Читаем без скачивания «Избери путь её…» - Джон Уиндэм

Она кивнула на кресло возле себя, но, взглянув на меня еще раз, с сомнением покачала головой.

— Наверное, вам будет удобнее на кровати.

Я взглянула на кровать с недоверием.

— Вы думаете, она выдержит? — спросила я.

— Полагаю, да, — ответила она, впрочем, не слишком уверенно.

Мои провожатые помогли мне взобраться на это ложе — лица у них при этом были озабоченные, — и, когда стало ясно, что кровать выдерживает мой вес (хотя она и заметно прогнулась), застыли возле меня, словно охраняя от кого-то. Седая женщина знаком велела им оставить нас и позвонила в маленький серебряный колокольчик. Крохотная фигурка — чуть больше метра ростом — показалась в дверях.

— Будьте добры темный шерри, Милдред, — повелительно произнесла женщина. — Вы ведь выпьете шерри, дорогая? — обратилась она ко мне.

— Да… Да, конечно, благодарю вас, — слегка растерялась я. — Простите, мисс… или миссис?..

— О, мне, конечно, следовало сначала представиться. Меня зовут Лаура. Вы же, насколько я знаю, Орчиз. Мама Орчиз, не так ли?

— Так они меня называют, — неохотно и с еле сдерживаемым отвращением сказала я.

Вошла крохотная горничная с серебряным подносом, на котором стояли полупрозрачный графин и два бокала. Горничная наполнила оба бокала, а пожилая дама переводила взгляд с нее на меня и обратно, словно сравнивая нас. Странное, не передаваемое словами выражение промелькнуло у нее на лице, и я решила сделать пробный шаг.

— Должно быть это мадера? — кивнула я на бокалы.

Она изумленно вскинула брови, потом улыбнулась и кивнула с явным удовлетворением на лице.

— Что ж, кажется, вы одной-единственной фразой подтвердили правильность и целесообразность вашего визита сюда, — сказала она.

Горничная вышла, и мы обе потянулись к бокалам.

— И все же, — продолжала Лаура, — давайте-ка поподробнее все обсудим. Скажите, дорогая, они объяснили, почему направили вас ко мне?

— Нет. — Я отрицательно качнула головой.

— Потому что я историк, — сказала она. — А заниматься историей в наши дни позволено и доступно не каждому. Это своего рода привилегия, нас очень мало. К счастью, сейчас понимают, что ни одной отрасли знаний нельзя дать отмереть окончательно, и все же некоторые из нас вызывают, м-мм… настороженность… политического характера. — Она неодобрительно усмехнулась. Однако, когда нужно что-то выяснить, приходится обращаться к специалисту. Они что-нибудь говорили о диагнозе, который вам поставили?

Я опять помотала головой.

— Так я и думала. Это у них профессиональное, не так ли? Что ж, я передам вам все, что сказали мне по телефону из Дома материнства. Пожалуй, лучше всего начать именно с этого. Мне сообщили, что с вами беседовало несколько врачей, которых вы сильно заинтересовали, озадачили и, надо полагать, расстроили. Бедняги, ни у кого из них нет ни малейших исторических знаний, они ровным счетом… Словом, две из них убеждены, что у вас психическое заболевание — мания, шизофренический бред и так далее. Остальные склонны полагать, что с вами произошел гораздо более редкий случай — трансформация личности. Это действительно большая редкость. Известно всего три подобных зарегистрированных случая, но интересно, что два из них связаны с препаратом «чюнджиатин», а третий — с лекарством сходного происхождения. Итак, большинство из беседовавших с вами врачей сочли некоторые ваши ответы связными последовательными убедительными и полностью совпадающими с тремя уже известными случаями. Но так как они не знают практически ничего, что выходит за рамки их профессии, очень многое в вашем случае выглядит… С одной стороны им трудно в это поверить, с другой — у них нет возможности проверить. Для этого им и нужно мое профессиональное мнение. Ваш бокал пуст, дорогая, позвольте, я налью вам еще.

— Трансформация личности, — задумчиво повторила я, подставляя бокал, — но если такое возможно…

— О, нет никаких сомнений в том, что в принципе это возможно. Те три случая, которые я упомянула, определены совершенно точно.

— Это очень похоже… — вынуждена была согласится я. — В каком-то смысле это действительно может быть… Но, с другой стороны, эти элементы галлюцинации тут, безусловно, присутствуют. Скажем, вы — вы сами — кажетесь мне совершенно нормальной. Но взгляните на меня!.. И на свою маленькую служанку! Тут явный бред — иллюзия! Мне лишь кажется, что я — такая — нахожусь здесь и разговариваю с вами… Этого не может быть в действительности, а значит… Значит, где же я на самом деле?

— Я понимаю, и, быть может, лучше, чем кто бы то ни было, насколько нереальным вам кажется все это.

Она помолчала, задумчиво глядя на меня.

— Вы знаете, я, пожалуй, столкнулась сейчас с самым интересным случаем за всю мою довольно долгую жизнь. В каком-то смысле мне повезло, но я понимаю, дорогая, как вы сейчас воспринимаете то, что вас окружает, — повторила она. — Я провела столько времени среди книг, что это иногда кажется нереальным и мне. Скажите, дорогая, когда вы родились?

Я ответила.

— М-да, Георг Шестой, стало быть. Следующей, второй войны вы не помните?

— Не помню, — подтвердила я. — Меня еще не было на свете.

— Но вы можете помнить коронацию следующего монарха. Кстати кто это был?

— Елизавета… Елизавета Вторая. Моя мать водила меня смотреть, — сказала я.

— Вы что-нибудь запомнили из этого зрелища?

— Честно говоря, не очень много… Разве что… Целый день напролет шел дождь, а больше, пожалуй, ничего существенного, — созналась я.

Мы еще немного побеседовали в таком духе, пока она, наконец, не улыбнулась, одобрительно кивая.

— Ну что ж, теперь у меня не осталось ни капли сомнений. Я кое-что слышала об этой коронации. Великолепное, наверное, было зрелище в аббатстве. — Она помолчала и легонько вздохнула. — Вы были очень терпеливы и любезны со мной дорогая, и, конечно, будет справедливо… Теперь настала ваша очередь кое-что выслушать. Но боюсь, вам будет это нелегко.

— Вряд ли меня может что-нибудь удивить после тех тридцати шести часов, которые я провела здесь.

— Сомневаюсь, — возразила она, не отводя от меня внимательных глаз.

— Скажите, — попросила я, — пожалуйста… объясните мне все… если можете!

— Ваш бокал, дорогая, разрешите, я налью вам еще. И я скажу вам все. — Она наполнила оба бокала. — Что поразило и поражает вас больше всего? Из окружающей вас реальности?

— Но… этого так… много. — Я колебалась, не зная, с чего начать.

— Может быть, тот факт… то обстоятельство, что вы ни разу за все время не встретили здесь мужчину? — подсказала она.