Читаем без скачивания Связано с любовью (СИ) - Марьяна Брай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В дверь ввалился недавно ушедший, и за ним, слава Богу, шла девушка. Судя по тому, что существо было в юбке и платке – только так можно было точно сказать, что это барышня.
– Эта? – спросила она, поправив дырявую шаль, завязанную крестом на груди.
– Ты другую видишь? – отряхиваясь спросил приведший ее мужик.
– Вы меня в туалет можете проводить? – я встала, разминая затекшие ноги и спину.
– Идем, посмотрю, чтоб не задуло, - ответила девка, которую они называли Нисой.
Мы вышли за дверь, я присела сразу, как поднялась по лестницам, и осмотрелась – темень и метель. Бежать – точно не вариант. Замерзну через пару часов – найдут только к лету, если звери не растащат, - подумала я и отбросила эту мысль.
– Откуда ты? – спросила девка. Голос был молодым. Если не моя ровесница, то не больше, чем на пару лет старше.
– Из города. Дочь купца и женщины, которая хотела продать меня церковникам.
– Зовут как? – как-то мягче уже, спросила та. Ну, раз речь зашла об именах, убивать меня, скорее всего, не станут.
– Рузи. Деньги у меня есть, и я вам с удовольствием помогу – вижу, как вы тут живете. Это смоловары? – спросила я, стараясь как можно медленнее подтягивать штаны, чтобы подольше оставаться наедине с девушкой. – Если б не они – замерзла бы уже.
– Я Ниса. Нет, смоловары ближе к городу. Это провал, Рузи, - хмыкнув, ответила она. Сердце мое забилось как птенчик, потому что много говорили о том, что здесь живет множество бандитов. Но мои девушки, что работают на фабрике… Они тоже отсюда!
– Со мной девушки на фабрике работают… тоже отсюда, - буркнула я, и начала спускаться вниз.
– Ну-ка, подойди к печке, - потянула она меня за рукав. – подкинь пару поленьев, не жалей, - крикнула она мужику, что привел ее. Я не стала сопротивляться. Помещение метра три на четыре, не больше, да и печь практически в центре, но лежанки по углам, видимо, когда печь топится, возле нее жарко.
– Я и пальто вам сама отдам, только выведите меня, прошу вас, - тихо прошептала я.
– А не та ли ты рыжая Рузи, что на свою фабрику народ набирала? – сощурившись, спросила она. – А сейчас, говорят, и церковников разогнали, так та Рузи предложила наших брать в приюты. Про нее сейчас много у нас говорят, - она подвела меня к печи, потянула за шаль, и сняла ее с меня. – Ну, что? Та ты Рузи?
– Та, - ответила я, потому что врать было бесполезно.
– А вы ее раздеть хотели? М-м? – обернулась она к мужикам, что грели руки о кружки с очередной порцией чая из коры.
Ниса привела меня в свою землянку, что находилась в десяти метрах от этой. Здесь у стен были лавки, подобие стола и даже что-то вроде кухни. Везде были развешаны сушеные травы. На полу толстый слой соломы, на лавках матрасы. Двое детей лет восьми – десяти одетые в вязаные штаны и куртки что-то вязали из соломы на полу возле печи.
– Проходи. Не хоромы, но получше, чем там, - сказала она, брякнув закопчённый чайник на печь. – Да и чай получше, раз уж на то пошло, - добавила она, скидывая шаль и безрукавку, что носила мехом внутрь.
– Спасибо, Ниса. Мне и это в радость. Я шла на фабрику, а метель началась – ничего не видно. Хорошо, хоть они шли. Точно дорогу бы не нашла, - выдохнула я и тоже начала раздеваться. Стены здесь тоже были из торфа, но слои были словно пирог – разных цветов и толщины.
– Не за что пока. Об одном прошу – городовых не зови. Нас кормят, а сами впроголодь живут. Бывает и неделями не емши.
– Не позову, обещаю. Сейчас лучше будет, Ниса. Можно открыть новые фабрики, и мужики ваши снова при деле будут. И детей заберете. Это самое важное.
– И не говори, летом то мы как короли живем! – она совершенно искренне заговорила о лете, и я постаралась не поднимать брови. – И грибы, и ягоды, и капканы ставим на зайцев. Косули опять же, а все равно, мяса не хватает на всю зиму, да и народу много – а ты ведь не станешь один есть, коли в соседнем доме дети голодом. Травы набираем, корни сушим. Так и живем – все пополам делим, - она налила по небольшой железной кружке из чайника, бросила туда по куску то ли масла, то ли сала, и подала детям. Когда по избушке разнесся запах смальца, который я хорошо помнила из-за своего деда, что пил вот такой чай с самой войны, чтобы избежать туберкулеза, я присмотрелась к детям. Они пили его терпеливо, небольшими глотками.
Я улеглась на лавку с девочкой, и долго не могла заснуть. Хозяйка уже сопела, и дети заснули вмиг. Я лежала и пялилась в темное окно, за которым бушевала стихия.
Голоса на улице разбудили меня, когда рассвет только – только заглянул в окошко.
Дети уже не спали – стояли возле матери, которая раскладывала на сковороде лепешки.
– Ниса, вроде метели нет? – спросила я, рассматривая малышей.
– Нету, и солнце всходит сегодня. Слава Богу и его Детям. Хоть дров можно будет набрать, - как-то добро, по бабушкиному, ответила она.
– Сколько тебе лет? – спросила я.
– Семнадцать, -быстро ответила она, а потом поймала мой взгляд, устремленный на малышей и засмеялась: - это мои брат и сестра. Мамка у церковников, а нас должны были тоже забрать, но мы сюда убежали. Люди помогли, а сейчас вот один из твоих похитителей ко мне насватывается. Он и кормит, считай, - уже как-то тихо, словно извиняясь за него, ответила она.
– Ладно, может, он и проводит меня?
– Он уж ушел – отправила я его на твою фабрику. Знаю девок, что там работают, говорили. Они деньги, что ты
