Читаем без скачивания Экзистенциализм. Период становления - Петр Владимирович Рябов

мировой войны. Бердяев был главным редактором. Во-вторых, он организовал крупнейшее и наиболее известное издательство, то самое, о котором я уже сегодня говорил в начале прошлой лекции, «Имка-Пресс». Бердяев возглавил это крупнейшее эмигрантское издательство, которое издавало кучу всяких замечательных книжек. То есть Бердяев – издатель, Бердяев – профессор Сорбонны, Бердяев – создатель журнала «Путь». Он читает много лекций, организует разные вечера. Ну а круг его друзей и тех, с кем он общался, совершенно необъятен. Кого здесь только нет! Ну, смотрите сами. Из русских, понятно, с Шестовым они дружили, с Булгаковым дружили, с Мережковским, Гиппиус, Флоренским. С другой стороны, он общался с католической французской общественностью. С Габриэлем Марселем. Я, готовясь к сегодняшней лекции, перечитал соответствующие страницы «Самопознания», и там Бердяев пишет, что да, вот Марсель, сначала я ему нравился, он говорил: «Вы – экзистенциалист», а потом, поскольку Марсель был более «правый» и чурался такого вольнодумства, он стал твердить укоризненно: «Да вы – анархист, вы – анархист», – и разлюбил его из-за этого. То есть Марсель все время обвинял Бердяева в том, что он «анархист». С Максом Шелером общались – крупнейшим философом. С Карлом Бартом, основоположником «диалектической теологии». Очень близко он сошелся и подружился с Эммануэлем Мунье, – это основатель французского католического персонализма. Они вместе с Бердяевым издавали главный орган этого самого персонализма – журнал «L’esprit» (Дух). А с другой стороны, он очень дружил с неотомистами – Жильсоном, Маритеном. В общем, кого ни возьми, все ключевые фигуры. С Бубером они переписывались. Бердяев оказывается в самом-самом средоточии таких вот имен.

С одной стороны – издатель и редактор «Пути», глава «Имка-Пресс», с другой стороны – преподаватель Сорбонны. И он пишет книгу за книгой. Собственно, в эмиграции у него, как и у Шестова, наивысший подъем творчества. Пребывание в Париже благотворно повлияло на его философскую музу.

Я до сих пор не могу понять одну загадку. Всемирно известным его сделала далеко не лучшая, но самая известная его брошюрка: в 1923 году он пишет книжечку «Новое Средневековье». По-моему, довольно заурядная книга. Но она тут же была переведена на 14 языков, и как-то именно она его прославила во всем мире. Я совершенно не понимаю почему: она ничуть не лучше и не хуже, чем десятки других его книг. Бердяев пишет биографии Достоевского, Хомякова, Леонтьева. Он пишет ряд книг по истории русской культуры и философии: «Русская идея», «Истоки и смысл русского коммунизма».

В двадцатые – тридцатые годы Бердяева не очень любят в русской эмиграции, потому что считают еретиком. Вы увидите, у него очень сильно взгляды отходят от ортодоксального православия. А надо сказать, что в целом русская эмиграция была довольно правой, белой эмиграцией. И белые считают его красным, потому что он для них социалист, не является таким однозначным критиком большевизма, как остальные; у него более сложное отношения. Он говорит, что надо разобраться не с большевистской властью, а с русским народом, с русской революцией, правдой ее корней и причинами ее поражения. Революцию он поддерживает, большевиков, конечно, нет. От церкви он во многом отходит по многим позициям. Поэтому его считают «красным». Правые его ненавидят.

С другой стороны, наступает страшный 1940 год. Франция оккупирована немецкими войсками. Бердяев резко настроен против нацизма, в отличие от очень многих русских эмигрантов, того же Мережковского. Особенно после 1941 года, после нападения Германии на сталинский Советский Союз. Бердяев не скрывает своих резко антинацистских взглядов, но его не тронули. Старичок живет в пригороде Парижа – Кламаре, к нему заходят поглазеть на него немецкие офицеры, некоторые из них говорят, что они любят его философию. У него в доме позволяется говорить какие-то откровенно антинацистские вещи… Ну, в общем, повторяю, он в гестапо не попал. Может быть, не поднялась рука на старенького человека, не знаю. Ни царские жандармы его не убили, ни чекистские палачи, ни палачи нацистские. В общем, факт тот, что войну он пережил без последствий.

После войны у него даже возникла совершенно сумасшедшая идея – к счастью, она быстро рассосалась – поехать в Советский Союз. На почве сочувствия Советскому Союзу в войне. Но тут случились процессы травли Ахматовой и Зощенко, начались всякие другие передряги; он на все это посмотрел и сказал: нет, пока там царит «диалектический материализм» и удушение всего живого и вольного, мне делать в Советском Союзе нечего. Ну и правильно, здраво рассудил. Все-таки прожил на два года подольше в результате.

В это время его слава в мире становится совершенно колоссальной. В сорок седьмом году Николаю Александровичу Бердяеву присуждают почетное звание доктора causa honoris Кембриджского университета. Надо вам сказать, что до него только двух русских людей удостоили этого почетного звания. В хорошей он оказался компании: Тургенев и Чайковский. И третий – вот он, Бердяев! Его даже выдвинули на Нобелевскую премию по литературе, но, правда, не дали. Но само то, что выдвинули, уже говорит о чем-то. Его работы перевели на двадцать языков! Кажется, этого не случилось более ни с кем из русских философов.

Но начинаются неизбежные страшные трагедии старого человека, умирают близкие ему люди. И не только люди. У него был домашний кот Мури. Бердяев очень много о нем с нежностью и грустью пишет в своей книжке «Самопознание», и пишет, какой трагедией для него была смерть этого кота. У кого есть домашние животные, конечно, смогут понять Николая Александровича. Потом умирает его любимая жена. И в сорок восьмом году он сам умирает за письменным столом. Очень символично: философ, который воспел творчество, сам умирает во время творчества, работая.

Бердяев впитал в себя множество идей и влияний разных философов, мистиков и писателей. Его очень много бросало по жизни в разные стороны. Он много метался и искал, хотя каким-то лейтмотивам своей мысли оставался верен всегда. Если Шестов очень монотонен и постоянен, и все время чувствует, думает и пишет об одном, то Бердяев то увлекался марксизмом, то называл себя мистическим анархистом, то персоналистом, то экзистенциалистом. На него повлияли очень сильно немецкие мистики (особенно гениальный Мейстер Экхарт, Якоб Беме и, немного меньше, Баадер и Ангелус Силезиус), на него очень сильно повлияла иудейская Каббала. С другой стороны, очень существенно повлиял Соловьев, с третьей стороны – Достоевский, Ницше, Кьеркегор, конечно, Толстой, славянофилы. Очень много влияний.

Но теперь давайте поговорим о его философии. Бердяев – философ совершенно не систематический. Он говорит: я не умею развить никакую мысль, что я такой афорист. Он очень увлекается, он пишет весьма художественно,