Читаем без скачивания Объятия бездны (сборник) - Алексей Макеев

– И правильно сделали, – кивнул Гуров. – Что дальше?

– Из графика дежурств видно, что в ту ночь дежурил действительно Иван Семенович Сорокин. Руководством ЧОПа характеризуется только положительно: непьющий, некурящий, старался заработать везде, где только можно, но при этом прижимистый – когда увольнялся, проставился только пивом. Мы связались с райотделом того поселка в Тверской области, где живут его родители, и выяснили, что он находится там. Около двух недель назад женился, а перед этим приобрел неплохой дом, чтобы было куда молодую жену привести. Мы районникам сказали, что он проходит у нас как свидетель, и в подробности не вдавались. У меня все!

– Слава богу, что жив, а то ведь и кончить могли, – заметил Лев. – Уж очень он свидетель опасный. С ним нужно будет поговорить отдельно и очень аккуратно. Кто следующий?

Закончивший доклад офицер сел, а второй поднялся и начал рассказывать:

– Вы оказались правы, Лев Иванович, в дежурной части ГУВД действительно на записи за указанный период времени нет вызова от Виктора Степановича Данилина, а вот в его распечатке, которую я в банке забрал, он есть. Ничего вразумительного по поводу того, куда мог деться вызов, в дежурной части сказать не могут или не хотят. Грешат на сбой в программе и технические неполадки, но тут надо разбираться соответствующим службам, потому что мы в этом не сильны, – вдруг сбой действительно был? Таким образом, выяснить, какой именно наряд туда выезжал, что доложил о результатах и так далее, не представляется возможным. В связи с этим мной были осмотрены все здания вокруг дома. Одна камера наружного наблюдения нашлась на здании филиала Сбербанка. Запись оттуда была изъята капитаном Чирковым, о чем в службе безопасности Сбербанка имеется соответствующий документ, – там не в ЧОПе: на шару не прокатишь и на арапа не возьмешь. А вот на магазине интимных товаров этот капитан камеру проглядел! А оттуда подъезд к воротам очень хорошо просматривается, так что номер машины прибывшего экипажа ППС виден отчетливо! Чтобы никого не настораживать, я задействовал личные связи и выяснил, что в ту ночь на ней работали сержанты Абросимов и Пашков, которые в органах внутренних дел больше не работают. Ушли по собственному желанию, с мест предыдущей регистрации выписались в связи с продажей квартир. Где находятся в настоящее время – устанавливаем. Очень помогли бы их фотографии, но мы решили самодеятельностью не заниматься и подождать вашего решения, потому что получить их из отдела кадров без официального запроса у нас самих все равно не получилось бы. Теперь по пострадавшим. По нашим базам данных, ничего серьезного за ними нет. Старков задерживался несколько раз за превышение скорости, причем «быковал» напропалую, за что и пострадал, – даже гаишники отказывались у него взять деньги и составляли протокол. Лаптев полгода назад был лишен водительских прав за езду в пьяном виде, он, правда, никого не сбил, а сам в фонарь въехал, машина – в хлам! Причем отец его отмазывать не стал – видать, понимал, что его сынок в таком состоянии сам в первую очередь пострадать может, и новую машину ему пока не купил. Теперь Нестеров, этот более буйный, чем остальные. Были драки в общественных местах, в основном в ресторанах или клубах, но за последний год – ни одного происшествия: то ли он покротчал, то ли нашел такое место, где его терпят.

– Клуба «Эго» там не было? – спросил Гуров.

– Нет, Лев Иванович, а что?

– Да, видимо, его отец решил, что пусть уж лучше его отпрыск у него на глазах куролесит, чем в других местах, вот он в его клубе и отрывался, – объяснил Лев.

– На Попова же вообще ничего нет, – закончил офицер.

– Итак, что мы имеем на данный момент? – начал Гуров, но Орлов, не давая ему продолжить, перебил его:

– На данный момент мы имеем следующее. Сейчас все разойдутся по своим кабинетам, напишут очень обстоятельные рапорта обо всем, что успели узнать за день, и принесут их мне. А уж я положу их в отдельную папочку и передам ее в службу собственной безопасности, которая в дальнейшем и будет вести это дело. А вы все начнете вплотную заниматься самоубийством, и только им. Задания будут розданы позднее, а пока, после того как рапорта напишете, будете все дружно изучать дела Нестора, Лаптя и Старца в поисках возможных мотивов мести их сыновьям со стороны бывших подельников их отцов, а Гуров с Крячко займутся самими папашами. Все! – твердо заявил он и даже ладонью по столу хлопнул.

В присутствии подчиненных Гуров возражать Петру не стал, но вот, когда удивленные офицеры вышли, сказал:

– Петр! Ты понимаешь, что служба собственной безопасности это дело на тормозах спустит?

– Полковник Гуров! Вы слышали приказ начальника или мне его специально для вас в письменном виде оформить и под роспись ознакомить? – сухо спросил Орлов.

Вопрос был риторический, ответа не требовал, и Лев, понимая, что обозлил Петра до крайности, промолчал, а тот продолжал:

– Доложите мне, господин полковник, что собираетесь предпринять для раскрытия этого дела.

– Господин генерал-майор! Сегодня вечером я, полковник Гуров, собираюсь побеседовать с отцом пострадавшего Нестерова, а полковник Крячко – с отцами Старкова и Лаптева. Эти беседы необходимы для выяснения обстоятельств, предшествовавших самоубийству или убийству. О результатах будет вам доложено завтра. В том случае, если выявится существенная для расследования информация, позднее все будет оформлено официально, под протокол, – сухо ответил Лев, причем еще и по стойке «смирно» встал.

– Тогда можете быть свободны. Оба! – отпустил их Орлов.

С трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться еще в коридоре, Гуров, войдя в кабинет, взвился чуть не до потолка:

– Стас! Он что, меня воспитывать решил? Так я вроде уже большенький!

Крячко мудро молчал, давая другу возможность выговориться и стравить пар, а тот и не думал успокаиваться и продолжал бушевать. Он возмущался тем, что Петр оказался таким слабаком, сдался без боя и передал дело службе собственной безопасности, грозил уйти к чертовой матери в частный сыск, а до тех пор не разговаривать с Орловым ни на какие темы, кроме служебных, сетовал на то, что в отделе кадров все уже разошлись, а то бы он прямо сейчас взял у них бланк обходного листа, обещал уйти на больничный, и пусть остальные как хотят, так это дело и расхлебывают. Наконец он выдохся, и тогда Стас заговорил:

– Лева! Если Петр так поступил, значит, у него для этого веские причины. Он ворон старый, мудрый и жизнью битый! Зря не каркнет! Вот он на тебя наорал, чтобы в чувство привести и на грешную землю с небес спустить, и доложил, что воспитательную беседу с тобой провел. А если бы он взбрыкивать стал, то тебя бы опять на ковер к Щенку дернули, и уж тот, в свете вновь открывшихся обстоятельств, имел бы тебя в извращенной форме, долго, сладострастно и с особым цинизмом, чтобы отыграться за пережитое унижение. А ты бы стоял, все это слушал и вякнуть не смел! А если бы посмел, это имело бы для тебя самые плачевные последствия, потому что он, как ни крути, а заместитель нашего министра, а ты всего лишь полковник-важняк! Вот и думай теперь о Петре все, что хочешь! И вообще мне к Лаптю пора!

Крячко вышел из кабинета, и Гуров остался один – ох, и хреново же ему было! Чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, он поехал в клуб к Нестерову, хотя встреча и была назначена на более позднее время.

Предупрежденная охрана, пообещав немедленно сообщить хозяину, что его гость уже здесь, мигом проводила его в зал, где молоденькая официантка усадила его за столик в углу, который был отгорожен от остального зала стойками с вьющимися растениями, причем на столе стоял большой букет цветов, и застыла рядом в ожидании заказа.

– На других столах цветов нет, а здесь есть, почему? – спросил Лев.

– За ним всегда отдыхал сын хозяина с друзьями, он был постоянно для них зарезервирован, потому что они могли приехать в любой момент, – объяснила она. – А теперь хозяин распорядился, чтобы до сорока дней на нем каждый день свежие цветы стояли и сюда никого не сажали, только вот для вас велел исключение сделать.

«А Нестор, оказывается, с годами сентиментальным стал, – подумал Гуров. – А может, просто сына любил?»

– Скажите, кто обслуживал этот столик в тот последний вечер, когда они здесь сидели?

– Не знаю, это не наша смена была.

– Но вам приходилось их обслуживать? – Девушка кивнула. – Расскажите, как они себя вели, что пили, что ели? Если приглашали к себе за столик кого-нибудь, то по какому принципу?

– Извините, но вам лучше подождать хозяина. Если он прикажет, мы вам все расскажем, а пока я лучше помолчу, – ответила она и спросила: – Что вы будете заказывать?

Этот начавшийся еще ранней ночью день был таким длинным, тяжелым и нервотрепным, что вымотавшийся, издерганный и злой на весь белый свет Гуров, хотя ничего толком и не ел, ни малейшего аппетита не почувствовал и попросил только чашку чая. Девушка тут же протянула ему меню, раскрытое на странице напитков, и Лев увидел там не меньше десятка всяких наименований.