Читаем без скачивания Башня. Новый Ковчег-3 - Ольга Скляренко

В Никином голосе звучала не только злость и не только ревность, хотя и этого было достаточно. Боль — вот что услышал Стёпка. Боль и… любовь.

Может быть, поэтому, когда Шорохов наконец-то явился — не сразу и, чёрт его знает, что там действительно было у него с той горничной, — Стёпка не стал его задирать. Не из-за него. Из-за неё.

Все эти мысли и воспоминания крутились у Стёпки в голове, пока он лежал у себя в комнате, уставившись в потолок. Откуда-то из глубины квартиры слышался мамин голос. Значит, она ещё не ушла. Наверно, говорила с кем-то по телефону.

Стёпка нащупал рукой фотографию, которая так и лежала рядом, на кровати, взял её в руки, поднёс к лицу и чуть ли не застонал. Что ж всё так бестолково получается? И сам он в итоге повёл себя не лучше, чем Шорохов. Такой же идиот. И к тому же самовлюблённый болван.

…С его доводами отдать дневник генерала его отцу Ника согласилась совершенно неожиданно.

Он всё бубнил, убеждал её, приводил доказательства, понимая, что она не слушает, что она сейчас не с ним, а где-то в другом, своём мире, и даже не сразу понял, что она сказала. Продолжал говорить, всё ещё цепляясь за абсурдную мысль, что, если она согласится с ним, это всё исправит, абсолютно всё.

— Стёпа, я же уже сказала. Давай отдадим, — повторила она. — Если тебе так хочется, то отдадим.

И он резко замолчал — понял, что ничего исправить уже нельзя. Ника отдалялась от него всё дальше и дальше, а он ничего не мог с этим поделать. И то, что они всё ещё были вместе, и она позволяла ему себя обнимать и терпела его поцелуи (именно что терпела), ничего не меняло. Всё катилось под откос.

А потом пришла эта девица.

Он ведь даже не сразу понял, кто это. Когда по квартире разнеслась мелодичная трель звонка, и Ника вспыхнула, просияла, сбросив с себя ледяную изморозь, и тут же сорвалась в прихожую, первой мыслью было, что это Шорохов. Заявился собственной персоной. И только потом, услышав женский голос, надежда в его груди снова вспыхнула, и он, не отдавая себе отчёта, поплёлся в коридор.

Девушка, с которой разговаривала Ника, была ему незнакома. Но она настолько инородно смотрелась здесь, что Степан в нерешительности застыл на пороге, забыв об элементарной вежливости и уставившись на незнакомку. Она была вроде и миленькая, но какая-то вульгарная, в короткой юбке и яркой блузке, вызывающе обтянувшей пышную грудь. Девица улыбнулась, обнажив ровные зубки — очень белые и мелкие, делавшие похожей её на маленького хищного зверька.

— Я не понимаю, почему он сам… и почему тебя, — Ника, словно не замечая подошедшего Стёпку, продолжила разговор.

— Да просто всё. Ему же сюда не попасть, допуска нет, а у меня есть. И вообще, если ты мне не веришь, то вот, смотри, — девушка сунула что-то Нике в руки, и Стёпка увидел, как лицо Ники недоумённо вытянулось.

— Что это? — вмешался он.

— Да вот, — Ника растерянно протянула ему свою фотографию и обернулась к девице. — Откуда она у тебя?

Девица замялась, бросила взгляд на Стёпку, но потом, видимо, решила продолжить:

— Я же говорю, он сам мне её дал. Для подтверждения. И сказал, что будет ждать тебя на том заброшенном этаже…

— Ника, кто это? — он опять перебил девицу.

Стёпка ещё не понимал, в чём дело, но внутри уже поднималась смутная тревога. Эта неожиданная гостья ему не нравилась, и даже не потому что она была чужой, хотя и это тоже.

— Это Лена… Лена Самойлова.

Сначала он подумал, что за Лена Самойлова, а потом вдруг заработали в мозгу шестерёнки, потянулись ниточки, раскручивая клубок, в котором было всё — и глупая ревность, и тоска, и подозрения, за которые было стыдно самому, — и все это вело к одному человеку, который за эти несколько дней успел ему изрядно осточертеть.

— Так это Шорохов её к тебе прислал? — сказал, как ударил, потому что Ника покраснела, залилась краской и даже слегка отшатнулась от него. — И чего? Побежишь к нему?

Девица испуганно уставилась на него, потом на Нику, на хорошеньком личике что-то промелькнуло, чуть косенькие глазки быстро забегали.

— Он просил, чтобы ты одна пришла, так надо, — торопливо заговорила она, обращаясь только к Нике.

— Ну, конечно, ему так надо.

— Стёпа, перестань, пожалуйста, — Ника дотронулась до его плеча, но он резко дёрнулся, сбрасывая её руку.

— Ты вообще отдаёшь себе отчёт, куда он тебя зовет…

— Стёпа, — Ника укоризненно покачала головой. — Понимаешь, Лена сказала, что Кирилл, что он кое-что знает о…

— Вообще-то он велел никому не говорить, — встряла девица.

— Разумеется! Тайное свидание на заброшенном этаже. Среди грязи и гор мусора. Романтика!

— Ну знаешь! — вспыхнула Ника и, повернувшись к девице, вдруг сказала решительно. — Пойдём, Лена.

Стёпка опешил.

— В смысле? Ника, ты серьёзно? Пойдёшь куда-то? С этой?

— Да пойду.

Её слова, произнесённые тихо, но твёрдо, решили все. Подвели черту. Жирную черту под их отношениями.

— Ну что ж, — он понимал, что выглядит глупо, но всё же не удержался от обидного. — Скатертью дорожка.

И, развернувшись, быстро зашагал по коридору прочь, подальше от её квартиры, зло сжимая в кулаке фотографию, которую он ей так и не вернул.

— Стёпка, — мама опять заглянула в его комнату. Увидела, что он валяется на кровати прямо в ботинках, и укоризненно покачала головой. — Хорошо, отец тебя сейчас не видит.

Он резко поднялся, сел, и Никина фотография плавно упала на пол, прямо маме под ноги. Мама наклонилась, подняла, грустно улыбнулась и, пройдя в комнату, присела рядом.

— Поругались?

— Нет, — буркнул он.

— Эх, Стёпка, Стёпка, — мама взъерошила его волосы, и разом стало легче. — Бедный мой мальчик.

— Ты на работу сейчас? — Стёпка поспешил перевести разговор на другое.

— Да. Поздно сегодня буду. И