Читаем без скачивания Екатерина Великая - Кэролли Эриксон

«Я растворилась в слезах, — писала София в своих мемуарах. — Это был один из самых трогательных и волнующих моментов в моей жизни: Во мне бушевали тысячи различных чувств: благодарность отцу за его великодушие, страх огорчить его, привычка слепо повиноваться ему, нежная привязанность, которую я всегда к нему чувствовала, уважение, которого он всегда заслуживал — и действительно, ни один человек не имел больше заслуг, его шаги направляла добродетель чистейшей пробы».

В последующие дни Софии удалось примирить в себе противоречивые чувства и убедить родителей, что ей надо принять приглашение графа Брюммера. Несомненно, честолюбивые мысли Иоганны, связанные с дочерью и семьей, находили опору в этом приглашении. Все, даже Христиан Август, прониклись величием, которое манило к себе издалека.

Дядя Адольф стал королем Швеции, но Софи звали занять еще более высокое место при царском дворе. Иоганна испытывала некоторое неудобство в связи с тем, что это решение оставляло ни с чем ее любимого брата.

— А что скажет мой брат Георг? — спросила она у дочери.

— Он не может не пожелать мне счастья и удачи, — последовал хитрый ответ.

Так закончился флирт, который чуть было не перерос в нечто большее.

В спешке начали готовиться к отъезду, паковать чемоданы. У Софии был скромный гардероб — три довольно простых платья, которые не соответствовали российскому придворному этикету, несколько смен нижнего белья, дюжина носовых платков и шесть пар чулок. Даже если бы родители и захотели экипировать ее побогаче, заказав новые платья и юбки, у них уже не было для этого времени. И кроме того, граф Брюммер в своем письме настоятельно просил, чтобы Иоганна и София путешествовали инкогнито, сохраняя в тайне цель поездки. В случае тщательной подготовки, заказов новых нарядов, обуви и прочего слуги могли догадаться, что происходит, и тайное стало бы явным. София решила ограничиться новой парой перчаток, да еще ее дядя с отцовской стороны подарил ей на платье отрез красивой серебристо-голубой парчи, вытканной в Цербсте.

Прощаясь с Бабеттой Кардель, София сказала ей то же, что и остальным придворным и слугам, а именно: они с матерью отправляются в Берлин. Вынужденная обманывать любимую гувернантку, девушка испытывала угрызения совести и с трудом скрывала свои переживания. Бабетта догадалась, что за этим путешествием стоит нечто большее, чем простой отъезд в другой город Германии, и потребовала, чтобы ей сказали правду. Однако София ответила, что поклялась хранить тайну, и не открыла ничего больше. Бабетта почувствовала себя незаслуженно обиженной и возмутилась. Разве она во многих случаях не заменяла Софии мать или отца? А кто развил ее ум и облагородил чувства? Кто знал ее лучше всех? С кем она провела большую часть своего времени? На душе у той и у другой остался неприятный осадок, и все же они всплакнули напоследок и обнялись, почувствовав, что им не суждено свидеться еще раз.

Для отвода глаз с Иоганной и Софией отправился и Христиан Август.

В это время в Берлине находился и король Фридрих II, талантливый чудаковатый преемник своего отца Фридриха Вильгельма, который умер за четыре года до описываемого события. Фридриху II было тридцать два года. Это был отважный солдат, хорошо начитанный мыслитель и галантный кавалер. Будучи англоманом, он однажды попытался сбежать от своего сурового и скорого на расправу отца в Англию.

Фридриху о путешествии Иоганны и ее дочери было известно все. Его посол в Санкт-Петербурге барон Мардефельд держал прусского короля в курсе событий, происходящий при дворе императрицы Елизаветы, выбиравшей жену для своего племянника и наследника.

Поиски невесты заняли много месяцев. Выбор жены престолонаследника был прежде всего делом политическим, и мнение вельмож и советников императрицы Елизаветы разделились. Одна партия во главе с канцлером Алексеем Бестужевым выступала за укрепление связей с Австрией, Британией и малыми державами, которые находились под их опекой. Другая партия, включавшая французского посланника Шетарди и многих влиятельных российских сановников, подыгрывала Пруссии и ее политическому партнеру — Франции. К этой партии принадлежал личный врач и доверенное лицо императрицы Иоганн Лесток. Бестужев предложил женить Петра на саксонской принцессе, а Мардефельд, Шетарди и другие называли французскую принцессу. В пылу разгоревшегося спора забыли про Софию, которой покровительствовала сама Елизавета.

Чтобы как-то выйти из тупика, решили посоветоваться с Фридрихом. Не сочтет ли он возможным послать одну из своих сестер в Санкт-Петербург как невесту для Петра? Разумеется, нет, ответил он, но предложил несколько принцесс, включая Софию.

Получилось так, что французский посол был в Гамбурге в то время, когда туда для участия в торжественных проводах короля Адольфа прибыла семья Иоганны. Он видел Софию и, как у многих, у него осталось благоприятное впечатление. Он высказался в пользу Софии, что обрадовало Елизавету и удовлетворило многих, кроме Бестужева, который потерпел поражение.

Теперь Фридрих хотел встретиться с Софией и пригласил Христиана Августа, Иоганну и их дочь на обед в свой дворец. Иоганна вначале хотела явиться без дочери, но король настоял, и ей пришлось уступить. За обеденным столом Фридрих усадил Софию рядом с собой и проговорил с ней весь обед, задавая вопросы, беседуя о театре, литературе, опере, обсуждая «все те тысячи вещей, о которых можно было расспрашивать четырнадцатилетнюю девочку», — вспоминала она много лет спустя. О Петре Фридрих не сказал ни слова, так же как и об императрице Елизавете, которая, по его мнению, была женщиной «сибаритских вкусов», непригодной к управлению государством. Не спрашивал он и о том, что знает София о России. Он, однако, получил представление о ее уме и сообразительности и заставил девушку покраснеть от галантных комплиментов.

«Вначале я очень робела перед ним, — вспоминала София, — но постепенно стала привыкать к нему, пока к концу вечера между нами не установились самые сердечные отношения, к изумлению всей компании, с широко открытыми глазами наблюдавшей за тем, как Фридрих беседует с ребенком».

Разговор прусского короля с Иоганной состоялся в ее очередное посещение дворца. Фридрих без обиняков сказал ей, что именно он сыграл решающую роль в том, чтобы выбор пал на ее дочь. Он предложил сделку: если Иоганна станет его глазами и ушами при российском дворе и будет защищать там интересы Пруссии и действовать заодно с его посланником Мардефельдом, то он, Фридрих, позаботится о том, чтобы сестра Иоанны, толстушка Ядвига, стала настоятельницей Кведлинбурга. К Христиану Августу с его прямым характером и приверженностью добродетели Фридрих не стал обращаться.