Читаем без скачивания Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов - Джейсон Берри

Но на Страстной неделе 2010 года стало заметно, что Бенедикт XVI стремительно теряет расположение в глазах публики. В это время кризис вокруг сексуальных преступлений духовенства перекинулся в Европу, так что «скандалы сотрясли Ирландию, Бельгию, Германию, Нидерланды, Швейцарию, Италию и Австрию», как писал Эндрю Уолш, ученый и бывший журналист, в статье, где он детально анализирует освещение этих событий в СМИ[612]. Газеты были безжалостны к Бенедикту, в частности New York Times, которая цитировала ватиканскую переписку, переданную редакции Джеффом Эндерсеном, откуда было видно, как мягко Ратцингер обращается с одним священником из Висконсина, растлившим десятки глухих учеников. Публика некогда верила Ратцингеру, когда тот возглавил Конгрегацию Веры, занимавшуюся преступлениями священников, но, узнав о его бездействии в прошлом, утратила доверие к папе. Будучи кардиналом, понтифик подвергал суду богословских противников, вынуждая их отвечать на поставленные им вопросы, теперь же он сам не мог дать ответа и хранил молчание.

Неудивительно, что Курия вместо решения проблемы стала нападать на тех, кто ее ставил. Газета L’Osservatore Romano изучала СМИ и говорила об их «низкой попытке любой ценой нанести удар по папе Бенедикту и его ближайшему окружению». Но Ватикан не принял постановления о мерах по защите несовершеннолетних, как то сделала Конференция епископов США в 2002 году, и Святейший Престол не имел процедур для наказания епископов всего мира. Немецкий кардинал Вальтер Каспер отважно дистанцировался от Курии и сказал корреспонденту La Repubblica: «Нам надо провести серьезную чистку в церкви». Но такая «чистка» заставила бы Бенедикта пересмотреть традиционное отношение к преемникам апостолов, и если бы епископы, покрывавшие преступных священников, вынуждены были отвечать на вопросы на судах, что стало бы с епископами, подозреваемыми в дурном обращении с деньгами[613]?

Одним из самых ярких эпизодов, демонстрирующих нравственный релятивизм папы Бенедикта, произошел 4 апреля 2010 года на площади Св. Петра, где Анджело Содано, уже в качестве декана Коллегии кардиналов, говорил проповедь в защиту папы. Верные «собираются вокруг тебя, преемник Петра, несокрушимая скала святой церкви», говорил он. Кардинал, который при Иоанне Павле давил на Ратцингера, чтобы тот не дал хода делу по обвинениям против Масьеля, теперь говорил успокоительные слова: «Мы глубоко благодарны тебе за силу духа и апостольскую смелость, с которой ты возвещаешь Евангелие». Здесь Содано бросил мимолетный взгляд на представителей прессы и продолжил: «Святейший Отец, на твоей стороне народ Божий, который не поддастся влиянию тех, кто ныне распространяет ничтожные сплетни, и не дрогнет на фоне судебных процессов, которые порой наносят удары по общинам верных»[614].

На эту Пасху Содано повернулся на 180 градусов: он перестал быть платным защитником Масьеля и стал бороться за папу, переживавшего нелегкое время. «Сегодня мы стали участниками культурной битвы: папа воплощает в себе нравственные истины, которые люди не желают принимать, а потому они используют любые недостатки и ошибки священников как свое оружие в борьбе против церкви, – сказал Содано через L’Osservatore Romano. – Нельзя винить Иисуса в том, что его предал Иуда. И епископ, когда кто-то из его священников оскверняет себя тяжкими преступлениями, не может за него отвечать. И разумеется, никто не вправе обвинять в этом понтифика»[615].

Вот она, знаменитая логика преемников апостолов с жемчужинами самооправдания: Масьель оказался Иудой для Содано, игравшего роль Христа!

«У них здесь не существует абсолютно никакой стратегии, и это я вам говорю как друг папы», – заявил автору и корреспонденту PoliticsDaily Дэвиду Гибсону епископ, имя которого не названо[616].

Но у Ватикана зарождалась некая стратегия, как показывает его обращение с Легионом Христа. 1 мая 2010 года Ватикан официально осудил Масьеля за двойную жизнь, «свободную от угрызений совести и лишенную подлинного понимания веры». Именно поэтому он мог удовлетворять свои сексуальные желания с юношами на протяжении столь многих лет. «Он отталкивал от себя и ставил под сомнение всех тех, кто задавал вопрос о его поведении, а ложное представление о том, что он не причиняет ущерба Легиону, снабдило его защитным механизмом, который позволял ему оставаться недоступным человеком, и потому было трудно проникнуть в его тайны»[617].

Тут не было сказано ни слова о щедрых похвалах в адрес Масьеля, которые Иоанн Павел произнес уже на фоне прозвучавших обвинений в адрес основателя Легиона.

Ватикан намеревался выделить своего особого представителя, который поможет членам Легиона «очистить» все то хорошее, что осталось в ордене, для чего понадобится произвести «глубокую переоценку».

Слова в адрес Масьеля были достаточно суровыми, но как именно Ватикан намеревался призвать к осуществлению высокоморальных целей, поставленных Бенедиктом перед церковью, этот орден, подобный секте?

Спустя одиннадцать дней после выхода коммюнике отец Альваро Коркуэра, глава ордена, отправился из Рима в Нью-Йорк для четырехчасовой встречи с Хуаном Вакой. Вака первый заявил о преступлениях Масьеля и назвал имена других жертв в письмах в Ватикан, написанных в 1976, 1978 и 1989 годах. Он поселился в Лонг-Айленде. На протяжении двенадцати лет он состоял в сексуальной связи с Масьелем, это началось, когда ему было двенадцать лет. Горький опыт заставил его, после выхода из священства, изучать психологию: Вака пытался понять, «где кончается болезнь и начинается зло». Аккуратный и крепкий, с редеющими волосами и звонким голосом Хуан Вака обладал манерами благородного представителя народов, говорящих на романских языках. Он работал учителем и консультантом для учащихся в колледже, поздно вступил в брак и теперь был отцом дочери-подростка, которую он обожал.

Коркуэра отказался давать мне интервью. Официальный представитель Легиона Джим Фэр сказал: «Он встречался с Вакой и другими в Мексике в рамках своей программы встреч»[618].

Эта «программа встреч» связана с очередным резким поворотом папы Бенедикта на его извилистом пути к справедливости: Ватикан решил взять под свой контроль эту странную организацию. Коркуэра, которому на тот момент исполнилось пятьдесят три года, родился в зажиточной семье в Мехико; он часто посещал Апостольский дворец, когда Легион посылал деньги секретарю папы Станиславу Дживису.

Встреча с Вакой, произошла в Мерси-Колледже в центре Манхэттена, где Вака был приглашенным преподавателем. Они встретились в конференц-зале. «Он обнял меня, как это делают мексиканцы, – вспоминал Вака, – и готов был встать передо мной на колени, чтобы попросить прощения. Я этого не допустил и усадил его во главе стола, сев справа от него».

К удивлению Ваки, Коркуэра был спокойным человеком и показался ему добрым. Вака называл его «Альварито» – это слово передает нежность. Вака принял на себя роль старшего и начал расспрашивать относительно молодого священника о его прошлом. Коркуэра вспоминал о своих юных годах в Легионе, куда он пошел под влиянием Масьеля. Он учился в семинарии в Ориндже, штат Коннектикут, где Вака был его наставником. (Теперь кампус был выставлен на продажу, поскольку в Легионе происходило сокращение.) Вака не мог вспомнить юного Коркуэру тех лет, он работал со многими семинаристами, пока в 1976 году не перешел в диоцезию Роквилль-Центр, покинув орден. «Вы были добры ко мне», – сказал Коркуэра. Он сказал, что когда в 2004 году его выбрали главой ордена после Масьеля, он этого совершенно не ожидал.

– Масьель подготовил вас к этой должности, – сказал Вака.

Коркуэра уверял, что он был выбран на открытом капитуле, свободном от влияния Масьеля. «Я прямо спросил, знал ли Коркуэра о тайной жизни Масьеля, – рассказывал мне Вака. – Тот ответил, что не знал. Я спросил: «Вы знали, что он переводил деньги женщинам?» – имея в виду Норму и ее дочь в Мадриде. Он ответил: «Я об этом узнал после 2004 года». Он не назвал точной даты, когда об этом узнал, а я не настаивал».

Вака слушал Коркуэру около часа, а затем начал рассказывать, как много лет назад Масьель использовал его и других семинаристов для удовлетворения своей похоти; как он вытаскивал Масьеля, потерявшего сознание от морфина, из ванной отеля в Тетуане в Марокко в 1957 году – в тот самый год, когда Коркуэра родился. «Ему было стыдно. Он опустил голову и шептал: «Я тебе доверяю». Он закрыл лицо руками», – рассказывал Вака.

Коркуэра сообщил Ваке, что его письмо 1976 года, где Вака обвинял Масьеля и приводил имена других двадцати жертв из семинаристов, распространяют по членам Легиона. Если это было правдой, это разительно отличалось от лета 2009 года, когда священники Легиона в Риме говорили мне, что семинаристам продолжают рассказывать о подвижнической жизни Масьеля.