Читаем без скачивания Светлейший князь - Михаил Шерр

— Я, Григорий Иванович Крылов, и расскажи-ка мне дедушка, что за беда у вас.

— Мы, милок, на порогах плоты с зерном потеряли, да предводитель наш Петр Сергеевич плох, боимся помереть может. А нам без него вообще труба.

— Пойдем дедушка, я вашего Петра Сергеевича посмотрю, а потом про плоты погутарим.

Григорий осмотрел больного, ситуация ему не показалось критической.

— Вашему Петру Сергеевичу покой нужен. Положили вы его правильно, ему так очень удобно лежать. Я соберу кой-какие травы и заварю, — сказал Григорий, обращаясь к женебывшего бергмейстера, — потом объясню, как их вашему мужу пить. Травки мои его быстро на ноги поднимут. А вы, — это было уже поручение дедушке Фоме, — пока собирайте мужиков, пойдем на пороги.

Заварив нужные травы, Григорий подошел к собравшимся мужикам. Он уже знал, что маленький, сухонький стариченка был очень уважаемым и авторитетным заводским мастеровым. Но Фому Васильевича Иванова все звали дедушкой Фомой. Поэтому общаться пока Григорий решил исключительно с ним.

— Я к вам шел от Саянского острога, — это была маленькая ложь, не объяснять же как всё было. — И разбитых плотов ниже порогов не видел. Вы плоты вчера вечером упустили, а я часа два назад там был. Поэтому думаю, они на порогах застряли, — выражения лиц собравшихся мужиков мгновенно изменились. — Непонятно вы поступили, зачем сюда было от порога уходить. Ну да ладно. До порога тут верст пять, на дорогу час-полтора.

До порога на лошадях Григорий с мужиками добрался менее чем за час. Добравшись до порога, Григорий был сильно озадачен. Ни плотов, ни их остатков ни где не было видно, просто ни где: ни выше, ни ниже порогов, ни на самих порогах. Такого просто не могло быть!

И лишь осторожно подойдя к самой кромке воды, где по берегам среди камней было просто огромное количество гадюк, Григорий понял, в чем дело. Вход в порог преграждала огромная плита, с которой основное количество воды сваливалось в огромную яму. Из этой ямы вырывалась грохочущая и бурлящая пенная масса. Кроме шума воды, на пороге раздавался грохот от падающих в него камней. Справа от плиты неслись большие валы. На самой плите был большой завал, нанесенный только что закончившимся половодьем. Вот в это завал плоты просто и уткнулись, а сзади в них, скорее всего тут же, приткнулись следующие плывущие по реке деревья. Они и прикрыли плоты так, что разглядеть все это можно было только от самой кромки воды.

— А вы что, к воде не подходили? — спросил мужиков Григорий.

— Гадюк то тут ого-го, мы и забоялись их. Да и ночь уже почти была. Кто же знал, что плоты только от самой воды видать! — виновато ответил один из них, остальные просто промолчали.

— Видели, как я шел? — мужики закивали. — Вот и вы так. Ежели кто босиком, идти сюда не надо, только в сапогах. Портки в сапоги. В руки берите палки и шумите ими побольше, змеи расползутся, — мужики тут же начали заправлять портки и искать палки. — Да под ноги хорошо смотрите.

Через полчаса удалось заарканить плывущий очень близко к берегу большой одинокий кедр. Помучавшись изрядно, его удалось причалить к завалу поперек реки. Течение быстро прижало его к берегу и завалу, образовав довольно шаткий мостик до завала, длиной почти двадцать метров.

Соблюдая осторожность двое мужиков аккуратно пробрались к завалу. Григорий хотел пойти сам, но приехавший к этому времени дедушка Фома не пустил его:

— Балбесов, которые на медведя могут пойти у нас хватает, а вот головастых ёк. Так что другие пусть идут, — дедушка Фома показал на мужиков. — А ты мил человек дальше кумекай.

Через пару часов работы соорудили достаточно широкий, а самое главное надежный мост от берега до плота, который последним уткнулся в каменную плиту порога.

— Ну что дедушка Фома, как думаешь лучше сделать, на руках перенести на берег мешкиили разобрать завал и вывести плоты с мешками? — спросил Григорий. — Я склоняюсь, чтобы сразу разобрать. День на закат пошел, до темноты можно не успеть. А тут на Енисее бывает так, налетит внезапно буря и таких дел натворит, что ого-го. Завал этот в миг на щепки разнесет.

— Ну тогда давай, Григорий Иванович, будем разбирать завал, да не мешкая.

Григорий представился по имени-отчеству, рассудив, что от этого его статус сразу же будет выше всех остальных, в восемнадцатом веке еще не было принято простых смертных именовать по отчеству. Петр Первый уже ввел в документооборот отчества, а Екатерина Вторая закрепила и вид отчества по рангам. Окончание «вич» и соответственно отчество Иванович как бы причисляло человека к одному из первых рангов, императрица таким видом отчества наградила только первые пять рангов. Или как знак особого уважения или каких-то суперзаслуг, например купцы братья Строгановы носили отчество Иоанникиевич. Право на такое отчество они получили за присоединение к Москве Урала и Сибири. То, что бывшего управляющего пугачевцы звали по отчеству, говорило об огромном к нему уважение и авторитете.

— Пошли, дедушка, гонца, пусть народ сюда потягивается, — дедушка Фома кивнул. — И давай, дедушка, командуй, а я пойду тут по окрестностям жалом повожу.

— Жалом? Это как? — дедушка Фома озадаченно посмотрел на Григория.

Пчелы и осы, перед тем как ужалить, задом где жало, водят, — Григорий показал рукой и засмеялся, — туда-сюда.

— Надо же как ты сказал, жалом повожу, — дедушка Фоматоже засмеялся. — Ну что ж походи, поводи жалом, а мы поработаем.

Оставив начавших работать мужиков, Григорий направился к речке Казыр-Сук, устье которой было в нескольких сотнях мерах от порога и на южном берегу которой отряд разбил свой лагерь. Именно при попытке переправиться через эту речушку казаки и попали в засаду.

Григорий знал, что по южному берегу Казыр-Сука проложена торговая тропа, которая имеет несколько пересечений с Мирской торговой тропой, по которой можно было пройти в Усиновскую долину.

Григорий углубился в лес и сразу же вышел на торговую тропу, достаточно широкую и утоптанную. Когда он направился на поиски тропы у него возникло острое предчувствие чего-то необычного. Когда Григорий углубился в место, то это чувство просто стало его захлестывать.

И буквально через сотню