Читаем без скачивания Чудесная чайная Эрлы (СИ) - Корсарова Варвара

У него одна бровь выше другой. Седые пряди в темной шевелюре. И этот причудливый шрам!

У комиссара хороший взгляд. Глаза колючие, умные, холодные, но прыгают в них едва заметные насмешливые искорки – значит, он не лишен самоиронии, и с чувством юмора у него в порядке.

Но я плохой судья характеров. Легко станется, что сердце у него такое же ледяное, как его взгляд, а искры – лишь отблеск свечей.

– Комиссар, откуда у вас этот шрам? С ним связана какая-то интересная история? Это был нож опасного бандита? Нет, судя по форме, скорее вилка. Или на вас оставило след заклинание?

– А, все-таки спросили! Я гадал, что в вас победит: воспитанность или любопытство.

У меня вспыхнули щеки. Комиссар веселился, искры в глазах стали ярче.

– Шрам я заработал в детстве. Это результат глупой шалости. Никакой интересной истории.

Получив ответ, я осмелела. Раз уж он считает меня невоспитанной, то и терять мне нечего. Следующий вопрос!

– Почему вас перевели из столицы в наш город?

– Уверен, вы уже знаете ответ. Слухи в таких городках бегут быстрее крыс.

– И все же?

– Перешел дорогу советнику коммерции, а он оказался родственником короля. Я не стал закрывать дело и приобрел парочку влиятельных врагов. Начальник убрал меня подальше, пока страсти не улягутся. Обещал вернуть через полгода, и посоветовал проявить себя, чтобы дело пошло легче. И вот, я тут. И сразу на меня свалилось такое, что и вся столичная полиция не разберется. Неясно, убийство или нет, жива жертва или мертва, да еще замешаны витамагия и контрабанда ядовитых растений.

– Вас можно только пожалеть.

– Не стоит. Если раскрою это дело быстро, получу хорошую отметку в послужной карте. Поэтому буду стараться, госпожа Ингольф.

– Это ужасно, – сказала я тихо. – А вдруг Бельмор все же жив? Вдруг он все слышит и чувствует? И не может подать знак.

Меня передернуло, когда вспомнились остекленевшие глаза Бельмора, покрытые золотистой смолой.

– Как я успел понять, Бельмора в городе не любят. Многие обрадуются его смерти. И вам она на руку, верно?

– Бельмор не сделал ничего, чтобы заслужить любовь горожан. Но такой участи никому не пожелаешь. Мне жаль его. И я понимаю скорбь его жены. Комиссар, – я посмотрела на него прямо и храбро, – вы считаете меня виновной? Думаете, это я заколдовала тот шип?

Комиссар потянулся за моей кружкой, поднес ее ко рту и выпил половину тюремной бурды, даже не поморщившись. Вытер губы, в упор посмотрел на меня и только тогда ответил:

– Я лишь должен установить правду.

– Правда в том, что я невиновна. Но так все подозреваемые говорят, да? И вы мне не верите.

– Вы производите впечатление честной девушки.

– Все отъявленные лгуны кажутся такими.

– Забавно. Теперь вы пытаетесь меня убедить, что вы лгунья? – сказал комиссар без улыбки. – У меня хорошие интуиция и опыт. Я опираюсь на них, но в разумных пределах. Прямо сейчас в вашей чайной проводят обыск. Перед тем как вернуться сюда, я сам заглянул в оранжерею и садик. Доктор любезно предоставил описание этой древоядицы. Похожего саженца я у вас не нашел. Бобсону и Робсону я поручил осмотреть дом.

– Они там не найдут ничего, кроме чая и сладостей, – отрезала я, встревоженная до глубины души.

Отвратительно – чужие люди роются в моих вещах! Они ведь и в библиотеку заглянут? Ее двери не открывали целых десять лет после смерти деда. Кто знает, какие книги и артефакты там хранятся! Вдруг что-то запретное?

Комиссар заметил мое волнение и прищурился. Я заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

– Надеюсь, Боб и Роб не съедят все печенье. Они очень любят сладкое и вряд ли удержатся.

– За ними следит ваша подруга. Эрла, расскажите, как вам достался этот дом? Он принадлежал вашим родственникам?

Комиссар назвал меня по имени, и я насторожилась. Что это – новая уловка, чтобы заслужить мое доверие?

Беда в том, что мне хотелось доверять комиссару Расмусу. Свой вопрос он задал с искренним интересом, даже вперед подался, оперевшись локтями о колени.

– Дом принадлежал моим бабушке и дедушке. Они умерли. Дедушка умер десять лет назад, бабушка – три года назад.

– А где ваши родители? Тоже умерли?

– Они пропали без вести, – сказала я тихо. – Быть может, они еще живы, но не могут вернуться.

– Как это случилось?

Комиссар допрашивал меня спокойно, в его голосе не было жалости, но ему хотелось отвечать – хотя обычно я не любила делиться семейной историей. Впрочем, в городе ее и так знали, разве что без подробностей.

Но от Расмуса я ничего не утаила.

– Мой дедушка, Конрад Ингольф, был знаменитым путешественником и коллекционером. Больше всего на свете он жаждал знаний. Он копил их, как скряга, не находя им никакого применения. Он объездил весь свет, привез тысячи удивительных вещей. Они до сих пор хранятся в доме. Уверяю вас, среди них нет ростка древоядицы, комиссар!

– Надеюсь. Шип был взят от живого растения. Оно произрастает в пустынях Афара, к нам его доставляют в горшках. И что же привозил ваш дедушка?

– В основном книги. Самые разные, но их никто не читал. С моим отцом дед был в плохих отношениях. Презирал его за то, что он вырос домоседом, рано женился и обзавелся семьей. У деда был тяжелый характер. Когда мне исполнилось пять лет, отец решил доказать деду, что достоин называться его сыном. Он взял мою мать, и вместе они отправились за море. И не вернулись. Их корабль не пришел в порт. Он пропал. С ним пропали и мои родители. Я все еще верю... что он не затонул. Быть может, его захватили пираты. И мои родители сейчас томятся где-то в плену, не имея возможности подать весточки.

– Такие случаи известны. Сколько лет прошло?

– Семнадцать.

– Я слышал, что один человек вернулся домой через двадцать лет. Но иногда все же приходится попрощаться с надеждой.

То, как произнес это комиссар, – серьезно, с толикой печали, – позволило догадаться, что он знает, о чем говорит.

– Да, это так. Спасибо за понимание.

– И что же было дальше? Дед вас воспитывал?

– Нет. Он не любил детей и не хотел, чтобы бабушка уделяла внимание мне, а не ему. Поэтому меня отдали в пансион. Я жила там до пятнадцати лет. Мне там было хорошо. Когда дед умер, бабушка хотела забрать меня, но я отказалась. Проводила выходные дома, а потом возвращалась. К сожалению, пансион закрыли – владелица разорилась, а Бельмор выкупил дом и устроил там столовую и пивоваренный завод.

– А как вы открыли чайную? Почему стали витамагом и кондитером?

– Случайно. С деньгами у нас было туго, я решила, что выучусь на счетовода. Чтобы заработать деньги на курсы, по вечерам помогала садоводу Трубару, а по утрам – пекарю Пампкину. У них узнала, как выращивать растения и делать печенье. Витамагию изучала понемножку, по книжкам. У меня есть к ней склонность, дело пошло легко. И так мне это понравилось, что цифры стали казаться скучными. Но на курсах я освоила ведение счетов, и после смерти бабушки открыла лавку! – победно закончила я. – Даже ссуду в банке не брала. Мне хватило сбережений купить припасы, а посуда у меня своя. Я переделала зал на первом этаже, и вот уже два года моя чайная открыта для всех. Вы должны зайти ко мне, комиссар. Я сделаю для вас свой особый чай. Думаю, вам подойдет Нокс Вигилате – напиток ночных стражей. Это крепкий черный чай с можжевельником и кардамоном. И к нему – конфеты из горького шоколада с лимоном и миндалем.

– Звучит соблазнительно, – улыбнулся комиссар. – Спасибо за приглашение. Но я не люблю чай. Предпочитаю кофе.

– Поверьте, мой кофе вам тоже придется по вкусу. Но только... когда я теперь попаду в лавку? – закончила я упавшим голосом.

Глава 4

Старое постановление

Комиссар шумно вздохнул и устало потер бровь.

– Вы знаете законы, Эрла. Судебное разбирательство проводится в два этапа. Через неделю состоится первое слушание. На нем коронарий – чиновник, который расследует смерти при необычных обстоятельствах – установит, была ли смерть насильственной, была ли задействована магия и кто является главным подозреваемым. И если за это время не найдется доказательства вашей непричастности, коронарий назовет вас виновной. Вы останетесь в тюрьме еще на пару недель на доследование, а потом второй этап – суд и приговор. Все проводится очень быстро.