Читаем без скачивания Венки Обимура - Елена Грушко

-- Какая? -- лениво спросил Егор, лежа в траве и не сводя глаз со звезд, которые начинали меркнуть в предутреннем тумане.

-- Да вот такая! Сам смекай. Взялась неизвестно откуда, что на душе у нее -- нипочем не разберешь. Молчунья... Но нежитью не назовешь. Русалкам, лесовуньям только бы на прохожего-проезжего морок навести. Кикиморы, полудницы в лес и не сунутся. Лихие девки, дочери Иродовы, давненько тут не появлялись, да и страхолюдины они. Но эта... У истока поселилась, а кто там живет, все про всех знает. У деда Водяного не спросясь, не задобрив его, пришла. Моргуньи-русалки теперь у нее гадают. Скоро, коль дело так пойдет, и народишко валом повалит. Людей хлебом не корми, только расскажи, что их ждет! Мне так и не надобно знать, чего у меня впереди. Как триста лет тому было, так и спустя триста будет. Наше дело лесное, тихое...-- бормотал Леший, а Егор .вдруг приподнялся:

-- Давно она здесь поселилась?

-- Год тому. С прошлого Купалы.

Егор вскочил. Сам не понимая почему, он чувствовал: должен увидеть эту Ульяну! Она такая же, сказал Леший. Что это значит? Может быть, ей .что-то известно о его прошлом, которого он не может вспомнить?

-- Веди меня к ней! -- велел Егор, но Леший не слушал.

Темный ком упал с небес, замер в траве. Это филин! Лежит, крылья раскинул, словно неживой, глаза пленочной затянуло.

Леший встревоженно гукнул, по-лесному вопрошая приятеля. Филин вспорхнул, сел на ветку, залился жалобным уханьем, словно причет завел. [ч]

Егор содрогнулся неизвестно отчего. А Леший обхватил косматую голову и рухнул, завывая да всхлипывая.

Заря вставала мутная да смутная, нерадостным был рассвет после волшебной Купальской ночи, и догадался Егор, что случилась беда...

Леший вскочил, свистнул пронзительно, и близкий дуб нагнул до самой земли ветви свои. Деревья уже не могли пуститься бегом--кончились ночные чары. Но они торопливо передавали, вернее, швыряли Егора и Лешего с ветки на ветку, будто с рук на руки. Свистел ветер, скрипели деревья, молча летел над ними филин, неслась в вышине стая огромных, потревоженных туч.

Егор и опомниться не успел, как уже стоял подле избушки Михаилы. Да только избушки не было на поляне. Груда тлеющих углей -- вот и все, что от нее осталось. От колдуна же не осталось ничего, даже ножа в пне осиновом...

Взревел Леший дико, а Егор... он глядел в тусклые перебежки огоньков, но не видел их.

Что-то иное, иное...

Огромное деревянное строение на холме над светлой рекою. Кресты вознеслись в небо. А неподалеку лихо разворачивается упряжка лошадей, которая влечет за собою орудие.

Человек в непонятной, непривычной одежде властно рубит ладонью воздух:

-- Заряжай! Наводи! Целься...

О, да ведь его уже видел Егор! Подвал. Каменная крошка с потолка. Старик, похожий на Михаилу... Видение, которое посетило его в избушке колдуна!

Засуетился вокруг оружия другой незнакомец, то хватаясь за ствол, то торопливо крестясь, но его подбодрил... Ерема -- да, преображенный Ерема.

--. По оплоту поповщины и контрреволюции... Невнятные слова плыли мимо разума. И не успели еще они отзвучать, как грянуло громом и молнией. И еще! И еще!

Раскололась земля, дрогнуло небо. Рассыпались деревянные стены. Крест, взмывая, рассек облака. И почудилось Егору, что мелькнуло в дыму и пламени скорбное лицо Михаилы.

Померкло видение, рухнул Егор наземь в беспамятстве.

* * *

Спешил навстречу августу июль. Июль -- макушка лета! Водица в Обимуре но ночам холодала, дни хоть на крупицу, а начали убывать. Гремели-перекликались громы: не зря июль прозывают грозником. От ударов стрел, коими норовил Илья-пророк поразить всю силу злую, раскалывались .каменные горы, струились из них родники и быстрые речки -- те, что и в самую студеную пору не замерзают, льду не сдаются: не простые они, а гремячие, сила в них заключена чародейная! Бежали ручьи к Обимуру, вливались в светлые воды его.

Нескоро пришел в себя Егор после гибели колдуна. Где теперь искать приюта? У кого спрашивать совета? Как учиться отличать доброе от злого?..

Леший тоже извелся. Не шатался по лесу, не путал дороги проезжему человеку, не плясал по ночам в обнимку с деревьями. Все больше лежал, уткнув в траву кудлатую голову. Да поскуливал жутко -- тосковал. Разве что иногда щекотун из соседнего леса вызывал его на забаву: в загадалки поиграть. Соседа того Егор и не видел никогда. Просто вдруг, с порывом ветра, прилетал издалека трубный глас, словно зов бури:

-- На что сыграем? На белок или зайцев?

-- На что хошь...-- вяло поднимался Леший, протирая опухшие глаза, силясь хоть как-то размыкать тоску.

-- Так на белок!

-- Ну давай...

И летели от леса к лесу клики, невнятные людскому слуху, подобные шуму разгулявшегося ветра, треску сломанных сучьев, стону вывороченных из земли деревьев:

-- Нехожена дорожка посыпана горошком?

-- Звезды на небе!

-- Угадал. Теперь твой черед.

-- Зелена, а не луг, бела, а не снег?

-- Чего-о? А, береза!

-- Угадал. Теперь ты.

-- Молодой был -- молодцем глядел, под старость устал -- меркнуть стал, новый народился -- опять развеселился?

Молчит соседний лес. Не шелохнется ветка, не шумнет травинка, словно тоже разгадку ищут. Наконец несется неохотное:

-- Не ведаю!..

-- Месяц это!

Лешенька малость оживлялся, когда сосед промашку давал. Загадки сыпались из него, как горох из мешка:

-- Два раза родится, один умирает -- что такое? Опять тишина, опять угрюмый вой:

-- Не ведаю-у-у!

-- Эх ты! Птица это. Первый раз родится -- яйцо, второй -- птенец. Слушай еще: что без умолку? Словно волки завывают:

-- Не ведаю-у!.. У-у, чертова сила! Твоя взяла! Довольно хлопает Лешенька в мохнатые ладоши:

-- Река это!

Играли до трех раз. И вот вслед за последним проигрышем шел из соседнего леса сильный-пресильный ветер: неслась по зеленым веткам рыже-серая пушистая метель. Это перелетала к новому хозяину проигранная беличья стая. Чудилось, осень настала посреди лета, когда рассаживались белки над Лешенькой, с надеждой сверкая бусинками глаз: не приведется ли обратно?..

А что, и приводилось, если приятель Егора проигрывал. Надоедало белок гонять -- играли на зайцев, лисиц, сорок. Катились из леса в лес десятки сердитых клубков -- выигранных ежей... А сквозь ветви прорывалось:

-- За лесом жеребята ржут, а домой не идут?

-- Волки-и!..

Слушал, слушал Егор переклички леших и как-то раз почуял, что, коль еще поживет здесь, шерстью или мохом порастет и тоже начнет орать во весь голос загадки, которых запомнил изрядно. Но что делать, как быть, куда податься? Ломал, ломал Егор голову, и вновь пришла ему на память Ульяна, живущая у истока Обимура... Только дорогу к ней спросить у Лешего отчего-то было боязно. Но однажды Егор сообразил: а зачем спрашивать?! Известно ведь: у истока она живет. Ступай против течения Обимура -- и отыщешь!