет!

В Сикстине образ Страшного Суда.В капелле Суд царит над всеми.В зрачках до боли — общая судьба,А в апогее мастерский финалВершится в очередь замена поколений.

Non omnis moriarНет, весь я не умру,Во мне неистребима,Та часть моя, что предстоитПеред лицом Того,Кто бытие дает!Толпа сжимается на фреске.Ты не забыл, Адам?Он звал тебя:— Где ты?Ответ был дан:— Боюсь — я наг,вот почему я скрылся.— Кто повестил, что ты нагой?И ты, Адам, ответил,Помнишь?— Жена... ты дал ее,Она мне плод вручила...

На фреске многолюдья давкаПод бременем ответа человек согбен.Вопрос записан точно, реплика подавно!Совместного пути решительный разъем.

Так повелось... В Сикстине многоцветнойтрадициям верны, собрались кардиналысошлись, чтоб рассудить судьбу ключей Петра.Средь многих званых в зал войдет преемник,и Микеланджело возьмет его в полон:«В Нем дышим, движемся, живем ...»

Так, кто же он?Рука животворящая, ТворецУстремлены к Адаму...— Бог сотворил в начале ......Всевидящий Отец...

В сияньи радуги Сикстина вторит Богу:«Ты Петр — внимал Симон, Ионов сын,Тебе ключи вручаю».Чреда епископов, все мысли о ключах,прибудет на Конклав в чертог Сикстинский,Чудесной кистью Буонарроти осененный.Так было в августе, еще раз в октябрешел год двух тайных совещаний,все повторится вновь, когда пробьет мой час.Тогда пусть выступит прославленный маэстро.В повестке главный пункт — наследие Петра.В Сикстине между первым и последним днем,Пролог — Творенья свет, финал — день Страшного Суда.Смерть суждена лишь раз, все разрешит Судья!

За гранью судеб ровный яркий светСобытий чистота и совесть без иронийКонклав лишь повод, смысл — Творенье,Запечатленное великим БуонарротиНет твари, сокровенной от Негоно все открыто пред Его очами.Всеведущий, возобнови Знаменье — научи!Он не преминет...

Tibulli Liber Secundus Elegia I, 13-14.