Читаем без скачивания Леонардо да Винчи - Софи Шово

Маленькая «Мадонна Дрейфуса», известная также как «Мадонна с гранатом», представляет собой крошечную картину размером 15,7x12,8 сантиметра. Непропорциональность частей нескладного тела младенца Иисуса и фоновый пейзаж, скорее фламандский или венецианский, нетипичны для Леонардо да Винчи последующих лет и потому послужили причиной того, что картина долгое время считалась произведением Лоренцо ди Креди. Эта картина остается флорентийским вариантом, типичным для произведений церковной живописи. Леонардо позаимствовал у Липпи-старшего манеру изображения трогательных отношений матери и младенца. Это подтверждается двумя следующими мадоннами, «Мадонной с гвоздикой» и «Мадонной Бенуа», близкими по стилю «Мадонне Дрейфуса». Они словно составляют пары друг для друга, и это, вероятнее всего, так. Им словно недостает еще одной картины.

«Мадонна Бенуа», наряду с «Джиневрой Бенни», представляет собой наиболее личное произведение Леонардо. Экспрессивность младенца здесь выражена наиболее отчетливо. Этот младенец более материален, чем на других картинах Леонардо да Винчи, что особенно подчеркивается характером освещения. Дева Мария с высоко обнаженным лбом на этой картине резко контрастирует с традиционными ее изображениями и сближается с конфигурацией «Святой Анны». Бросающимся в глаза новшеством здесь является анимация фигур, движения которых словно пересекаются: счастливая молодая мать обращена лицом к сосредоточенному серьезному младенцу. Так художник с помощью естественных, живых жестов передает на картине состояние души.

Общей чертой всех трех мадонн является трактовка традиционной пары мать — младенец. Кроме того, все помещены в интерьере, открывающемся на природу. Фон также весьма красноречив.

Жители Флоренции, как мы знаем, отличались злоречивостью. Tamburo, ящик для сбора письменных доносов, каждое утро опорожнялся специальными должностными лицами, представлявшими собой полицию нравов, следившую за чистотой морального облика сограждан. Анонимные доносы, тайно совершенные в течение ночи, утром подлежали прочтению, и если сообщение представлялось правдоподобным, то незамедлительно проводилось расследование. Вернемся к упоминавшемуся уже судебному разбирательству 1476 года, жертвой которого стал Леонардо. Поступивший на него донос был тем более губителен для него, что отличался пугающей точностью. Вот содержание этой анонимки:

«Настоящим письмом довожу до сведения членов Синьории, что Якопо Сальтарелли, брат Джованни Сальтарелли, живет в мастерской ювелира на Виа Ваккеречча, прямо напротив Буко; ему семнадцать лет или около того, и он одевается в черное. Этот Якопо постоянно совершает безнравственные поступки, соглашаясь доставлять удовлетворение лицам, требующим от него того, что подлежит наказанию. И таким образом он совершил много предосудительного, то есть оказывал подобного рода услуги многим десяткам лиц, о которых у меня имеются точные сведения и которых я в настоящее время мог бы поименно назвать. Эти люди совершали содомский грех с упомянутым Якопо, о чем мне доподлинно известно».

И далее информатор сообщает имена четверых предполагаемых клиентов упомянутого Якопо:

«Бартоломео ди Пасквино, златокузнец, проживающий на Виа Ваккеречча, Леонардо ди сер Пьеро да Винчи, проживающий с Андреа дель Верроккьо, портной Баччино, проживающий близ Орсанмикеле, на улице, на которой расположены две большие цирюльни и которая тянется вплоть до Лоджа де Черки. Он открыл новый магазин готового платья. А также Леонардо Торнабуони по прозванию Иль Тери, одетый в черное…»

Этот Торнабуони являлся племянником Лоренцо Великолепного.

Процитированный документ впервые был опубликован лишь в 1886 году. До того времени Леонардо да Винчи считался человеком, неукоснительно соблюдавшим телесную и нравственную чистоту!

Эти tamburo предназначались для сбора всякого рода сплетен, кои в избытке поставляли человеческая низость, глупость, недоброжелательство и зависть. Чаще всего встречались обвинения в содомии: она не требовала доказательств, ибо одного подозрения было достаточно, чтобы опорочить доброе имя обвиняемого. И в данном случае незамедлительно разгорелся скандал, вышедший далеко за пределы указанных в доносе мастерских. Подумать только, в скандале замешан близкий родственник Лоренцо Медичи! Стражи нравственности срочно принялись за дело. Были арестованы все участники этой «коллективной содомии». 8 апреля 1476 года они предстали перед судом. Наличие среди них отпрыска семейства Медичи побудило судей вынести обвиняемым оправдательный приговор «при условии, что в tamburo не появится нового доноса на них».

И тем не менее 7 июня в tamburo был брошен второй донос, прямо указывающий на Леонардо: «Якопо Сальтарелли предавался содомскому греху со многими лицами, в частности, с нижепоименованными… В их числе Леонардо, все еще работающий у Верроккьо…»

И опять судьи выносят оправдательный приговор, однако прекращение дела не доказывало невиновности обвиняемых. Но как бы то ни было, на сей раз Леонардо был спасен. Он дешево отделался и дал себе обещание, что больше его не уличат. И впредь его не уличали.

Чем рисковал содомит во Флоренции той эпохи? Спектр возможных последствий был широк: от смертной казни до полного оправдания. С 1430 по 1505 год более десяти тысяч человек было обвинено в содомии, в среднем по 130 человек за год. Каждого пятого из них признали виновным. Одни были казнены, другие приговорены к изгнанию или крупным денежным штрафам, подвергнуты публичному унижению и покрыты позором… При этом многое зависело от того, кого судили и кто судил. Хотя обвинение, выдвинутое против Леонардо, и не было пустячным, оно не представляло ничего исключительного. Художники с царившими в их среде нравами чаще других оказывались в центре скандала, вызывали зависть и ненависть к себе и подвергались доносам. Правда, могло удивить несоответствие между тяжестью правонарушения и фактическим отсутствием наказания.

Какое психологическое воздействие оказал этот судебный процесс на молодого художника, только начинавшего делать себе имя? Страх, боязнь оказаться замешанным в скандал, способный бросить тень и на отца, ужас от мысли потерять свободу, прервать свое художественное творчество из-за вынужденной необходимости покинуть Флоренцию? Вероятно, Леонардо не довелось испытать все «прелести» заточения в Барджелло, где он провел, быть может, всего одну ночь. Оказавшись на свободе, он тут же принялся изобретать некий таинственный инструмент, «позволяющий открыть тюремную дверь изнутри».