Читаем без скачивания Остров ГНИИПИ - Николай Вильямс

Колька: Ты как сюда, Хер Малафеич?

Прахарягин /стонет/: Ой, Коля, беда… Нынче в магазинах вместо мыла крем сапожный выдавали… стало быть, ночью резать будут. Вот я и решил… этого… переждать…

Колька /радостно/: Резать! /хватается за финач/. Точно!

/ из потока к Кольке и Прахарягину выскакивает труп/

Труп: Ага, суки! Попались!

/занавес/»

Примечание к главе 7. Часто приходилось слышать, что эпизоды этой главы с участием профессора Прахарягина неправдоподобны, так как ранее его уволокла на крышу кабака «Бля» нога с восемью пальцами /см. гл. 6/. На это следует ответить, что, во-первых, верность гнииповскому духу надо предпочесть правдоподобию, во-вторых, что один из эпизодов заимствован из художественного произведения и не обязан быть историческим фактом, в-третьих, что дух воскрешения вообще пронизывает эту главу, и в-четвёртых, что никто не может предугадать исхода поединка профессора Прахарягина даже с восьмипалым противником.

Глава 8. Полубог является людям

Действие 2-ое, явление 1-ое. Сеня Гад сидит за рабочим столом, заместитель Сени Лёня Выродок стоит с папкой около стола.

Сеня /просматривает бумаги/: Расстрелять как бешеную собаку! /подписывает/ Выслать в 24 часа! /подписывает/ К вечной каторге! впрочем… однако… /задумывается/ расстрелять как паскудного пса!

Лёня: Семён Вавилыч, а как вот с этим, в небе который порхал с топором?

Сеня: А что на него смотреть-то? У нас тут, Лёня, не аэродром!

/гром аплодисментов/

В ГНИИПИ появился полубог. Он принял образ молодого парня, одетого в рваную тельняшку, но исключившего из своего туалета штаны. Его полубожественность, как и следовало бы ожидать при всяких проявлениях божественности с любым положительным коэффициентом, ощущалась сама по себе, подсказывая нужное слове для определения любому понимающему. На голове необыкновенного существа красовалось дырявое ведро, напяленное столь глубоко, что закрывало глаза и нос своему обладателю.

Он пришёл с запада. На контрольном пункте, где проверялись документы всех прибывающих в столицу, как на грех, находился сам Сеня. Поэтому контроль был необычайно дотошным. Полубог, сумевший прикинуться заурядностью, в ответ на требование предъявить бумаги, молча снял ведро и достал оттуда большую связку разных книжечек.

— Паспорт в тебе есть? — поинтересовался Сеня, внимательно оглядывая неожиданного гостя.

Паспорт полубога оказался в полном порядке. Из него явствовало, что пришлец появился на свет 20 лет назад в деревне Хулим-Пулим, происходит из сельхозтружеников и рожден от законного брака Сеньки Гугнявого и Дуньки Гумозной. В бунтах Никиты Чёрного и фальшивоминетчиков, как вытекало из паспорта, полубог участия не принимал.

Сеня описал круг около сына небес, раздумывая, за что ещё его можно взять. Внезапно он оживился.

— А справка за прививку амутры у тебя есть?

На свет божий появилась справка. Амутра прививалась текущей отчётной весной. Сеня вздохнул и вернул документы юному провинциалу. После этого он распорядился беспрепятственно пропустить парня в ГНИИПИ. Агенты выпихнули полубожество на улицу, дружески посоветовав как можно скорее приобрести себе шкары.

Только когда полубог оказался на безопасном расстоянии от кустов задержи-и-обыщи-дерева, высаженных около контрольного пункта, он обернулся к контролёрам и прокричал:

— Пущай Феофан себе шкары покупает!!

Только тут агенты спохватились и поняли, что они, став жертвами провокационного наваждения (которое квалифицированный работник надлежащих служб обязан отличать от просто наваждения), дали маху и пропустили в город важного государственного преступника.

… Слухи о деятельности парня с ведром поползли вскоре после описанного эпизода. Парень неизменно оказывался участником любого крамольного действа, не переводившегося в ГНИИПИ никогда. Однако, он сумел капитально оживить такого рода деятельность. Давно уже гнииповцам было известно, что главное — это начертать величественную программу; это самое и выполнил полубог. Более того, он сумел это сделать, почти не пользуясь членораздельной речью, почти исключительно за счёт рычаний, завываний и хриплых угроз, убогих по лексике, но переполненных чувством. Народ ГНИИПИ, способный воспринимать и передавать тончайшие оттенки мысли единственно при помощи последовательностей двух основных умозаключений «у!» и «гы!», быстро уразумел, что все беды оттого, что ГНИИПИ хуже всех потому, что он лучше всех; а лучше всех он потому, что не в ГНИИПИ никто ничего не понимает. Эта идея принималась и в штыки, и восторженно. Сеня, читая рапорты, то радостно потирал руки, то хватался за сердце.

… Год спустя после конфликта на контрольном пункте в центральном гнииповском кинотеатре «Урядник» демонстрировалась 37-ая серия популярной ленты «Кто серет и смеётся». Весь гнииповский бомонд был в сборе. В 14-ом дорогом ряду сидела Марья Степановна Жэ в обнимку с Колькой Серым. Несколько далее профессор Прахарягин уныло созерцал роскошные плечи красотки, некогда обольщённой и растленной им, а затем предпочетшей молодость и силу верности и высокому положению в обществе.

На экране 3-ий час колошматили друг друга колунами герои психологической драмы. Зрители радостно сопереживали похождениям любимых артистов:

— Гы, гы, гляди, вон тот вон который в рваном прахаре, энто тот который тому в очках в 21-ой серии в лоб закатал…

— А он его зачем душит?

— Надо ему, вот он и душит…

— Он не потому душит. Он его с горя душит. Она ему семячки за полцены толкнула, а там в их бриллианты… Скорбные мысли Прахарягина прервал злобный шопот сзади:

— Ты, лахудра, сыми цилиндр, не видать за тобой…

Профессор засопел и полез в карман за кастетом.

И едва профессор обернулся, чтобы единым ударом уложить обидчика, как злоумышленник саданул топором по новому модному цилиндру. Когда Прахарягин очнулся, сеанс был прерван. В просцениуме полубог ведром, сорванным с головы, что позволяло видеть сияние вокруг лысины, крушил набегавших агентов.

Сеня, неумолимый и надменный, наблюдал за битвой из прохода.

Колька Серый, приблизив губы к уху Марьи Степановны, разъяснял ей суть происходящего:

— Я этого знал, с ним в сумасшедшем доме сидел, он за миссию, я за так. Он себя полубогом в паспорт записал. Ну, а дерётся, пёс, законно…

Марья Степановна не знала слов «миссия» и «полубог», но понимала всё в точности, ориентируясь на знакомые концепции сидения в сумасшедшем доме за нечто и записывания в паспорт чего-то нежелательного. В тот миг, когда Колька оценил воинское искусстве полубога, тот, особенно залихватским ударом снеся на пол шеренгу агентуры, стал медленно и величественно возноситься к потолку. Два агента успели схватить его за щегольские полупрахаря, но сила левитации была неодолима. Убедившись, что служебное рвение Сениных подчинённых требует для правления вмешательства таинственных сил иного мира, полубог плюнул в огнём на агентов, спланировал ниже, сбил опалённые тела верхней планкой двери запасного выхода и улетел на свободу.

… На земле — агенты в прахарях, на воде и под водой — агенты с аквалангами (длинный шланг, удерживаемый зубами), в воздухе — стаи дрессированных мымр семь дней и семь ночей ловили полубога. Поиски были безрезультатны. Лишь однажды агент Федька Скунс доложил, что на базаре в Щябля он обнаружил полубога, сбывавшего оторванный где-то от стенки телефон-автомат и стоявшего вместе с пятью здоровенными хулиганами. В рапорте Федька написал, что задержать полубога он «пожалел» и просил прибавки жалованья за оперативность. Мягкосердечие стоило Федьке семидесяти лет общения. Вскоре вслед за этим во все гнииповские газеты было дано объявление:

КОТОРЫЙ БЛАГОНАДЁЖНЫЙ ГРАЖДАНИН

обнаружит

КОТОРОГО КОТОРЫЙ ПОЛУБОГ

за приличное вознаграждение необходимо

доставить в отделение Сучки. Особые приметы:

рыло переехано автогадом, на голове ведро 22 литра.

Премия 10000 рублей (на руки пять рублей) и ведро.

В первый же со дня дачи объявления день, на восьмой день со дня преступления в кино, около восьми миллионов полубогов были доставлены в лапы Сениных клевретов. Качество гражданского самосознания и иммунитет от идиотской болезни ротозейства у гнииповцев, чьё воображение к тему же было заворожено объёмом нужного в хозяйстве ведра, оказались настолько высокими, что имели место случаи само- и взаимопривода полубогов. Именно на взаимопривод и рассчитывал Сеня, являвшийся, ко всему прочему, единоличным автором учебника «Основы гнииповской психологии» (коллеги были отосланы обучать указанному предмету Митьку Окаянного). Но на сей раз он напал на равно хитроумного противника. Настоящего полубога не было среди толп приходящих, которых тут же сажали под замок «до особого распоряжения» (гнииповская идиома, обозначающая срок времени, прошедший с момента наступления мезозойской эры). Некоторые сомнения вызвал было странный субъект, пытавшийся прилезть без очереди, монотонно выкликая «прочь, низкая чернь, дайте дорогу сыну солнца!». По рассмотрении сын солнца оказался исключённым за неуспеваемость студентом философского факультета сельхозакадемии Лёхой Пупрявым. Выдавая себя за полубога, он намеревался скрыть своё подлинное антинародное происхождение: его матерью был вурдалак. Решить вопрос о том, что делать с Лёхой, была призвана специальная комиссия под председательством Митьки, что она и сделала в закрытом заседании. Поиски полубога были продолжены.