Читаем без скачивания Искушение злом - Нора Робертс

Она довольно точно определила, где находится, но как она туда заехала, оставалось тайной. В любом случае, теперь это был пройденный этап. Налегая на соленую политую кетчупом картошку, она определила маршрут. Ей только надо было попасть на петляющую голубую линию и двигаться до пересечения с красной, повернуть направо и ехать прямо. Конечно, она увеличила свое путешествие на несколько часов, но торопиться ей некуда. Оборудование подвезут на грузовике завтра. В самом худшем случае она может остановиться в удобно расположенном мотеле и со свежими силами выехать с утра.

Через полтора часа, по счастливой случайности, она оказалась на 81-ом шоссе, направляясь на юг. По этой дороге она ездила прежде с отцом, когда он проверял собственность на границе с Пенсильванией, и со всей семьей, когда они ездили на выходные к родственникам в Аллентаун. Рано или поздно дорога приведет ее в Хагер-стаун, а там, даже с ее чувством ориентации, она не заблудится.

Было приятно сидеть за рулем. Несмотря на то, что машина и вправду ехала самостоятельно. Ей нравилось, как она скользит по дороге и проскакивает повороты. Теперь, сидя за рулем, она удивлялась, как можно было жить так долго, не получая удовольствия от управления своим собственным кораблем.

Прекрасная аналогия для свадьбы и развода. Нет. Она покачала головой и глубоко вздохнула. Об этом она думать не будет.

Магнитофон был первоклассный, и она включила громкость на полную мощь. Было бы еще лучше убрать крышу, но багажник был забит вещами. С опущенными стеклами звучная музыка из классического репертуара «Пойнтер Систерз» вырывалась в воздух. Левой ногой она отстукивала ритм по полу.

Она уже чувствовала себя лучше, естественнее, надежнее. То, что солнце опускалось все ниже и тени становились длиннее, не волновало ее. Как бы там ни было, в воздухе носилась весна. Повсюду цвели бледно-желтые нарциссы и кизил. И она возвращалась домой.

На 81-ом Южном шоссе, на полпути между Карлайлом и Шиппенсбургом маленькая сверкающая машина дернулась, помедлила и заглохла намертво.

— Что за черт? — остолбенев, она сидела, слушая ревущую музыку. Глаза ее сузились, когда она заметила красную лампочку на щитке со значком бензоколонки. — Дерьмо.

В начале первого ночи она проехала последний поворот на Эммитсборо. Группа подростков на мотоциклах, которые остановились, глядя как она толкает плечом спортивный автомобиль на обочину, была под таким впечатлением от ее машины, что просто взмолились о том, чтобы она оказала им честь помочь достать ей галлон бензина.

Потом она, конечно, почувствовала себя обязанной позволить им посидеть, обсудить, попробовать машину. Воспоминания заставили ее улыбнуться. Ей хотелось думать, что, если бы на ее месте был уродливый человек в помятом «Форде», они и ему бы также помогли. Но она в этом сомневалась.

В любом случае, вместо пяти часов на ее путешествие ушло вдвое больше, и она устала. — Почти приехала, крошка, — пробормотала она машине. — Потом я залезу в спальный мешок и отключусь на восемь часов.

Проселочная дорога была темной и спасали ее только фары. Машин видно не было, так что она включила дальний свет. По обеим сторонам дороги виднелись поля. Тень от силосной башни, отсвет лунного света от алюминиевой крыши сарая. В открытые окна до нее доносилась песня сверчков и цикад, высокая симфония в свете полной луны. После целой, казалось, жизни в Нью-Йорке, деревенская стрекочущая тишина оглушала.

Она передернулась, затем сама рассмеялась. Безмятежность, это называется безмятежность. Она включила радио погромче.

Потом увидела указатель, тот же самый аккуратный щит, стоявший на обочине двухполосной сельской дороги с незапамятных времен:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭММИТСБОРО

Основан в 1782 году

С нарастающим волнением она повернула налево, переехала каменный мост и стала повторять изгибы дороги, ведущей в город.

Ни уличных огней, ни несносных ламп, ни хулиганов, толпящихся на перекрестках. В свете луны и фар выступали темные здания — рынок, с пустыми стеклянными витринами, пустая автомобильная стоянка. «Скобяные товары Миллера», табличка, написанная свежей краской, жалюзи спущены. На другой стороне улицы стоял большой кирпичный дом, в котором сделали две квартиры, когда она была девочкой. В верхнем окне, за занавеской, горел тусклый желтый свет.

Дома, по большей части старые, были построены на почтительном расстоянии от дороги. Низкие каменные заборы и высокие тротуары. Позже, с захирением малого предпринимательства, появилось больше перестроенных квартир с бетонными или деревянными верандами и алюминиевыми козырьками.

И вот парк. Она почти явственно видела призрак ребенка, которым она была, когда бегала к едва раскачивавшимся от легкого ветра пустым качелям.

Еще несколько домов с горящими окнами, большинство же — темные и молчаливые. Иногда — отсвет телевизора в окне. Машины, припаркованные у тротуара. «Они не заперты, — подумала Клер, — как и двери большинства домов».

А вот закусочная «У Марты», банк, участок шерифа. Она вспомнила, как шериф Паркер, сидя на приступке, курил «Кэмел», и пристальным взглядом наблюдал за законностью и порядком. «Он все еще шериф? — подумала Клер.

А Мод Поффенбургер по-прежнему стоит за прилавком на почте, раздает марки и высказывает суждения? Застанет ли она стариков, как и раньше играющими в шахматы в парке, и детей, рыскающих по магазину «Эбботс» в поисках «Пойстикл» и «Милки Уэй»?

Или все изменилось?

Обнаружит ли она, проснувшись утром, что этот неотъемлемый уголок ее детства захвачен новыми людьми?» Клер отбросила эту мысль и поехала медленнее, глотая воспоминания, как прохладное, чистое вино.

Все больше чистых садиков, распускающихся желтых нарциссов, азалий в бутонах. Здесь нет магазинов, только тихие домики и иногда неистовый собачий лай. Она доехала до угла Маунтэйн Вью и свернула на дорожку, которую отец выравнивал каждые три года.

Она проехала почти весь город, не встретив ни одной машины.

Вылезая из автомобиля, окруженная веселой песней ночи, она двигалась медленно, впитывая родные запахи. Ворота гаража открывались вручную. Никто не позаботился о том, чтобы вставить дистанционное управление. Гараж открылся с шумом и грохотом железа.

«Соседям это не помешает, — подумала она». Ближайший дом стоял на другой стороне широкой улицы, отгороженный широкой живой изгородью. Она вернулась к заглохшей машине и затолкала ее внутрь.

Она могла зайти в дом прямо оттуда, через дверь, которая вела в прачечную, а затем на кухню. Но она хотела войти торжественно.

Выйдя наружу, она опустила дверь гаража, затем пошла по дорожке, чтобы взглянуть на дом.

Клер забыла спальный мешок, вещи, и вспомнила только о сумочке, поскольку в ней были ключи от двери и от заднего входа. Воспоминания нахлынули на нее, когда она поднималась по бетонным ступенькам с тротуара в сад. Гиацинты были в цвету. Она ощущала их сладкий и бесконечно хрупкий запах.

Клер стояла на дорожке из каменных плит, разглядывая дом своей юности. Три этажа из камня и дерева. Деревянная часть всегда была белой с голубой каемкой. Крыльцо, или, как называла его мама — веранда, с широким резным козырьком и длинными тонкими колоннами, качалка на крыльце, на которой она провела так много летних вечеров, как и прежде, висела с краю. Папа всегда сажал рядом душистый горошек, чтобы его приторный запах окутывал тебя, пока ты раскачиваешься или дремлешь.

Ощущения, приятные и болезненные, овладели Клер, когда она вставила ключ в старый медный замок. Дверь отворилась со скрипом и стоном.

Она не боялась привидений. Если они здесь и есть, то они настроены дружелюбно. Как бы приветствуя их, она целую минуту простояла в темноте.

Она включила лампу в прихожей и наблюдала, как она качается и отсвечивает от свежеокрашенных стен и полированного дубового пола. Блэйр уже все подготовил к приезду новых жильцов, хотя он и не подозревал, что жить там будет его сестра.

Было так странно видеть дом пустым. Почему-то ей казалось что она войдет и обнаружит его таким же, каким он был, не изменившимся за годы, как будто она вернулась домой из школы, а не после длительного путешествия по взрослой жизни. На мгновение она увидела его в прежнем состоянии: симпатичный складной столик напротив стены, с зеленой стеклянной вазой, полной фиалок. Над ним — антикварное зеркало с поблескивающей медной рамой. Вешалка в углу. Длинный тонкий восточный ковер с широким паркетом. Горка, где хранилась мамина коллекция фарфоровых чашечек.

Но, моргнув, она увидела пустую прихожую, где лишь одинокий паук плел в углу паутину.

Сжимая сумочку, она переходила из комнаты в комнату. Большая передняя, гостинная, кабинет, кухня.

Она заметила новую отделку. Стены цвета слоновой кости в крапинку с синими керамическими полками и небесно-голубым полом. На террасу она не вышла — к этому она не была готова — вместо этого Клер прошла через прихожую к лестнице.