Читаем без скачивания Остров ГНИИПИ - Николай Вильямс

Николай Николаевич Вильямс

Остров ГНИИПИ

краткий курс

под ред. Н. Вильямса, соавтора коллектива сотрудников

Объяснительная записка

Мы с приятелем изобрели ГНИИПИ, по-моему, при первой же встрече. Было это в Москве, в конце войны. Нам было по 17 лет, жрать вокруг, как нам казалось, было нечего. Так нам казалось потому, что встреча произошла до нашего попадания в исправительно-трудовые лагеря системы МВД. Забегая вперед, скажу, что там, по ознакомлении с концепцией сосаловки, мы в корне пересмотрели наши взгляды на вопрос. Возвращаясь назад, могу вспомнить, что в ту пору среди известных нам лиц только самые отрешенные от земных забот натуры смели мечтать о чём-либо, кроме еды или приобретения сапог, они же прахаря, тельняшки или кепки-малокозырки. Акт приобретения этих благ обычно мыслился насильственным и происходящим ночью в малолюдном месте. Именно на примере этих трёх изделий мы убедились, что вещи имеют мистический смысл.

И разговоры наши как-то тоже сразу перешли с бытовой тематики на уголовно-наказуемые уровни, в советском понимании уровня уголовной наказуемости. Вскоре оба мы сели по ст. 58–10, но не за ГНИИПИ. Набравшись в какой-то степени жизненного опыта, при первой возможности мы возобновили наши разговоры. Выяснилось вскоре, что ни о чем кроме ГНИИПИ мы не говорим, что изменение послевоенной общественной атмосферы не влияет на изобилие гнииповской тематики, и что ГНИИПИ существует помимо нашей воли. Ему нельзя было приписать той или иной характеристики по желанию. Возможны были только органически необходимые имплантации.

Знакомые с интересом следили за развитием нашего детища, благо однажды, в 1954 году, я, выражаясь теперешним языком, «изготовил самиздатовскую копию клеветнического антисоветского пасквиля, начинающегося словами…». Затем, усилиями все тех же знакомых, «копия была размножена и имела успех». Знакомые давали советы, как и чего ввести в ГНИИПИ. Внять советам удавалось редко, и знакомые стали делиться по этому признаку — этот понимает ГНИИПИ, а этот нет; этот хороший человек, но ГНИИПИ не прочувствовал, а этот и вовсе бы гад, но в ГНИИПИ разбирается. Особенно нас раздражали те, кто стремился смаковать натуралистические детали.

Делая реверанс самим себе, надо заметить, что пригодность ГНИИПИ служить моделью реальной жизни иногда поражала даже тех, кто отрицательно относился к нашему увлечению. Стоило перевести житейскую ситуацию на язык ГНИИПИ, и немедленно получался прогноз высокой точности, ясности и обоснованности. Это, конечно, относится только к тем ситуациям, которые возможно перевести на указанный язык.

Ныне наука о ГНИИПИ сделала прогресс и называется иначе. Но, мне кажется, интерес к ГНИИПИ оправдан и его следует удовлетворить.

Замечание: иногда в наших писаниях уделяется слишком много внимания бытовым деталям. Это потому, что трудно расстаться с любимыми образами, созданными в юные годы.

Ещё замечание: объяснение почти всех новых слов и вульгаризмов можно найти в тексте. Правописание иногда отличается от общепринятого, как, например, в слове «интилигентный». Но уж так получилось, и теперь нельзя менять традиции.

Глава 1. Космография, география, этнография и древнейшая история ГНИИПИ

За загробной страной есть края — путь к ним долог и выжжен

Раскалённым дыханием адских огней, но местами проходит сквозь рай.

Но совсем не на этом пути, а значительно ближе — существенно ближе –

Расположен описанный ниже весьма примечательный край.

Остров ГНИИПИ расположен среди волн Серого Океана. Это единственный впуклый остров в мире. Жители острова гордятся этой уникальностью, хотя значение понятия впуклости давно утрачено, восстановить его представляется невозможным, а по многим резонам и нежелательным. Из древних легенд о происхождении Гниипи наиболее поэтична та, которая отождествляет гнейсобазальтовые массивы острова с застывшими экскрементами некоего демиурга, и до сих пор на обертке распространенного мороженого сорта «экскрем-брюле» типографским способом запечатлевается сцена творения.

Другая легенда, оставляя в стороне возникновение острова, повествует о высадке на него русского землепроходца, грубого мужчины в папахе с топором. Это произошло в период, когда на острове жили якобы только Адам и Ева. «И немедля, — рассказывает летописец, — уделал Адама топором, а нежную Еву взял в сожительницы.» Отсюда и пошли де первые люди.

Густые леса, бескрайние степи, синие озёра, могучие реки, полезные ископаемые в изобилии представлены на острове. Климатических зон и поясов нет. Летом жара в тени доходит до 1076 градусов по Цельсию, зимой температура достигает минус 933 градуса по той же шкале. Резкие температурные скачки заметно сказываются на психике обывателей. Так, агент государственной службы при минус 242 градусах теряет бдительность, при минус 459 градусах участвует в заговорах, а при минус 909 градусах попросту обращается в ледяной столп, который может обоссать любая бродячая собака в ущерб прерогативам исполнительной власти. Реакция собаки на окоченелого агента всегда одинакова. На неё не может повлиять никакое стихийное или запланированное руководством бедствие.

Уже упоминались некоторые из легенд, саг и рун о древнем ГНИИПИ. Исторические же факты свидетельствуют о том, что на острове с незапамятных времён обитал народ Гнииповцев. Они селились в бараках, живописно рассеянных среди гор и долин. Основными их занятиями были пьянство, грабёж и разбой, насилие над личностью, попрание достоинства ближних и политическая деятельность. С течением времени огромные скопления бараков стали образовывать города — столицу город ГНИИПИ, Пидер, Блябу, Щябля… Расположенные на берегах полноводных рек Гавнянки и Кровянки, города крепли и богатели.

Шумели века над впуклой столицей ГНИИПИ — городом ГНИИПИ. Исступлённые бунты и неслыханные мятежи колебали устои государственности. Кряжистые молодцы жилистыми волосатыми руками лихо рубали других кряжистых молодцов и вообще всё существующее. Регулярно ровно в 12 часов ночи над ГНИИПИ гремел набат. С городской колокольни падал вниз труп очередного сторожа, начинало иметь место социальное явление, называемое «гульба». Гульба состояла в том, что гнииповцы любого возраста и пола, ради выгоды или развлечения, резали друг друга ножами-финачами, рубили топорами, кололи колунами, кромсали бритвами, били кистенями, глушили тяжёлыми мешками с песком и щебнем, пилили двуручными, лучковыми и механическими пилами, умерщвляли ударами массивной стальной пружины, спихивали в смрадные от ядовитых испарений канализационные люки, душили руками и ногами, а также не брезговали любыми прочими методиками лишения жизни и нанесения увечий. Тем не менее, невзирая на многообразие способов, на каждый из них имелась статья Гнииповского уголовного кодекса.

К пяти часам утра улицы до крыш заваливались трупами. Всё стихало. Затем из лесов вокруг столицы, дружно урча, выбегали собаки. К семи собаки поедали всю убоину и удалялись на отдых. Город начинал жить заново. И вновь наступала ночь. И вновь несся во всех направлениях по улицам победный клич «Не уйдёшь, гадина!» И каждую ночь с сотворения мира ГНИИПИ выгорал дотла.

Провинция, как умела, тянулась за столицей. Порою талантливые самородки оттуда учиняли такое, что бледнели даже закалённые жители центра. А собак в лесах хватало на всех, и это было единственное, в чем ГНИИПИ никогда не испытывал нехватки.

Необходимо отметить, что гнииповцы прекрасно отдавали себе отчёт в предосудительности своей основной деятельности. Государство строго пресекало все до единого поступки гнииповцев. Гнииповец, повинный в стоянии в подворотне, карался семью годами общения — этот термин объясняется ниже, а пока его можно понимать как высшую меру. Гнииповец, заподозренный в образе мыслей, карался сотней годов общения; уличённые в публичном или приватном исполнении песни «Семь лет не жрал я, братцы» получали двести годов; уличенные в исполнении песни «Сто дет не жрал я, братцы» получали четыреста годов; уличённые в исполнении песни «Всю жисть не жрал я, братцы» получали девятьсот годов, и так далее. Эксперты точно определяли на суде, сколько именно лет не жрал обвиняемый, так что обвинение в крамоле часто сопровождалось обвинением в клевете. Нельзя сказать, чтобы суровые меры против крамолы не давали эффекта. Но почти всегда на улицах громко горланил какой-либо маниак, уведомляя общественность о том, сколько лет он не жрал.

После первых легендарных гнииповских повелителей власть была захвачена сыном неизвестного отца Феофаном. Считалось, что это произошло вследствие государственного переворота. О природе этого переворота говорилось только, что он был невиданный в истории. Сделанные в разные времена разъяснения о других качествах переворота надо считать независимыми одно от другого и никакого отношения к реальному событию не имеющими. Номинально Феофан Гниипович не носил титула, но считался благодетелем. Неизвестно даже, был ли он сыном своего отца, поскольку злые языки обвиняли близнецов, потомков предполагаемого отца, в акте прелюбодеяния и кровосмешения, произведенном во чреве родительницы и подарившем ГНИИПИ плод в лице благодетеля. Это очень запутанная история и никому неясно, сколько годов могут дать за повышенный к ней интерес.