Читаем без скачивания Дорогами Пустоши - Герасимова Галина Васильевна "oginen"

Петри снимал комнату на нижнем этаже. Квартал Кожевников считался районом для среднего класса. Тут не было отдельных особняков, а улочки не блистали чистотой, но трупы в сточной канаве не валялись.

— Как же так, господин детектив! — встретила их причитаниями хозяйка, тьенна Магрена, болезненно-пухлая женщина в годах, в выцветшем суконном платье. — Он ведь такой душевный человек был, тихий, никому не мешал! Сердце шалило у грешного, видать, подвело…

Перемежая оханья рассказом, каким замечательным и бесконфликтным человеком был Петри, домовладелица провела их в дальнюю комнату. Тощая соседка с вцепившимся в юбку ребенком подглядывала в приоткрытую дверь, дородный мужчина со второго этажа якобы случайно вышел в коридор, но расспрашивать о происшествии никто не спешил.

— Вот тут я его и нашла. Вчера он весь день не выходил, сегодня к завтраку не появился, я и забеспокоилась, — горестно вздохнула Магрена, косясь то на укрытое простыней тело, то на склонившуюся над ним фигуру в черной форме. Кажется, это был упомянутый Ринкетом доктор, тьен Гарт. Бенита не сразу догадалась, что поскрипывание, которое она слышала с момента своего появления в комнате — словно кто-то плохо смазал шестеренки, — исходило от него.

Доктор должен был вынести вердикт, произошло ли убийство или же смерть наступила по естественным причинам. Определить это с первого взгляда оказалось невозможно. Вопреки ожиданиям в комнате не было видно ни крови, ни следов борьбы. Все чисто и аккуратно. Местный патруль как раз заканчивал замеры, и парни коротко поприветствовали новоприбывших коллег.

Квон покосился на Магрену, и та понятливо удалилась. Бенита невольно фыркнула, представив, как полная женщина всем телом налегает на закрытую дверь, чтобы подслушать разговор.

Гарт встал и повернулся к ним. Бенита едва сдержала возглас удивления: таких необычных людей ей видеть не доводилось! У этого высоченного мужчины вместо левой руки и ног были механические протезы, нижняя часть лица представляла сплошные рубцы, среди которых выделялись металлические пластины, а на глазах были большущие очки. В полном молчании он протянул Квону исписанный лист, а затем в упор уставился на Бениту.

— Ой, я не представилась! Бенита Дениш, приятно познакомиться! — Девушка выдавила улыбку и первой протянула руку, не побоявшись пожать механический протез. В ответ уголки губ Гарта едва заметно дрогнули.

Квон пробежал взглядом по предварительному заключению, опустился рядом с трупом и снял простыню. Лицо у мертвеца не было искажено страхом, одежда выглядела опрятно. На затылке синела небольшая шишка, но она могла образоваться и от удара об пол.

— Какие предположения? — спросил Квон у стажера, не спеша делиться с ним полученными от доктора сведениями.

Гарт не вмешивался, лишь переводил заинтересованный взгляд с трупа на Ринкета. В Хаврии тоже любили проводить практику на месте преступления, и Бените стало жаль парнишку. Она помнила, как от вопросов наставника у нее потели ладони, а из головы вылетали все умные мысли.

Вот и Ринкет, прежде чем оценить обстановку, зачастил, глядя на труп:

— Не уверен, что это убийство. Мужчина в весе, а сейчас лето, духота. На полке сердечные капли. Да и домовладелица сказала, что у него проблемы с сердцем.

— Считаешь, обычный приступ? Дениш, а твое мнение?

— Убийство. — Бенита натянула печатки, чтобы не стереть возможные отпечатки, и присела рядом с Квоном. Детектив не возражал после ее вердикта и ждал продолжения. — Смотри, у него прихватило сердце, но ноги лежат по направлению к двери. Значит, он шел из комнаты. При этом флакон с сердечными каплями стоит на полке у окна, проще развернуться и накапать себе лекарство. Кроме того, как правильно заметил Ринкет, в комнате довольно душно. — Бенита посмотрела на плотно прикрытое окно. — Если Петри все-таки выпил лекарство, остался бы резкий запах мяты. И последнее, самое главное — его лицо слишком спокойное для человека, которому страшно из-за сердечного приступа. Готова поспорить, он не понял, как и почему умер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я бы тоже не прочь узнать причину. — Квон с сожалением отстранился от трупа.

Проще всего было бы нырнуть в Пустошь и посмотреть последние минуты мужчины, но, во-первых, без аутопсии они ничего не знали о точном времени смерти, а погружаться в Пустошь наугад было бесполезно, можно проблуждать часы, но так и не увидеть ничего путного. Во-вторых, доступ к воспоминаниям считался вторжением в личную жизнь, и стражи должны были подтвердить факт убийства и получить разрешение от начальства на работу с трупом. В противном случае позволить посмотреть последние часы в Пустоши могли только родственники убитого.

— Можете отправлять тело в морг при управлении, — скомандовал патрульным Квон, убедившись, что доктор не против. — Ринкет, возьми на анализ лекарство — уточним, что именно принимал Петри. Гарт, по возможности не задерживай с оценкой. Мы зайдем после полудня. Успеешь?

Невнятное гудение и кивок стали ответом, и, поскрипывая протезами, Гарт первым вышел из комнаты.

Уточнить у Квона, что выяснил доктор, не вышло — как и предполагала Бенита, домовладелица пыталась подслушать за дверью и едва не уронила поднос с чашками ароматного чая — предлог, чтобы зайти. Предлог так себе — вряд ли кто-то, кроме доктора, мог похвастаться такими стальными нервами, чтобы распивать чай рядом с трупом. Квон предложил хозяйке вернуться для беседы в гостиную, чтобы не мешать патрульным. Ринкет метнулся за ними, и уже в коридоре его шаги обрели твердость и уверенность, словно он хотел показать подглядывающим соседям, что можно не беспокоиться — стражи взяли дело в свои руки.

А вот Бенита немного задержалась, изучая обстановку. Ничего необычного: полка с книгами, на столе популярная бульварная газета «Голос Анвенты», в углу патефон со стопкой пластинок. Там же небольшая вазочка с круглыми шоколадными конфетами, не иначе ручной работы. Бенита таких не пробовала, но ее сложно было назвать сладкоежкой. Минимум личных вещей. Никаких фотографий, заметок, писем. Словно живущий в комнате человек был отшельником или тщательно скрывая свои связи.

Так и не найдя никаких улик, Бенита вернулась в гостиную. Квон вовсю выспрашивал детали, и зачарованное перо еле поспевало за рассказом.

— Правильно ли я вас понял: в последний месяц кроме целителя к нему заглядывал только старый приятель из Нижнего города?

Услышав шаги напарницы, детектив кивнул на местечко рядом с собой, не прерывая разговора. Ринкет не решился сесть в присутствии начальства и стоял в отдалении, вытянувшись по струнке, вот место и осталось свободным.

— Да. Тьен Орша жуткий человек! Я тогда сразу подумала: с плохой компанией связался наш Петри!

— Чем же он жуткий? Какие-то внешние уродства? — сделал очередную пометку Квон.

— Ну, красавцем его не назовешь. Вы уж простите, детектив, чем-то на вас похож, алазиец как пить дать! Особенно черные глаза страшные — зыркал так, что сердце замирало. Моя квартирантка, тьенна Леоне, как увидела его, чуть в обморок не упала со страху. Только дело не во внешности. Он ведь, ходят слухи, не последний человек в теневом братстве. Его даже в тюрьму посадить хотели. Откупился, мерзавец… — Женщина поджала губы. — Мы сначала подумали, что он знакомый Петри или сокамерник — заходили к нему такие приятели по старой дружбе. Редко, но бывало. А оказалось, они недавно познакомились.

— Вы знаете, где его можно найти?

— Еще бы! Я ведь сынка своего дважды к нему в притон отправляла, чтобы он Петри домой притащил. Любил Петри опиум, куряка был, страшно представить! Я ему говорила — бросай, конфеты покупала, чтобы к сладкому пристрастить, а все без толку. — Она в очередной раз тяжело вздохнула и вдруг крикнула во все горло, Бенита аж подпрыгнула: — Томми, подойди к маме!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Томми — одутловатый молодой человек в мешковатой одежде — не заставил себя ждать. Мечтательное детское выражение на его лице производило довольно странное впечатление. При виде незнакомцев в гостиной он сначала испуганно попятился, но, заметив домовладелицу, успокоился. Подошел к матери, опустился на пол у ее ног и положил голову ей на колени.