Читаем без скачивания С аквалангом в Антарктике - Михаил Владимирович Пропп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши впечатления о первых спусках в основном совпадали. Мы теперь убедились на практике — теоретически мы знали это и раньше, — что работать в Антарктиде сможем. Мы спорили только о том, откуда берется свет под водой: я считал, что свет проходит главным образом через лед, а Саша полагал, что свет падает из разводья за кормой. Мы не смогли достаточно далеко забраться под лед, и оба предположения были вполне разумны. Хотя мы пока не обнаружили подо льдом никакой жизни и не ответили на вопрос об освещенности, но зато покончили с сомнениями в возможности погружений и приобрели необходимую уверенность в своих силах.
Телефон разобрали, и обнаружилось, что в одно из соединений на заводе забыли поставить уплотняющую резиновую шайбу и в разъем просачивалась вода. Через полчаса все было исправлено, мы запаковали наше снаряжение в ящики и подготовили их к выгрузке. Пока наш груз не был отправлен в Мирный, нам там делать было нечего, и на ближайшее время нас включили во вспомогательную группу морского отряда, которая тоже разведывала трассу для тракторов. Под руководством кандидата географических наук Я. П. Кобленца мы два дня почти без перерывов разъезжали по трассе, сверлили лед, измеряли толщину снега, слоя талой воды и прочного льда. Условия движения транспорта на деле оказались даже хуже, чем казалось вначале: тракторы вязли в мокром снегу, проваливались по двигатель в талую воду под снегом и только с огромным трудом, по очереди вытаскивая друг друга, медленно ползли вперед.
К концу второго дня работы, уже сильно устав, мы вернулись на судно и завалились спать. Проснулся я оттого, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо: «Аквалангистов срочно на мостик». «Что за дурацкие шутки!» — спросонья огрызнулся я, приняв это за обычный розыгрыш и притом далеко не высокого уровня. Спустя несколько секунд в каюту вошел штурман с тем же самым известием, и я понял, что дело серьезное. Наскоро одевшись, мы с Пушкиным поднялись на мостик. Там уже были капитан и капитан-наставник, остальные руководители накануне вылетели в Мирный. На носу судна, одетые в спасательные жилеты, суетились матросы, лихорадочно разбирая лючины, закрывающие носовой трюм. Им помогали, правда без спасательных поясов и жилетов, все члены экспедиции, еще оставшиеся на «Оби». Из мощных водоотливных насосов за борт обрушивались целые водопады воды. «Судно получило течь в первом трюме, уровень воды поднялся на три метра. Не сможете ли вы спуститься и осмотреть снаружи корпус? В каком виде ваше снаряжение?» — обратился к нам капитан. Наше снаряжение было уже уложено в ящики, и погрузиться под воду мы могли бы только через 2–3 часа, к тому же корабль должен был сначала отойти назад, так как у носового трюма вплотную громоздился лед. Узнав об этом, капитан решил подождать с нашим погружением до тех пор, пока не станет ясно, успевают ли насосы откачивать воду. Полчаса прошло в ожидании. Трюм открыли и начали срочно перекладывать груз, чтобы добраться до пробоины. Следует сказать, что трюм делится съемными настилами на три этажа, которые заставлены ящиками, бочками, катушками кабеля и троса, словом, самым разнообразным грузом. Для того чтобы попасть вниз, к месту, откуда поступала вода, нужно было передвинуть в трюме груз и снять хотя бы часть промежуточных настилов.
Наконец замеры уровня воды показали, что она пошла на убыль — насосы откачивали воду быстрее, чем она прибывала через пробоину. «Ну, мы еще не тонем, отмените водяную тревогу», — громко обратился капитан ко всем собравшимся на мостике. Спасательные пояса исчезли, но работа не прекращалась. Мы были свободны, так как к пробоине можно было добраться изнутри судна.
На следующий день работы по заделке пробоины продолжались и одновременно грузы из первого трюма начали выгружать на подошедшие к борту сани. После авральной работы все в трюме стояло в полном беспорядке, команда была занята ликвидацией аварии. С большим трудом мы нашли все наши ящики и выгрузили их на сани. Вместе с другими грузами они медленно поехали в Мирный: 28 километров тракторы проходили почти за сутки.
Выяснилось, что когда «Обь» пробивала канал во льду, в стальных листах обшивки образовалась трещина. Позже, воспользовавшись перерывом в разгрузке, судно вышло из припая. Судовые водолазы поставили на пробоину снаружи пластырь, после этого трещину заварили изнутри, место сварки усилили накладками, и работа по пробивке канала возобновилась. Авария была ликвидирована, но довольно много оборудования, включая электростанцию для теплового бурения, теплобуры, почти весь запас радиозондов на год работы и кое-что другое промокло и либо пришло в полную негодность, либо требовало ремонта.
«Обь» вошла в неподвижный припай
На следующий день самолет доставил нас в Мирный. Сани, на которых были наши грузы, медленно двигались туда же.
Мирный
Мирный был переполнен. Станция, на которой нормально зимует около шестидесяти человек, теперь вмещала больше двухсот полярников двух экспедиций. Жилые комнаты были сплошь заставлены раскладушками, на них же спали во всех сколько-нибудь пригодных для этого помещениях, часто вовсе не предназначенных для жилья. Нас временно поселили в бало́к — передвижной домик на санях. Отряду Федорова предстояло отправиться в нем в глубь Антарктиды для радиолокационного измерения толщины льда. Пока отряд состоял из двух человек; нельзя сказать, чтобы они обрадовались нашему появлению — в балке нужно было устанавливать аппаратуру. Впрочем, пока еще она находилась на «Оби», в том самом трюме, где после аврала все стояло вверх дном. Мы могли быть спокойны: в ближайшие дни аппаратура там и останется и выселяться не придется.
В тот же день караван тракторов и саней с самыми различными грузами, в том числе и с нашими ящиками пришел в Мирный. Началась разгрузка. Во всех этих операциях тяжелее всех, безусловно, приходилось трактористам. Под ослепительным, обжигающим кожу солнцем они должны были делать рейс за рейсом, каждый из которых в оба конца часто длился больше суток, да еще трактора то и дело так проваливались в снег, что высовывалась лишь выхлопная труба да верхняя часть дизеля. Лица трактористы бинтовали, чтобы уберечься от солнечных ожогов, глаза, как впрочем, все в Антарктиде, защищали темными очками. За весь рейс они могли немного отдохнуть только на «Оби», пока грузы из
