Читаем без скачивания Подмастерье - Оксана Аболина

В те же времена и на том же эффекте была разработана специальная система «мгновенного оповещения населения»: в случае надвигающейся опасности власти транслировали предупреждения прямо в головы горожан, призывая укрыться в подвалах или срочно покинуть какой-нибудь район. Программу, однако, через некоторое время свернули и больше к ней не возвращались: последствия такого звукового воздействия оказались вредны для здоровья. А купола остались… Сейчас, конечно, они уже не играли такой важной роли, но город чувствовал себя без них беззащитным. Да и мало ли какие катаклизмы могли случиться в будущем. Будущее — оно такое… Спрячется за поворотом между сегодня и завтра, и никогда не знаешь, что от него ждать.

Голоса постепенно стихли, и над окраинными холмами повисла тревожная тишина. Стараясь не шуметь, Ерёмин осторожно снял с плеч мешок и опустил на землю. Глянул вопросительно на Соню, но та в ответ прижала палец к губам: помолчи, подождать надо. Тревога её была Еремину не совсем понятна: на постах у выездов из города дежурили самые никчемные парни из двенадцатого звена. Работа для тупых и ленивых: всего-то и надо попросить у въезжающего-выезжающего приложить палец к сканеру. И если сканер окрасился в ответ зелёным разрешающим цветом, отключить «безмолвный луч», пока машина или человек не минует ворота. Впрочем, и это случалось, может быть, один раз в смену: обычному человеку нечего делать за куполом, а для деловых или личных поездок в иные города есть авиация. Разве что прибудет очередная партия рабочих с мусорозавода разгребать свалку за воротами. Всего полчаса назад Соня уверяла, что никаких проблем с выходом из города не будет: она специально несёт охранникам «проходные гостинцы»: так, по её словам, минуют ворота все иззвены.

Они стояли, не двигаясь, минут десять, пока, на дороге, выползающей из-за холма, не появился одинокий путник. Он шёл пешком, неся на плечах огромных размеров мешок, да ещё свободной рукой катил за собой самодельную тележку с привязанным к ней пластиковым коробом. Длинные тёмные волосы были собраны за спиной в косичку, просторная рубаха не заправлена в брюки, а голову украшала круглая серая шапочка. Завидев путника, Соня издала громкое восклицание и стремительно скатилась с холма на дорогу, радостно вопя:

— Вовка!!

Иззвен остановился, расплылся в широкой улыбке и сбросил мешок на землю.

— Соня?! Ну, ты и вымахала, чертёнок! Сколько ж я тебя не видел? Целый год?

— Один год, сто четырнадцать дней и девятнадцать часов! — отчеканила Соня, двумя руками обняв незнакомца и поцеловав в пыльную небритую щёку.

— Что, правда что ли? Ты считала? — изумился он.

— Да ну тебя, Вовка! — отмахнулась девчонка. — Кому ты нужен, считать часы? Но я, правда-правда, рада тебя видеть. Ты где пропадал? А, извини, это Ерёмин, напарник мой, познакомься.

Внимательно разглядывая друг друга, мужчины обменялись рукопожатием. Рука у иззвена оказалась жёсткой, шершавой. Выгоревшая на солнце кожа лучше всяких слов говорила о том, сколько времени он провёл, скитаясь за куполом города.

— Напарник в смысле пара на год? — прищурившись, уточнил Вовка. — Тебе же, вроде, уже год, как можно иметь пару?

Тон, которым был задан вопрос, Ерёмину не понравился: было в нём что-то не то чтобы осуждающее, но пренебрежительное: мол, ну и выбрала ты себе, Сонька, мужика. Без должного уважения к его рангу тон. И кем сказано? Лохматым, пахнущим потом бродягой с грязными нестриженными ногтями! Хотя какой ранг, спохватился Сергей: он же сам теперь такой же бродяга-иззвен…

— С дуба рухнул? — ощетинилась на Вовкин вопрос Соня. — Пара на год у иззвенов? Напарник — в смысле пара в походе. На ферму мы отправились.

— Хм… — удивился Вовка, продолжая беззастенчиво разглядывать Еремина. — То есть ты из седьмого звена — в иззвены? Ну-ну, мужик… Сонька, хватит смотреть на меня одичавшей собакой: ляпнул, не подумав. Виноват, искуплю.

— А что там за шум на посту? — тут же оттаяла Соня.

— На посту? — переспросил бродяга. — Идиоты там на посту. Туес с медом им предложил плюс табака отборного пакет, всё одно не курю, ношу специально для шпаны на воротах. Не, ну скажите, кто им ещё мёд принесёт, а? А они, сволочи, шутки шутить: безмолвку не вырубили, только мощность понизили. Меня там трижды наизнанку вывернуло, будете идти — не наступите. Ну, вот я им и устроил праздник высокого художественного слова: будут в следующий раз знать, с кем дело имеют.

Соня закидала вопросами своего давнего приятеля, и он отвечал на них с охотою, но лаконично: всё по делу. Про то, что провёл целый год на севере: с группой таких же, как он поисковиков добрался до руин древнего города, некогда называвшегося Псковом. Потом ходил на корабле за море, трижды чуть не погиб в столкновениях с чечухами, разбогател и снова разорился, и, наконец, подался обратно в Москву.

— Старых знакомых повидаю да обратно за купол, — закончил он. — Скучно мне в городе. Так, на ферму идёте? Передавай привет Пафнутию: скажи, так и не уверовал Вовка, но беседы с ним вспоминает с удовольствием. И вот ещё…

Открыв короб на тележке, Вовка принялся вынимать какие-то свёртки, пакеты, мешочки… Пока, наконец, не добрался до резной деревянной шкатулки, потемневшей от времени.

— Обычай копальщиков помнишь? — улыбнувшись, спросил он у Сони.

— Какой обычай?

— Первому встреченному в городе знакомому — подарок. Вот, держи!

— Ой, — радостно взвизгнула девчонка. — Точно! Ты же мне рассказывал. А что внутри?

— Внутри — семена, выменял при случае на пару безелушек. Какие — не скажу, даже не упрашивай — сюрприз. Летом буду на ферме, чтоб к моему приходу вырастили, ясно?

— Обязательно вырастим! — пообещала Соня, принимая подарок. — А ты только летом появишься?

Иззвен пожал плечами.

— Как сложится… — ответил он. — Я же на подъем лёгкий, иногда не знаю, где завтра окажусь. Но на ферму охота заглянуть, давно там не был. Ну ладно, вам идти пора, да и я отдохнул малость. Передавай всем привет и доброго здравия от меня пожелай… Да! И осторожней на дороге: говорят, чечухи снова разбойничать начали.

7

Между последним холмом и куполом пролегло окружное шоссе — широкая бетонная полоса, по которой развозили на посты охранников, ремонтников и другой обслуживающий ЗСНП персонал. Как всегда по весне, дорога была в выбоинах — до юго-западной окраины дорожные службы добирались не раньше июля. Вдоль шоссе, метрах в двадцати позади, стояли высокие и тонкие металлические трубы-столбы, вкопанные в землю. На самом верху они загибались внутрь города, а пространство между ними визуально казалось расплывчатым, нечётким, размазано-пятнистым… Давным-давно такой расфокусированной «простыней» был накрыт весь город, и пара поколений горожан в своей жизни никогда не видела солнца. Но менялись времена, Земля потихоньку очищалась от скверны, чуть не уничтожившей цивилизацию, и мощность верхнего купола значительно снизили. Третий день седьмого месяца, день, когда это случилось, стал общегородским праздником — Днём Солнца. Ранним праздничным утром купол включают на полную мощность — для проверки и как напоминание о прошлом. Чтобы, пробыв под ним несколько часов, горожане почувствовали, как жили их предшественники, и сколь многого достиг город за прошедшие века.