Читаем без скачивания Черная кровь - Святослав Логинов

– Как достать его, если он скрыт под водой? – спросил Ромар.

– В горьком лимане больше нет воды. Кюлькас налил новое море, но зато выпил старое. А мог бы и не пить. Он предвечный властелин и творит, не думая.

– Спасибо тебе, Йога, – проговорил Ромар. – Я знал, что ты поможешь.

Я помню тебя девчонкой, ты была очень похожа вот на нее, – седая голова качнулась в сторону Уники. – Спасибо.

– Погоди! – костлявые пальцы сжались на зеленой рукояти. – Это еще не все. Твой нож силен, он помнит много рук и испил немало чужеплеменной крови. Но он еще не пробовал крови родича, а без этого мощь его несовершенна. Я уже сделала для вас куда больше, чем род может требовать от человека, и, значит, должна сделать и все остальное. Знал бы ты, как я вас всех ненавижу!

Мягким неторопливым движением, как бы совершая будничную и несложную работу, Йога погрузила отточенный камень в собственную грудь. Целую секунду Йога стояла, глядя перед собой, потом изо рта и носа толкнулась кровь, и ведунья повалилась на траву, так и не разжав кулака.

* * *

Старуху Йогу похоронили наскоро, неподалеку от сына. Уложили, прижав ноги к животу, как велит природа, как младенец лежит в материнской утробе.

Нелегко было Унике вырыть за день две таких ямы, но Ромар велел, да и своя совесть тоже. Зла была баба Йога, не могла простить давние обиды себе и всему бабьему племени, но долг перед родом помнила крепко и не пожалела ради него самой себя. Ну так пусть спит с миром.

Ромар сидел в избе, разглядывал старухины вещи, чуть нос не стер поворачивая так и сяк вычурные кости да деревяшки. Кое-что, ухватив зубами, запихал в сумку, другие вещи велел Унике припрятать и место хорошенько запомнить, словно вернуться за ними хотел, а не уходил на верную гибель.

Провозились до ночи, так что выходить пришлось на следующий день. В темноте над домом кричали филины, не то плакали, не то хохотали издевательски. Дым из обмазанного глиной очага стлался под потолком и лениво утекал в застрехи. Ромар кланялся разложенным круг очага чурам, просил их место здешнее запомнить, не обойти своим вниманием.

Уника тихо плакала и не могла представить, что уйдет отсюда, оставив Таши под камнем. Младенец в тугом животе тоже понимал беду и бился чаще обычного, пугал тянущей болью, просился на волю. Уника гладила живот, успокаивала сына: погоди, еще не время.

Ромар поднял лицо от волшебных помощников, сказал тихо и печально:

– А ведь правду покойница сказала: судьба людская теперь в твоих руках. Каждый уже сделал что мог, тебе осталось делать невозможное.

– Нет, – горячо зашептала Уника. – Не оставляй меня, я не справлюсь сама. Пойдем вместе, я буду все делать, я стану твоими руками, только не бросай меня одну!..

– Мы пойдем вместе, – согласился Ромар, – хотя от меня будет немного пользы. Никто не знает, что может встретиться на пути, но ты должна дойти обязательно, потому что без руки камень останется всего лишь камнем. Я буду прикрывать тебя сколько смогу, но ведь копье не удержишь в зубах и горящий уголь можно вынуть из костра только рукой. Во всяком бою ближе всего к опасности – руки. Если бы я мог освободить тебя от этого долга или заменить собой, с какой бы радостью я это сделал! Но жизнь распорядилась иначе, отдав самую тяжелую ношу тебе.

Утром они покинули осиротевшее жилище Йоги. Теперь Уника несла лук и копьецо из птичьей кости, а на груди – мешок с колдовскими сокровищами. На спину Ромару она приторочила котомку с едой, запасное оружие, инструменты, кое-какие вещи, без которых не обойтись в дороге. Ноша, казавшаяся легкой, пока с ними был Таши, сразу погрузнела и начала прижимать путников к земле.

Первая же ночь в лесу едва не кончилась для них трагически. В этих краях, где мангас распугал все, что умеет хоть как-то мыслить, можно было не бояться ни большеглазых карликов, ни лесного человека, ни тем более настоящих людей, пришедших из другого рода. Поэтому Ромар велел развести большой костер, который мог бы защитить их от ночного зверя. И почувствовав, что путники слабы и беззащитны, зверь пришел.

Вечером Ромар, не слушая слабых протестов, приказал Унике ложиться спать, а сам остался караулить костер. Лагерь был разбит на краю небольшой поляны, так что подкрасться незаметно можно было только с одной стороны.

Оттуда и явился хищник.

Неразличимая тень скользнула в кустах, заставив Ромара вскочить и пинком ноги подбросить в огонь заготовленный хворост. К тому времени зверь убедился, что отпора здесь он не встретит, и не торопясь вышел на озаренную лунным светом поляну.

Он был немногим крупнее леопарда, но густая шерсть и обманчивый свет превращали его в настоящую громаду. Сплюснутая голова и зубы длиной в две пяди изобличали дурной характер, не желающий считаться с препятствиями.

Зверь мягко выгнулся, красуясь перед беззащитными жертвами, припал к земле и издал хриплое рычание, полное неторопливой уверенности.

– Не стреляй! – отчаянно прошептал Ромар вскочившей Унике. – Если его ранить, он тогда ни перед чем не остановится. Отгоняй его огнем, огня он должен бояться!

Затолканные в костер ветви уже взялись высоким пламенем и только это сдерживало хищника. Он скользил по поляне, то почти исчезая в высокой траве, то внезапно являясь на свету. Злобные с вертикальным прищуром глаза отражали пламя, вспыхивая попеременно зеленым и алым огнем.

Уника послушно опустила лук, выхватила из костра толстую головню и кинула ее в сторону зверя. От упавшей деревяшки брызнули искры, но хищник лишь в первое мгновение шарахнулся в сторону, но своего кружения так и не остановил.

– Так мы раскидаем весь костер! – в голосе Уники звучало отчаяние. – А он наверняка только этого и ждет!

– Он ждет мяса! – зло отрезал Ромар, – и не уйдет пока не получит его. Стой здесь и не отходи от огня! Я попробую его увести.

Ромар шагнул вперед.

– Нет! – крикнула Уника. – Подожди! Я знаю, что делать!

Из мешка со всякими припасами она выдернула связку стрел, тех, что падали когда-то на крыши лесных времянок. Не было времени раскладывать стрелы, Уника просто бросила их все разом так, что оголовки из смолы и шерсти оказались в огне.

Первая стрела с громким воющим звуком прочертила воздух и вонзилась в землю шагах в десяти от зверя, раскидав огонь во все стороны. За первой стрелой последовала вторая, третья… Они падали среди травы, в кусты, ударялись о деревья. Ночь расцветилась жаркими огнями. Зверь пятился, продолжая взрыкивать и хлестать себя по ребрам длинным хвостом. И наконец, когда одна из стрел упала особенно близко, не выдержал и мгновенно повернувшись растворился в обманном свете луной ночи.