Читаем без скачивания Само собой и вообще - Кристине Нёстлингер

— Каролина! Как тебе не стыдно!

— Само собой, просто вообще не стыдно! — заорала я на нее. Но на Бабку это не произвело особого впечатления. Величественно, как царица Савская, она произнесла:

— Пока я здесь, ты будешь вести себя прилично!

И добавила, кивнув на Вуци:

— А молодой человек пусть идет домой!

Вуци хотел встать и послушно слинять. Но я его удержала. Во мне кипела такая неистовая ярость, что я чуть не лопнула: эта мерзкая старуха испортила мой первый поцелуй!

— Оставайся здесь, — велела я Вуци. И, повернувшись к Бабке, произнесла (надеюсь, так же величественно, как царица Савская):

— Пожалуйста, выйди сейчас же из моей комнаты!

Старушенция совершенно обалдела. Слова вымолвить не могла.

А потом решила покинуть не только мою комнату, но и наш дом. И больше никогда не возвращаться! (Что она никогда больше к нам не придет, Бабка сообщила не мне, а Шустрику. Надо надеяться, он не ослышался.)

Вуци от всего этого несколько растерялся и спросил, не слишком ли круто я хватила. Но моя напористость явно произвела на него огромное впечатление. А потом мы нагнали упущенное и поцеловались по-настоящему. Вуци сказал, что этот поцелуй вовсе не первый, потому что однажды он уже целовал меня. В детском саду, в песочнице. И с тех пор, сказал Вуци, он мечтал о следующем разе!

Ну не странно ли это! Папаша, прихватив чемодан, ушел от нас, братья болеют, мать в отчаянии, а я сижу и напеваю. Вот что способен сделать с человеком первый поцелуй!

Я чувствую в себе настоящий, сильный драйв! Решено, беру домашнее хозяйство в свои руки. И уход за больными! Я справлюсь!

Я сообщила об этом маме, когда она вечером вернулась домой. Сначала она решила, что раз уж я выздоровела, то надо идти в школу. Потому что отметки мои до того скверные, что мне аукнется каждый пропущенный день. Но я с легкостью убедила маму, что на этой неделе в школе все равно не будет ничего особо существенного и мое присутствие дома гораздо важнее. Впрочем, может, мама и не поверила моим доводам, а просто чувствовала себя настолько замороченной, что ей все уже было до лампочки.

Не хочу себя хвалить, но с хозяйством я справляюсь отлично. Все идет как по маслу! Братья даже едят мою стряпню! И Шустрика я выходила. У Ани пока что температура и гной на миндалинах, но и ему стало получше. В общем, с телесным уходом мы вполне справляемся. Но вот с душевными проблемами все обстоит далеко не так хорошо. Папы нет дома уже шесть дней. И Шустрик непрерывно донимает меня вопросами, когда же папа вернется и где он вообще. Наш клоп ужас как злится, если я говорю, что тоже не знаю. А что еще я могу сказать? Психологию я не изучала и не знаю, что можно говорить такой малявке. Я ведь и сама — просто двухэтажная малявка.

Я пыталась обсудить это с мамой. Но она только плечами пожимает и бормочет: «Мне-то откуда знать?» После всего, что произошло, она сама не своя.

Как ни странно, маму Шустрик о папе не спрашивает. Когда она приходит вечером домой, он ведет себя, как котенок, норовит прижаться к ней и просит рассказать сказку. С завтрашнего дня Шустрик снова идет в школу. А как долго еще продлятся мои «каникулы», зависит от Ани и его гнойничков на миндалинах. На самом деле он вполне мог бы обойтись и без меня, но перед мамой представляет дело так, будто по-прежнему во мне нуждается. Это я его попросила. Мне так страшно идти в школу! Еще перед «каникулами» у меня были сплошные неуды, а теперь, само собой, я буду просто вообще распоследней дурой, ведь столько всего пропустила. А Вуци еще считает меня умной… Просто он меня любит!

Раньше я тоже думала, что я не дура. А вот оказывается, что дура! Ничегошеньки в мои мозги не лезет, такие они у меня тупые и неповоротливые. Сяду за уроки, а толку ноль. Таращусь на строчки и читаю их, бормоча себе под нос, раз по десять. А потом все равно не могу вспомнить, что же я прочла. Наш классный руководитель говорит, что я не глупая, а просто невнимательная. Ну и что с того? Пусть тогда кто-нибудь объяснит мне, как именно можно сосредоточиться! Я бы с превеликим удовольствием бросила школу и выучилась чему-нибудь, что можно делать руками, а не головой.

Например, я хотела бы делать красивые шляпы. Или расписывать стекло. Или выращивать цветы. Но мои родители и слышать об этом не желают. В нашей семье без свидетельства об окончании гимназии никак не обойтись. Хотя вообще-то это просто смешно. Что маме дало ее гимназическое образование? Вязальный магазин, который еле-еле сводит концы с концами!

Я давно дала себе клятву не держать ни папину, ни мамину сторону и не вмешиваться в их ссоры. Но не получается! Мало-помалу я начинаю жутко злиться на папу. Он ведет себя просто подло! Сегодня Шустрик не пошел в школу, а поехал к папе на работу. Никогда бы не подумала, что он способен на такой поступок, но вполне понимаю, почему он так сделал. Раз никто из нас не говорит ему, что происходит, что же ему остается? Удивительно другое — ни Ани, ни я до этого не додумались.

Но, если совсем честно, такая идея приходила и мне в голову. Только я ее не осуществила, потому что боялась того, что мог бы сказать мне папа. И с Ани, наверное, было так же.

Папа наверняка не обрадовался, что Шустрик заявился к нему на работу. Как там все было в точности, я не знаю. Шустрик рассказал только, что папина секретарша принесла ему кока-колу из автомата, а потом вызвала такси и отвезла его в школу, прошла с ним в класс и соврала учительнице, что Шустрик опоздал из-за «заключительного обследования» у врача. Такого секретарша, конечно, не говорила. Хотя вообще-то совершенно неважно, что она там наплела учительнице. Важно, что папа обещал Шустрику вечером вернуться домой! Дал честное слово. И если Шустрик мог ослышаться насчет «заключительного обследования», то про честное слово папы он наверняка понял все правильно.

Шустрик вернулся из школы около полудня в полном воодушевлении. И ждал всю вторую половину дня. В пять часов я позвонила папе на работу. Его там уже не было.

— Вот видишь, — сказал мне Шустрик. — Еще совсем немножко — и он будет здесь.

Когда мама вернулась из магазина, папы все еще не было. Но Шустрик упрямо твердил, что он скоро придет. Папа же дал честное слово! Сейчас уже десять, а Шустрик по-прежнему сидит в гостиной и говорит, что папа обязательно придет. Мама битый час пытается переубедить его и загнать в постель. В конце концов она пообещала Шустрику разбудить его, когда папа наконец появится. И Шустрик, кажется, согласен пойти баиньки.

Мы надеялись, что к утру наш клоп кое-как справится с разочарованием. Но ошиблись. Шустрик не только не справился с ним, он совсем свихнулся! Упорно повторял, что папа все-таки приходил. Посреди ночи! И только утром, незадолго до того как мы проснулись, ушел! Надеюсь, Шустрик просто выдавал желаемое за действительное и только поэтому морочил нам голову. Ведь если ему вправду мерещится такое, его надо лечить.

И меня тоже надо лечить! Давать таблетки от школьной фрустрации. Сегодня я впервые после «каникул» снова вошла в храм просвещения! Мне казалось, пяти уроков я не выдержу. Хотя учителя оставили меня в покое, потому что я долго отсутствовала. При одном только взгляде на пропущенный материал, который надо переписать себе в тетрадь, у меня отнимаются пальцы! Вуци непременно хочет помочь мне с учебой. А я не могу принять его помощь. Если он заметит, какая я дура, вся его любовь улетучится!

Ну вот, шила в мешке утаить, естественно, не удалось, а розовые очки я снимаю раз и навсегда! Но расскажу все по порядку.

Я пришла из школы домой, и Ани сообщил мне, что звонила мама и сказала, что Шустрик вернется домой только после обеда. Потому что папа забирает его из школы, чтобы все-таки выполнить свое обещание, хотя бы и с двадцатичасовым опозданием.

— Если только у магистра Поппельбауэра опять не изменятся планы, — добавил Ани.

А Вуци, который пришел вместе со мной, сказал, что Ани незачем возмущаться, ведь двадцать часов опоздания не так уж и много. Его собственный отец, между прочим, опоздал примерно на 130 000 часов.

На пятнадцать лет! Вуци вообще никогда не видел своего отца. Тот живет за границей с новой семьей и только присылает алименты. Вуци даже не знает, как он выглядит. Мама Вуци разорвала все папашины фотки на мелкие кусочки, когда он ее бросил.

В четверть первого Шустрика еще не было дома, и мы решили, что его действительно забрал папа. Ани приготовил спагетти с соусом карбонара, и мы втроем уплели их. Для возни на кухне Ани уже достаточно окреп. Но ходить за покупками пока не может, ноги плоховато держат. Поэтому Ани приготовил спагетти карбонара из того, что нашлось в доме. Вместо спагетти он взял длинную лапшу, вместо шпика — салями, вместо пармезана — домашний сыр, а вместо отсутствующих сливок — побольше яиц. В результате это блюдо напоминало скорее омлет с комками лапши, потому что при варке лапша слиплась. Но за время детства и отрочества в нашей семейке поневоле научишься непритязательности! Пока мы ели, я решила, что, когда папа привезет Шустрика домой, я серьезно поговорю с ним и спрошу, что происходит и как все будет дальше. Я же имею полное право знать, есть у нас еще отец или уже нет!