Читаем без скачивания Божественное безумие - Юлия Фирсанова

Справа, как раз между фонтаном и баром, замаскированным под грот, Кэлберт в темно-зеленом что-то убежденно втолковывал трем братьям в разноцветных рубашках. Элтон облачился в оранжево-желтую с узором из листьев липы, Кэлер – в винно-красную с кленовыми лапками, а Эйран – в пурпурную. Венки из листьев этих оттенков украшали головы богов. Навострив ушки, богиня уловила смысл речи пирата. Кэлберт с апломбом объявлял:

– …Нет, это костюм, я не забыл про маскарад! Как называется? Самый Последний Зеленый Лист!..

Впрочем, красный цвет во всевозможных вариациях явно был королем сегодняшнего бала. Даже Лейм обрядился в карминные одежды. Он заложил за ухо веточку кариллы с мелкими красными листиками и черными терпкими ягодками и заткнул за пояс кнут-ветвь. Молодой бог изображал Листопад, сказочный персонаж, кочующий по сказкам многих миров. Среди функций вечно юного Листопада числилось сбивание с ветвей листьев и изменение их окраски. То-то зубоскал Элтон уже махал кузену рукой, призывая его отходить бока Кэлберта.

Рядом с другом ошивался герцог Лиенский в винно-красном одеянии, увитом лозами спелого винограда – одного из непременных атрибутов осени. Вероятно, Элегор пошел в выборе костюма от противного, решив, что останется не узнанным, коли напялит на себя тряпки с опостылевшими мотивами лоз. В подобных костюмах крутилось на балу почти с десяток дворян.

Оставив сие спорное инкогнито на совести обладающего буйной фантазией авантюриста, Элия завершила обзор бальной залы, повернувшись лицом к входным дверям. Там как раз появились последние, традиционно запаздывающие посетители. Энтиор, подобно Лейму, ударился в мистицизм и красовался в черно-красном одеянии мифического Осеннего Охотника, собирающего жатву жизни в Сезон Увядания. Мелиор же в узких лосинах, перламутрово-переливчатой тоге с тонким рисунком листьев миссунари на щеках и ногтях изображал самое элегантное из всех возможных деревьев.

– Любуешься, дочура? – прервал беглую оценку обстановки голос Лимбера.

Обернувшись к отцу, Элия улыбнулась. Король, весь в спелых колосках, пестрых листьях, плодах, ягодах и осенних овощах, явно старался изобразить некое символическое и весьма близкое ему (если подсчитать количество произведенных на белый свет отпрысков) понятие «урожай». Даже в этих колоритных одеяниях монарх Лоуленда был вполне узнаваем, и нахлынувший было вал кавалеров, жаждущих пообщаться с прелестной Леди Туманов, поспешно откатился назад.

– Есть чем, папа, но, оказывается, я еще не видела самого неотразимого! – весело смеясь, покачала головой женщина, положив руки на талию и разглядывая эффектный костюм главы семьи.

– Плутовка, – довольно ухмыльнулся монарх Лоуленда, погрозив дочери пальцем. – Знаешь, чем порадовать отца.

– И с радостью делаю это, – заверила родителя Элия, обнимая Лимбера. – Ведь ты единственный, кто не станет сутками искать в моих комплиментах потаенного романтического смысла!

– Вот уж точно единственный, – гордо подтвердил родитель красавицы и с небрежной заботой качнул головой в сторону весело смеющегося шутке Элтона – мага из Мэссленда. – Парень освоился?

– Полагаю, что так, – согласилась принцесса. – Братья хорошо приняли его.

– Удивительно, как только в процессе знакомства они не разнесли на камешки и щепочки твои комнаты! – ухмыльнулся король, зная буйный нрав отпрысков семейного древа.

– Наверное, лишь потому, что в моей гостиной они только начали знакомство, а продолжали его в других частях замка, а потом вовсе перекочевали в город. Посему жалобы и астрономические счета за учиненные разрушения придут чуть позднее, – нашла разумное объяснение целости собственных апартаментов принцесса. – Кстати, о комнатах, Бэль уже спрашивала у Эйрана, где он будет жить. Пора выделить ему постоянное помещение, а не гостевые покои.

– Твоя правда, – кивнул Лимбер, перехватывая бокал с вином с подноса снующего по залу официанта. – Может, отдать ему покои Моувэлля?

– Нет, – пожалуй, излишне резко качнула головой женщина и тут же поспешила подвести под свои возражения логическую базу: – Лучше апартаменты Элвы. Они в изрядном удалении от большинства покоев. Эйран привык к уединению, так ему будет спокойнее, да и магические опыты безопаснее проводить в удалении.

– Будь по-твоему, – решил Лимбер, осушил бокал и распрощался с дочерью: – Ну, больше не стану, детка, распугивать кавалеров, развлекайся!

– И тебе того же, папа, – искренне пожелала богиня.

Стоило Лимберу, игравшему роль сдерживающего фактора, удалиться на несколько шагов от Элии, оглядывая зал в поисках подходящей мишени для флирта, как прелестную Леди Туманов окружила целая толпа ухажеров в пестрых одеяниях. Всевозможные «деревья», «цветы», «грибы», «ягоды» и персонажи легенд наперебой пытались предложить что-нибудь красавице, окутанной серой дымкой, привлечь ее внимание, добиться хотя бы одного взгляда из-под полумаски или улыбки.

Богиня очаровывала всех, но не отдала предпочтения никому из многочисленной свиты поклонников. Когда зазвучали аккорды, приглашающие к первому танцу, объявленному Правом Дамы, Элия проскользнула сквозь толпу кавалеров, ожидавших ее выбора, как вампиры – крови, и телепортировала тонкую паутинку-перчатку в руку Тэодера.

Приятно удивленный приглашением сестры, мужчина покинул свое укромное убежище, из которого так удобно было наблюдать за залом, и, приблизившись к кузине, с поклоном вернул ей предмет туалета.

– Дорогая, – Тэодер поклонился женщине, – право, ты сделала странный выбор.

– Я поступила так, как мне захотелось, – серая дымка тумана, окутавшая полуобнаженные плечи богини, на мгновение разошлась, открывая взгляду восхитительное декольте. – Между прочим, интересный костюм.

– Ты оценила, – на мгновение в прорезях полумаски принца, ведущего свою партнершу в церемонном неспешном танце, промелькнул жесткий мрачноватый огонек.

– Обожаю шутки для избранных, – кивнула Элия.

– И я, – шепнул мужчина на ушко богини. – Впрочем, тебе тоже удаются шутки такого рода, милая. Сегодня ты заставила всех нас почувствовать себя пестрокрылыми аранийскими попугаями.

– Их – быть может, но не тебя, дорогой, – отметила богиня.

Родственники улыбнулись друг другу и в умиротворенном молчании сообщников продолжили танец. Попусту трепать языком им не хотелось, а обоюдную симпатию, нежность и радость близости прекрасно выражали движения. Именно за этот разговор без слов богиня любила балы, а не только за возможность в очередной раз свести с ума всех мужчин Лоуленда, как злобно судачили леди, не обладавшие талантами Элии, а посему смертельно завидовавшие ей.