Читаем без скачивания Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорошо осведомлённые о том, где именно работает Саша, они поднимаются по лестнице. Поднявшись на лестничную площадку, они обмениваются несколькими словами с ошарашенной мадам Шуазель. Этот самый момент преданная секретарша опишет так: «В течение двадцати лет Саша давал мне уроки хладнокровия. Должна признать, что сейчас я повела себя не самым достойным образом. Заслужила разве что похвалу, не более, потому, что была в процессе размышления, что же мог бы сделать патрон в этой ситуации, но более всего меня интересовало, что "они" собираются делать. Они имели вид решительный и палец у них был на спусковом крючке. Так много револьверов, и лица такие мрачные, дело могло стать серьёзным».
В тот же самый момент Саша Гитри в очередной раз разговаривал по телефону с Арлетти. Его дорогая и нежная подруга находилась в чудовищном состоянии. В Париже происходило Освобождение, но это было и началом чистки! На улицах уже начали стричь женщин наголо... Некоторых даже клеймили! Актриса в панике, она думает о том, чтобы укрыться у своих друзей. Саша снова пытается её успокоить и советует не поддаваться панике. Он заканчивает свой разговор следующей фразой:
— Ты рискуешь не больше, чем я!
Когда Мэтр собирался повесить трубку, дверь в галерею-кабинет открывается и появляется мадам Шуазель в чрезвычайно обеспокоенном состоянии. Запыхавшаяся, она говорит своему патрону:
— Мсьё, это к вам!
И тут в комнату врываются вооружённые люди, кричащие, как в плохом полицейском фильме:
— Руки вверх!
Один встал перед Саша и направил на него оружие, другой стал его обыскивать, чтобы убедиться, что он безоружен. Но эти люди не предъявили никакого мандата и на них не было нарукавных повязок FFI. Никто никогда не узнает, кто им дал приказ арестовать Саша Гитри.
Между ними произошёл быстрый разговор о причинах вторжения, о котором мадам Шуазель, свидетельница этой сцены, очень интересно рассказала: «Тот, кто, несомненно, был начальствующим лицом, опустил оружие и говорит:
— Мсьё Гитри, мы пришли арестовать вас. Пожалуйста, следуйте за нами.
Лицо Саша не дрогнуло. Его сигарета осталась неподвижной, он внимательно оглядел этих четверых вооружённых людей и спрашивает:
— На каком основании, мсьё?
— За связь с врагом... мы представители Комитета освобождения...
Тогда Саша повёл бровью, слегка прищурил один глаз, и тоном, полным иронии:
— Комитет освобождения?.. это от имени Комитета освобождения вы пришли лишить меня свободы?.. Странно!..
Он произнёс эту фразу "одним куском". Слова "освобождения" и "свободы" были произнесены чётко, буквально по буквам.
Но члены "комитета" были здесь не для того, чтобы разговаривать с Гитри:
— А теперь следуйте за нами!
— Однако я хотел бы...
— Нет, нет, нет, немедленно!
— Я хотел переодеться в более приличествующую одежду.
— У нас нет времени вас ждать. Живо! Живо!
— Позвольте мне взять хотя бы сигареты и документы, удостоверяющие мою личность...»
Не без труда Мэтру удаётся взять сигареты и документы вместе с восемью машинописными страницами своего письма Виллеметцу. Один мужчина вырвал их у него из рук и засунул себе в карман. Затем трое человек покидают рабочий кабинет и спускаются по знаменитой лестнице. Мужчина, следующий за Гитри, держит револьвер у его затылка. Внизу трое других вооружённых мужчин ждали своих сообщников.
Саша, одетый в лёгкую одежду, берёт шляпу, которую он всегда оставлял на столе, и произносит:
— Мадам Шуазель, я оставляю на вас дом... до скорой встречи!
Руководитель группы отвечает:
— Вашему персоналу не будет причинено никакого вреда... но что касается "до скорой встречи", посмотрим...
Затем он приказывает перерезать телефонные провода, и процессия покидает дом. Одной минуты было достаточно для ареста. На углу палисадника дома 18 по авеню Элизее Реклю, на виду у прохожих находится бюст Люсьена Гитри. Саша украдкой смотрит на него. Много позже он напишет: "То, что я думал тогда, касается только меня"».
В особняке жизнь замерла, его механик Рене Шалифур (René Chalifour), его дворецкий, его кухарка и его камердинер присутствовали при аресте с «огорчёнными лицами и очень нежными взглядами». Но мадам Шуазель не та женщина, которую можно просто так выбить из седла. Необходимо было действовать. И быстро! Она немедленно берёт всё в свои руки. Ей просто необходимо найти людей, которые смогли бы ей помочь.
В спешке она забыла, что в доме на Элизее Реклю есть вторая телефонная линия. Эта линия работает, но Фернанда Шуазель опасается, что она уже прослушивается. Она пересекает улицу и направляется к дому номер 15, зданию — части маленького мира Гитри, поскольку в нём живёт мать Жаклин Делюбак, а квартиру на первом этаже Саша уже несколько лет арендует для хранения архивов и мебели — его особняк полон, от подвалов до чердака, как яйцо!
В доме 15 также проживает Сьюзи Прим (Suzy Prim)[103], и именно из её дома секретарша свяжется с мсьё Полем Дельзоном (Paul Delzons)[104], который вместе с мсьё Жоржем Крестей (Georges Chresteil) обеспечивали защиту интересов автора. Он очень спокоен, советует не предпринимать никаких действий, не уведомив его заранее, и просит Фернанду Шуазель собрать различные документы и начать составлять досье, которые позволят ему наилучшим образом защитить своего клиента.
Как только она вернулась в дом на Элизее Реклю, зазвонил телефон... это Арлетти. Она уже в курсе.
— Алло, мадам Шуазель? ... Так это правда?..
— Да.
Больше не будет произнесено ни слова.
Тем временем Саша провели пешком от его дома до мэрии седьмого округа по улице Сен-Доминик, эспланаде Дома инвалидов и улице Гренель, что заняло, должно быть, добрых полчаса. По пути поражённые прохожие узнают в этой любопытной компании знаменитого автора. Реакция прохожих не враждебна и Гитри обнаруживает в ней скорее страх или опасение: «Никто не может спокойно спать, когда вдруг зазвучат голоса доноса, оговора, клеветы и страха».
В довершение всего вызывает удивление одежда только что арестованного человека, который в таком виде идёт между вооружёнными людьми. Поскольку ему не дали времени привести себя в порядок, он одет в свой «утренний» наряд, состоящий из лимонно-жёлтых брюк, рубашки с крупными цветами всех оттенков и нефритово-зелёных домашних тапочек из крокодиловой кожи, не говоря уже о панаме, которую он сам назовёт чересчур вызывающей.
Сразу же по Парижу поползли слухи: Гитри арестован! Ему даже не дали времени одеться, его увели совершенно голым!
Прибыв в мэрию своего округа, он сказал себе: «Меня насильно женить собираются?» И его повели прямо в зал бракосочетаний... Там было полтора десятка человек под охраной агентов в штатском. Их тоже только что арестовали. В их число входит и писатель Поль Чак (Paul Chack)[105], он сразу же представился Гитри, который подумал: «Он явно рад не тому, что я арестован, а тому, что и меня тоже».
Весь этот маленький мирок (включая бритую
