Читаем без скачивания Екатерина Великая - Кэролли Эриксон

Кароли Эриксон

Екатерина Великая

Глава 1

Маленькая четырехлетняя девочка подошла к королю и, привстав на цыпочки, потянула его за полу камзола. Ее уже научили в знак почтения целовать край одежды, но этот тучный, краснолицый человек, который с суровым лицом наблюдал за ее приближением, был одет в слишком короткий камзол, и девочке не без труда удалось выполнить приказание матери. Личико малышки сморщилось, выражая явное неодобрение. Ее необычно большие светло-голубые глаза, блестевшие умом и живым чувством, бесстрашно смотрели в строгое, надменное лицо короля. Затем она повернулась и засеменила короткими ножками к ожидавшей ее матери и двоюродной бабушке.

— Почему у короля такой короткий камзол? — требовательно спросила девочка голосом, который раскатился по всему огромному залу с высоким расписным потолком, плотными, тяжелыми гобеленами, поглощавшими звуки. — Он ведь богат и мог бы сшить себе одежду подлиннее!

Ее мать смутилась, ощутив на себе взгляды важных сановников, генералов и титулованных дам, гофмейстера в огромном парике и с длинным жезлом, элегантно одетых придворных дам и камергеров, серьезных лакеев в бархатных ливреях, а также ее бабушки, герцогини. Она понимала, что все они ждут от нее ответа на вопрос, заданный дочкой, понимала, но молчала.

Король спросил, что сказала эта маленькая девочка. Кто-то из близко стоящих придворных услужливо повторил ему слова ребенка, и тогда у всех, кто был в зале, перехватило дыхание, а мать девочки покраснела, ее отчаяние было написано на лице.

Но тут, к ее изумлению, король расхохотался. Он, который никогда не расставался с тростью, чтобы нещадно лупить ею солдат, если они плохо маршировали или неточно исполняли его строгие приказы, хохотал от всей души.

— Дерзкая крошка, однако, — заметил король, отсмеявшись. Он отвернулся, показывая, что эпизод исчерпан, и напряженность в зале спала.

Полное имя этой девочки было София Аугуста Фредерика Ангальт-Цербстская. Не по годам развитая и живая, она отличалась избытком энергии, что делало ее порывистой, резкой и временами своевольной. Она без умолку болтала и задавала вопросы, примечала и запоминала то, что ускользало от внимания других детей. Ей не исполнилось еще и четырех, а она уже читала по-французски, хоть и с ошибками, а также умела писать имена и даты. Она знала о том, что не очень привлекательна, и чувствовала, что ее мать была весьма обеспокоена этим. Но она понимала и то, что умна и ее оживленный разговор, непоседливость и неунывающий характер нравятся взрослым и вызывают улыбки на их лицах.

Недаром же ее вопрос заставил расхохотаться самого короля Фридриха Вильгельма.

Она была принцессой мелкого, но известного княжества Ангальт-Цербст, одного из трех сотен независимых немецких государств. В том году, когда она впервые увидела прусского короля, а именно в 1733, все эти разбросанные там и сям княжества, свободные города, епископства и герцогства связывали очень слабые политические узы под заржавевшей короной Священного Римского Императора. Более мощной, чем призрачная опека императора, была власть короля Пруссии, под началом которого находилась одна из самых больших и превосходно вышколенных армий в Европе. Фридрих Вильгельм зарился на земли, граничившие с его королевством.

Ангальт-Цербстское княжество как раз и относилось к числу этих малых государств — несколько сотен квадратных миль хвойных лесов, пастбищных лугов и болот, зажатых между Саксонским курфюршеством на юге, Магдебургским архиепископством на западе и Пруссией на севере. С начала тринадцатого века Ангальт гордился своей независимостью, но за время, прошедшее с тех пор, княжеская династия так разрослась и разветвилась, что князья влачили жалкое существование — ведь крошечная страна просто не имела надлежащих средств на содержание многолюдного правящего дома. Вот уже несколько поколений ангальтских князей, чтобы окончательно не впасть в нищету, вынуждены были поступать на службу в армию прусского короля. Отец Софии, князь Христиан Август, также следовал этой традиции. Он водил войска в битвы против французов и шведов, посвятив всю свою молодость прославлению прусского оружия, хотя для того, чтобы сделать успешную карьеру истинного полководца, ему не хватало способностей и желания.

Уже в весьма зрелом возрасте — ему было 37 лет — Христиан Август женился на довольно бедной (но зато с отличной родословной) принцессе Иоганне-Елизавете Гольштейн-Готторпской и забрал ее к себе в Штеттин, унылый городишко на померанской границе, где он командовал пехотным полком. Началась вскоре опостылевшая гарнизонная жизнь. Иоганне было всего лишь шестнадцать лет. Смазливая, ветреная девушка, которую испортила бабушка-герцогиня, потакавшая всем ее шалостям. Небогатая на события, выхолощенная жизнь Штеттина всем своим размеренным ходом вызывала у нее отвращение. В обществе там верховодили корректные до тошноты офицеры, затхлую провинциальность которых не могли замаскировать никакие потуги на изысканность манер. Задавали тон и жены купцов, мелочность которых могла довести до умопомрачения. Иоганна и Христиан Август поселились в доме местного торговца. Беременность Иоганны не заставила себя ждать.

Это давало ей хоть какую-то надежду. Родись у нее сын, он мог бы унаследовать Ангальт-Цербстское княжество, ибо тогдашний его правитель, двоюродный брат Христиана Августа, не имел детей, а равно и видов на обзаведение ими. Старший брат Христиана Августа был холост. Рождение сына помогло бы Иоганне покинуть надоевший ей до чертиков Штеттин и, возможно, освободило бы ее мужа от унизительной, почти рабской зависимости от прусского короля. Во время родов Иоганна ужасно мучилась и, как выяснилось, напрасно — на свет появилась дочь София. Роженица по-настоящему поправилась лишь через пять месяцев. Все это время она в отчаянии цеплялась за то и дело ускользавшую жизнь и почти что возненавидела ребенка, рождение которого поставило ее между жизнью и смертью. Софию поручили заботам девятнадцатилетней кормилицы, а затем, когда отняли от груди, передали на попечение гувернантки, Мадлен Кардель, которая изо всех сил пыталась укротить бьющую через край энергию своей подопечной и превратить ее в спокойного и послушного ребенка — хотя бы на то время, пока она и ее заискивающая, льстивая воспитательница пребывали на глазах родителей.

Едва выздоровев, Иоганна вновь забеременела, и на этот раз она почему-то была твердо уверена, что родится сын. Когда Софии исполнилось полтора года, у нее появился брат Вильгельм, который тут же стал для Иоганны средоточием материнских забот. София отошла на второй план, пребывала в забвении, лучи родительской любви скрестились на сыне-младенце. К сожалению, тот родился с недоразвитой ногой, словно бы усохшей, и это стало источником постоянных тревог для матери и отца. Они советовались со многими врачами, не пренебрегая народными снадобьями. Во здравие мальчика заказывались молебны в церквах, его возили принимать ванны в минеральных источниках. Было испробовано все, но состояние маленького Вильгельма не улучшалось, и Иоганне суждено было пережить еще одно горькое разочарование — сын, с рождением которого у нее было связано столько надежд, на глазах превращался в калеку.