Читаем без скачивания Манюня пишет фантастичЫскЫй роман - Наринэ Абгарян

— Когда?

— Вот прямо сейчас, во дворе. Встретила их и накинула.

Папа отложил кисточку и в задумчивости уставился на нас.

— Я могу только предположить, — неуверенно сказал он. — Эта традиция может восходить к древности. Правил в первом веке нашей эры в Армении один царь. Он болел страшным заболеванием — проказой, и никто не мог его вылечить. И дошли до него слухи о некоем человеке по имени Иисус, который чудесным образом лечил все заболевания.

— Это тот Иисус, которого Ба называет вероотступником? — встряла Манька.

— Да, — засмеялся папа, — тот самый. Итак, царь отправил к Иисусу послов с просьбой приехать и вылечить его. Иисус приехать не мог, он умыл лицо, просушил его полотенцем и, о чудо, влага превратилась в краску и отпечаталась на полотенце ликом Христа. Гонцы привезли это полотенце больному царю. А тот вымылся, протерся им и исцелился.

— Совсем? — опешили мы.

— Совсем. И в благодарность принял крещение. И стал первым правителем-христианином Армении. Мне думается, что эти накинутые на плечи полотенца — символ того полотенца, которое исцелило царя Абгара.

— Кого? — подскочили мы.

— Абгара. Так царя звали.

— Пап, у нас фамилия Абгарян, может, мы потомки того царя?

— Я не думаю, — рассмеялся отец, — но если вам приятно считать себя принцессами — то пожалуйста. Мне не жалко.

— Ура! — запрыгали мы с Каринкой. — Вот оно что! Оказывается — мы принцессы!!!! Ура-ура!

Маня обиженно засопела. Было видно, что ей не очень приятно наблюдать нашу радость.

— Подумаешь, — фыркнула она, — принцессы. Я, может, тоже принцесса, но не кричу об этом на каждом углу.

— А как твоего предка звали? — полюбопытствовали мы.

— А вот так и звали!

— А как это вот так?

— А вот так! — Боевой чубчик развевался над Маней непотопляемым ирокезом. — Царь Шац. Понятно? Выкусили? Да, Дядьюр?

— Гхмптху, — отозвался папа.

— Гхмптху — это да или нет? — обступили мы его.

— Лучше Розу спросить, — нашелся папа. — Роза точно знает, кто из царей был твоим предком, Манюня.

— Пойдем Ба спрашивать, — предложили мы с Каринкой.

— Пойдем!

И мы побежали домой к Мане, узнавать о ее предках. По телефону звонить не стали — такие важные разговоры ведутся только тет-а-тет! Когда пробегали мимо «шестерки» с куклой, не удержались и подергали за ножки, чтобы узнать, как ее прикрепили к капоту. Кажется, ее действительно приклеили, потому что держалась она намертво.

— На обратном пути оторву, — бросила на бегу Каринка.

За углом дома мы столкнулись с Рубиком из сорок восьмой. При виде Каринки он побледнел и попытался пасть замертво, но Каринка только презрительно скривила губы:

— Живи пока! — крикнула. — Скоро вернусь и оборву тебе уши.

Рубик тут же вернул себе обычный цвет лица и даже попытался огрызнуться:

— Сначала догони меня, а потом хвастайся!

— Я все слышала! — притормозила Каринка. Рубика след простыл.

Через пять минут мы уже влетали в Манин двор. Дядя Миша сидел на скамеечке под тутовым деревом и изучал какой-то странной формы железяку.

— Здрасьти, Дядьмиш, — на секунду убавили бег мы, — новое открытие делаете?

— А куда это вы спешите? — удивился дядя Миша.

— Пап, нет времени, мы к Ба. — Маня в одном прыжке преодолела ступеньки лестницы и взлетела на веранду.

— За царем Шацем, — выдохнула я.

— За кем?! — опешил дядя Миша.

Но никто его уже не слышал. Мы скинули ботинки и ворвались в дом.

— Бааааа! — завопили втроем.

— Чего там, — испуганно высунулась из кухни Ба, — что-то случилось?

— Ба! — Манька ткнулась лицом в большой живот бабушки. — Скажи им, что я принцесса и моего предка звали царь Шац.

— Чегооооо? — выпучилась Ба.

— Что я принцесса, — заплакала Манька, — и про царя Шаца им расскажи, а то ишь, важные какие, они принцессы, а я нет!

— Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит? — рассердилась Ба. Мы с Каринкой испугались ее выпученных глаз и кинулись наперебой пересказывать про царя Абгара, который может быть нашим предком (я вас умоляю!), Иисуса (буркнула что-то про «мамэс милх», мы не очень поняли, что), тетю Элю (деревенщина!), а довершили все папиным рассказом про полотенца (так Юрик всю эту кашу заварил и оставил мне ее расхлебывать?!!!).

Нам стало страшно за папу.

— Он сказал, что ему не жалко, и мы можем считать себя принцессами, если хотим, — заступились мы за него.

— Ба, — загудела Манюня, — так я принцесса или как?

— Вы не принцессы, а балбески и дегенератки, понятно? — рявкнула Ба.

— Это само собой, — упорствовала Манечка, — но ты про царя Шаца ответь.

— Нет и не было такого царя! — вздохнула Ба.

— Ыааааааааа, — ткнулась ей в живот Манька, — царь Абгар был, а царя Шаца, значит, не быыыло?

— Царя Шаца не было, зато твой прадед Исаак Шац сочинял такие стихи, что все бакинские красавицы были у его ног. Все до одной! — Ба протерла Манину мордочку подолом своего платья и заглянула ей в глаза. — Он был невероятным умницей и очень талантливым поэтом. Понятно тебе?

И было в голосе и выражении лица Ба такое, что Манька мигом затихла, а потом повернула к нам свое заплаканное личико:

— Выкусили?

— Мария! — прогрохотала Ба и отвесила внучке подзатыльник.

Но Манька даже ухом не повела. Она гордо прошла мимо нас и стала подниматься на второй этаж. Дошла до середины лестницы, свесилась через перила и крикнула вниз:

— Не хочу больше дружить с тобой, Нарка. Понятно тебе? — И побежала наверх.

— Ба-а? — Мой голос предательски оборвался. — Чем я ее обидела?

— Ничем, Нариночка, — обняла меня Ба, — просто Маня перенервничала. Она единственный ребенок в семье, а вас много. И ей очень хочется во всем быть похожей на вас, чтобы не чувствовать себя одинокой, понимаешь? Идите домой, завтра все будет хорошо. Она отойдет и снова помирится с тобой.

Мы с Каринкой надели ботиночки и поплелись домой. Я плакала, а Каринка шипела на меня:

— Ну чего ты плачешь, как дура, Ба ведь сказала, что завтра помиритесь.

— Ничего мы не помиримся, Маня больше не будет со мной дружить!

— Хочешь, я буду с тобой дружить?

— Нет! Ты и так со мной дружишь, ты моя сестрааааа! А Манька мне не сестрааа! Она мне вообще никтооооо!!! Просто друуууг! И одинокая девочкаааа!

— Ну ты ваще дура, — рассердилась Каринка и выдрала с корнем какое-то растение из цветочной клумбы.

— Ты уверена, что это сорняк? — спросила я сквозь слезы.

— Конечно, все цветы уже отцвели, остались одни сорняки.

Так мы и шли домой — я обливалась слезами, а Каринка страдала лицом и остервенело размахивала длинным стеблем сорняка.

Во дворе нам повстречался зловредный и шкодливый мальчик Сережа, и, из чистого интереса, сколько ударов может выдержать растение, Каринка исхлестала его сорняком. Пока она гонялась за мальчиком, я рыдала возле белой «шестерки». Заодно сквозь слезы пыталась понять, каким же образом куклу прикрепили к капоту. Оказалось, что ее намертво привязали лентами к дворникам. Тут прибежала Каринка.

— Пять ударов — и сорняк превратился в мочало, — выдохнула она и вцепилась в куклу.

— Девочки, — обеспокоенно высунулась в окно мама, — марш домой!

— Не дала от дворников оторвать! — проворчала Каринка.

Вечер я просидела возле телефона в ожидании звонки от Мани. Но телефон молчал.

— Не хочу я быть принцессой, — приговаривала я, размазывая по щекам слезы, — дался мне этот царь Абгар!

Когда я с горя улеглась спать, мама подоткнула со всех сторон одеяло, села рядом и взяла меня за руку.

— Утро вечера мудренее, — улыбнулась она, — завтра все будет хорошо.

И я, замученная переживаниями, провалилась в глубокий сон.

Ранним воскресным утром в нашем доме раздался телефонный звонок. Я побежала как ошпаренная поднимать трубку, пока звонок не разбудил остальных.

— Але!

— Овощи! — бодрым голосом отрапортовала Манька.

— Чивой? — я мигом проснулась.

— Грю, овощи! Песня.

— Мань, какие овощи, какая песня?

— Нарка, не перебивай меня. Раз мой прадед был поэтом, то я тоже решила стать поэтом. И написала стих про овощи. Потом сочинила к нему музыку. И получилась песня. Вот, послушай. Сейчас, только поставлю трубку на полку так, чтобы ты слышала и пение, и аккомпанемент на скрипке.

— Что-то случилось? — высунулась в дверь спальни мама.

— Это Маня, — зашептала я, — она песню сочинила, называется — «Овощи».

— Вот дегенератки, — тоном Ба возмутилась мама. — Вы хоть видели, который час?

Я хотела ответить, что пока очень рано, но тут Манька запиликала на скрипке и запела тоненьким голосом: