Читаем без скачивания Недостойный сын - Игорь Лахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно! Убрал «не своего» во избежание, так сказать, случайностей присмер Жанир от меня. Умеет «Ваше Безгрешие» грешить правильно, организовывая несчастные случаи! Этот лекарь Антос, видимо, тоже один из людей кангана Звейницилла, раз разгневался на Бабула и сразу стал проводить реанимационные мероприятия, примерно догадываясь, какое «несварение» поразило толстого. Хорошо, что тогда его лекарство не выпил!
— А почему очередная невеста? — весело поинтересовался я, вгрызаясь в толстую, жирную лапу то ли курицы, то ли индейки.
— Так, прошлая Драмиля с этой и застукала! Я ж думал, что на базаре зеленью торгует, а она домой с мясником Кавзацем припёрлась… Не иначе тоже рассчитывала, что я на службе. Лежу без портков, девка подо мной бледная затихарилась, Драмиля стоит, рот как рыба разевает, а сказать ничего не может. То ль ругаться на меня, то ль оправдываться, почему мясницкая рука у неё под рубашкой отлёживается. Один Кавзац не растерялся и драться полез. Было с чего! Я ж это с его двоюродной сестрицей шашню закрутил! Намяли мы бока друг дружке знатно тогда! Потом, правда, помирились и мировую выпили, договорившись, что я не видел его, а он — меня. У Кавзаца же тесть не последний человек среди торговых — вмиг бы башку за «гульбу» отвинтил! С тем и остались: я с новой невестой, мясник с непроломленной головой, а моя бывшая с тугим кошельком от мясника… чтоб молчала, значится! И все довольны!
Ржал я долго. Не знаю, врёт ли Болтун, но его «итальянские страсти» достойны постановки в театре!
— И часто ты невест меняешь, пройдоха?
— Третий раз… за этот год. То я раньше со службы прихожу, то они, а то, как с Драмилей, и оба сразу. Словно Хирг сглазил. Ничего! Как найду приличную деваху, так сразу остепенюсь!
— А новая невеста, что? Неприличная?
— Пунцерия? Приличная-то она, конечно, приличная, но не тем местом. Я ж её у ткача Ляса увёл, который вместе с ней долго Минуису-пивовару «топчан портил», а Минуис у… Длинная, короче, история, и хотелось бы, чтобы не на мне она закончилась, когда отец Пунцерии, наконец-то, поймает очередного «жениха» на своей любвеобильной доченьке.
— Ну и валил бы от греха подальше!
— Кажный день себе так говорю, но больно девка сладкая! Вот ещё рундину-другую понежусь в её объятих и…
— Хорошо устроился! — хихикнулл я. — Сегодня одна, а завтра другая. Ни забот, ни хлопот!
— А вы не сравнивайте, Ваш Милсердие, простого борга с важным ридганом[13], — неожиданно стерев бесшабашную улыбку, серьёзно сказал Патлок тихим голосом. — Кому даётся многое, с того и ответственность другая. Мне нужные люди поведали про Ваши «утехи». Опасные они! Если разобраться, то правильно канган Вас сжить со свету хочет — дело не в дочке его больше, а в безопасности государства. Это в Среднем городе чих соплями обычными разлетается, а во дворце кровушкой брызнуть может, да по всей стране…
— Что ж ты тогда меня оберегаешь, если правильный такой?
— Потому что привык умных людей слушать… Слушать и служить им. И Вы тож, ри Ликкарт, поступали бы также. Очень помогает целую голову на плечах носить… Ой! Простите меня, Ваш Милсердие, что разумничался не к месту! — снова нацепил тюремщик маску Болтуна. — Внимаете больно замечательно моим россказням — вот и забылся! А теперь пора мне! После этого лентяя Бабула — чтоб в его лысой голове вши завелись! — всегда столько дел, что присесть некогда! Но вы зовите, если понадоблюсь! Дверь попинайте — я и явлюся!
— Иди, — задумчиво ответил я. — Спасибо за содержательную беседу.
«Интересно девки пляшут по четыре в один ряд»… И что получается? Много выводов из сегодняшнего представления, а именно так теперь представляется болтовня Патлока, сделать невозможно, но кое-какие мыслишки проклёвываются. Первое: местные нравы достаточно свободные. Во всяком случае, простые горожане «пояса верности» не носят, а если и носят, то имея запасной ключик при себе. С аристократией всё немного сложнее — спрошу потом у присмера Жанира, что к чему. Второе: подковёрная возня у трона идёт полномасштабная. Человек жреца может легко травануть канганова служаку. Пусть и не до смерти, но кто его знает, насколько далеко иногда заходят они в своём противостоянии. Уверен, что есть и другие группировки.
Этими мыслями я поделился на следующий день с пришедшим присмером.
— Верно заметил, — согласился Жанир, — семейные ценности в Вертунге сильны, но всё меньше людей, строго хранящих их. Много денег в стране, возможностей, да и торгаши со всего мира приносят не только товары, но и пороки. Мерты всех богов, даже Двуликого Хирга, пытаются сохранить равновесие в душах, но год от года всё тише наш голос…
Насчёт противоборствующих сил ты прав и неправ одновременно. Конечно, и храмы, и воины с торговцами имеют свои виды, которые рьяно отстаивают, но все едины в главном — власть кангана незыблема, интересы Свободного Вертунга превыше собственных. Есть ещё один клан… Вот тут всё сложнее и тревожнее! Тени Бесцветного. Серьёзная организация, опутавшая всю Синцерию. Ни мы, ни Мархарат не можем с нею справиться. Туда входят исключительно преступники. Даже придумали себе несуществующего бога, которому истово поклоняются и убийцы с ворами, и закоренелые извращенцы, и нищие обманщики с остальными мошенниками. Гиргоп Бесцветный имя ему. Якобы рождён Двуликим Хиргом от самого себя, вобрав самую Тёмную сторону «отца-матери» и замаскировав её от взора Даркана Вершителя полной невидимостью.
Бред полнейший, но многие страны под незаметным контролем Теней, вошедших во власть через нечистых на руку аристократов. Постоянно вылавливаем, постоянно уничтожаем их ячейки, но всё бесполезно! Вместо одной отрубленной руки Бесцветного вырастают несколько новых! Захватить Свободный Вертунг их давнишняя мечта… Вот с этим злом и стоит бороться, а наши склоки у трона не более чем игра, выгодная кангану. Пока мы, пусть и жёстко, соревнуемся между собой, кровь государства не застаивается, порождая новых талантливых воинов, торговцев и политиков.
— Ликкарт имеет отношение к Теням Бесцветного? — в лоб спросил я. — Ты за этим, Жанир, так обхаживаешь меня?
— Не знаю… Но, как и говорил, допускаю подобное. Слишком Ликк был близок по своей жизненной философии к
