Читаем без скачивания Слепцы - Дмитрий Ермаков

Дмитрий Ермаков

Слепцы

© Д.А. Глуховский, 2013

© Д.С. Ермаков, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Как пусто в душе

Без миражей, без волшебства.

Мы здесь лишь на миг,

Пусть он звучит,

Словно слова молитвы…

Пролог

Жаль, нет ружья.

До сих пор вспоминаю, как мы обнаружили на стене полуразрушенного здания загадочную надпись, неведомо кем и для чего сделанную. Всего три слова: «Жаль, нет ружья». Может быть, попавший в беду путник написал их в порыве отчаяния? Или это своего рода предостережение? Или просто кто-то пошутил? Тогда я не придал значения этому происшествию. Но сейчас, когда мы вступили в самую гущу подлеска, огромные красные буквы стоят перед глазами, и я повторяю снова и снова свистящим шепотом: «Жаль, нет ружья…»[1]

И пистолета нет. А что есть? Есть скафандры «Спарх-2М» с запасом кислорода и электричества на два дня. Еще длинные, остро заточенные ножи да потрепанная карта, на которой красной точкой отмечена конечная цель нашего пути.

Город Сочи…

«В городе Сочи – темные ночи». Герман Буданов, царство ему небесное, любил повторять эти слова.

Темные ночи… А еще там горячая пища и теплые постели. Надежные, мощные стены гигантского убежища[2]. Если смотреть по карте – ерунда, рукой подать. Соседи. Одна нога здесь – другая там.

Ага. Гладко было на бумаге, да забыли про, мать их, овраги. И про бурелом. И про болота.

Заросли обступают со всех сторон. Они такие густые, что заметить опасность невозможно при всем желании. А вот само здание церкви растения почему-то не оплели. Очень странно. Они его как будто сторонятся. Интересная загадка. Потом, может быть, поломаю над ней голову.

Подкрадываюсь к длинному узкому окошку и осторожно выглядываю наружу. Отличное место – церковь. Стены толстые, дверной проем узкий, окна – словно бойницы и расположены со всех сторон. Боком, вдоль стенки пробираюсь к другому окошку, выходящему на север.

Ничего страшного не видно.

Тусклый сумрачный свет, скупо, по капле сочащийся с небес, почти не проникает сюда, и кажется, что сейчас – вечер. С другой стороны… С другой стороны, пес его знает, вечер на улице, утро или день.

Что я вообще знаю наверняка? Только одно: за нами следят.

С тех пор, как мы покинули исчерпавшее ресурсы убежище и двинулись в путь, ни на миг не покидает ощущение, будто в затылок смотрят чьи-то глаза. Пристально смотрят. Недобро.

Бывают моменты, когда ощущение опасности, затаившейся за спиной, становится невыносимым. Как будто кто-то воткнул в череп сверло и медленно, смакуя мои мучения, ввинчивает его все глубже и глубже. Стоит обернуться – и ощущение угрозы тут же исчезает, но проходит пара минут, и снова неумолимый, неутомимый преследователь на своем посту.

На рукаве скафандра закреплено специальное зеркальце, чтобы глядеть назад. И вот я полдороги прошагал как дурак, задрав руку. Хотя в невесомости, наверное, очень удобно. Жаль, не довелось проверить.

Косу бы сюда. А лучше – огнемет: спалить, выжечь к едрене фене древовидные кусты! В этом адском лесу даже деревьев нормальных нет. Почти нет. Они все сгорели двадцать лет назад, на их месте вырос непроходимый бурьян в три человеческих роста. А на земле – непролазный бурелом, ноги застревают, точно в капкане. Колючие, уродливые ветки, утыканные гигантскими шипами, сплетаются местами до такой степени, что превращаются в сплошную стену. Ну и лес, дьявол его побери. Напалма бы сюда. И пронесемся мы тогда сквозь джунгли с ветерком, прямо в дружеские объятия сочинцев… Но нет огнемета. И напалма нет. Прокладывать путь приходится ножами. Что имеем в итоге? За два часа пройдена сотая часть пути. Да еще и остановку пришлось сделать, когда Света упала и прошептала чуть слышно, что больше не в силах сделать ни шагу.

Бедняга. Представляю, каково ей. Чертовы скафандры.

Со вздохом опускаюсь на каменный пол. Дам себе и Свете еще пять минут отдыха. Потом подниму ее, и мы продолжим путь. Обязательно продолжим. Мы дойдем…

Глаза начинают слипаться.

Нет! Не спать! Бороться со сном!

Напрасно. Природа, мать наша, берет свое. Голова склоняется ниже, ниже… И последнее, что я успеваю увидеть, это темный силуэт, загородивший на миг дверной проем храма.

Что?!

В тот же миг подпрыгиваю, словно ошпаренный. Не спать, обедом станешь!

Вот я уже на пороге.

Никого. Только шевелятся на ветру кроны самых высоких кустов, да лениво раскачиваются туда-сюда лианы, похожие на гигантских змей. Никаких чудовищ. Никаких следов. Но я же точно видел – кто-то там стоял!

Решено: уходим. Сидим мы в укрытии или прорываемся сквозь джунгли, какая разница. Захотят убить – убьют. Верно? Верно.

А предосторожности… Как можно предостеречься неизвестно от чего? Наша задача – двигаться вперед. И точка.

Эта мысль приносит странное, почти наркотическое облегчение. Лишь два стальных штыря все так же медленно, безжалостно сверлят мой затылок. И как ему не надоест? Хочешь поиграть в гляделки, чертов ублюдок?! Что ж, поиграем.

Часть первая

Сонное царство

Глава 1

Бум жить

Дурманящее оцепенение окутывало разум и чувства. Медленно, но упорно, преодолевая яростное сопротивление, подчиняло волю, сковывало мышцы мягкими, прочными оковами. И все же человек еще боролся. С каждым рывком погружался он глубже и глубже в невидимую трясину, но продолжал барахтаться.

Последним усилием сбросив на миг бархатные путы, человек занес оружие в отчаянной надежде разрушить, уничтожить клубящееся вокруг зло. Из груди вырвался могучий крик. Яростный рев, в который человек вложил всю боль, ужас и страдания, выпавшие на его долю.

– НЕ-Е-ЕТ!!! – разнесло по пещерам раскатистое эхо.

А перекошенные, сведенные судорогой губы успели прошептать прежде, чем мрак окутал рассудок человека:

– Свобода…

Кап. Кап.

Другого шума не услышать в лабиринте подземных ходов и залов. Это – царство безмолвия. И робкий, грустный звук падающих с потолка капель тишину не нарушает – за столько лет он слился с нею, стал ее частью.

Кап. Кап.

Первозданный мрак царит в карстовых пещерах. Он вечен, как небо, как земля, как ветер. Он безбрежен, точно морская пучина. Но даже на дне самой глубокой впадины все же не так темно, как здесь, под землей. И так же, как дно океана, пещера не пуста. Здесь существует испокон веков свой мир. Суровый мир, холодный…

Прекрасный.

Там, куда падают капельки, век за веком растут фантастические цветы, злобные драконы, свадебные торты, колонны, обвитые плющом. Красота эта не предназначена для чьих-то глаз. Точно собака на сене, природа не позволяет ни единому живому существу любоваться той величественной, грозной красотой, которую кропотливо создает многие тысячи лет.

Кап. Кап.

Каждая капелька добавляет свой штрих, свой мазок. Каким бы совершенным ни было творение, работа продолжается. Бесконечной чередой падают крохотные «скульпторы» с потолка. Долгий путь проделывает вода сквозь сотни слоев горных пород, какие-то капли просачиваются медленнее, какие-то быстрее, но финал путешествия у всех одинаков: разлететься в пыль и стать частью подземного озера, чтобы потом вернуться однажды наверх, в атмосферу. И цикл этот не нарушается миллионы лет.

Внезапно в очередной капле, висящей на кончике гигантской каменной сосульки-сталактита, отражается луч света. Это длится всего лишь мгновение, потом крохотная призма падает вниз. Вот на место сестры-близняшки сползает новая капля, и она тоже ловит слабый лучик. Свет, чуждый этому миру так же, как тепло или жизнь, все же нашел лазейку. Он трепещет, он дрожит, точно сам осознает, насколько неуместен здесь, в царстве тьмы. Но не гаснет.

Из крохотной щелочки, пересекающей каменную глыбу, берет начало мерцающее сияние. Не ветер и не вода проделали отверстие в стене, проложив путь из одного мира в другой, а руки. Человеческие руки. То ли в порыве отчаяния, то ли в припадке безумия кто-то пробивался через каменную перегородку, долбил, сверлил, крошил неподатливый камень. Страшно представить, сколько труда положили неизвестные каменотесы, вгрызаясь в гранитный монолит. Но, что удивительнее всего, в тот момент, когда до цели оставались считаные сантиметры, работа была брошена.

И лишь цепочка следов, отпечатавшихся на сырой глине, напоминает о том, что когда-то тут побывали люди.