Читаем без скачивания Записки - Екатерина Сушкова

228

Мария, Варвара и Елизавета Александровны и брат их Алексей.

229

«Воспоминания о Лермонтове, отрывок из записок», под таким заголовком, без имени автора и с большими сокращениями, появилась в «Русском Вестнике» за 1857 г., кн. XI, стр. 395 и сл., четвертая глава записок Е. А. Хвостовой.

230

Александра Михайловна Верещагина и Екатерина Александровна Сушкова — «Miss Black-eyes».

231

Е. И. Сушкова, впоследствии граф. Ростопчина.

232

Ошибка: 1 сентября 1830 г.

233

Речь идет об известных стихах 1830 г. «Бухариной», «Трубецкому», «Г. Павлову», «Алябьевой», «Нарышкиной», «Бартеневой», «Мартыновой», «Башилову», «Сабурову», «Уваровой».

234

Письмо это, приведенное А. Шан-Гиреем во французском подлиннике, мы даем в русском переводе. Дата письма — 1835 год — установлена П. А. Висковатовым.

235

Имя Лермонтова не значится в официальных списках участников известного университетского скандала 16 марта 1831 г, (освистание и изгнание из аудитории бездарного профессора Малова), но сохранилось не мало авторитетных свидетельств о его прикосновенности как к этому делу, так и к другим стычкам с преподавателями. Отношения с последними настолько обострились, что дальше оставаться на факультете было трудно, а потому неудивительно, что Лермонтов покинул Московский университет, отзываясь «с негодованием», как рассказывает его сокурсник О. Ф. Вистенгоф, о «тогдашней университетской нелепой администрации» и квалифицируя своих профессоров, как людей «отсталых, глупых, бездарных, устарелых» («Истор. Вестн.» 1881 г., кн. V, стр. 337).

236

Переход Лермонтова в Петербургский университет не состоялся только из-за отказа администрации последнего зачесть поэту годы пребывания в Москве.

237

Письмо это мы печатаем в переводе с французского оригинала, опубликованного А. П. Шан-Гиреем. Дата письма — 1832 год — установлена П. А. Висковатовым.

238

Весть о поступлении Лермонтова в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

239

Вероятно, здесь начинается ответ на запрос М. Ю. Лермонтова о Вареньке Лопухиной.

240

Текст «Уланши», сообщаемый А. П. Шан-Гиреем, отличается несколькими существенными вариантами от общеизвестного, печатающегося по копии юнкерского рукописного журнала «Школьная заря». (1834 г.).

241

Ошибка: не к начале 1835 г., а 22 ноября 1834 г.

242

Эта версия первого появления Лермонтова в печати («Библ. для Чтения» 1836 г., т. XI, стр. 81–94), восходящая, очевидно, к рассказу самого Н. Д. Юрьева, полностью подтверждается и заметками А. Я. Меринского («Атеней» 1858 г., №48), и воспоминаниями В. П. Бурнашева («Русск. Арх» 1872 г., стр. 1771–77). По вопросу об отношении самого Лермонтова к этому эпизоду имеется указание анонимного рецензента «Библ. для Чтения» 1842 г. (возможно, сам О. И. Сенковский), противоречащее данным мемуаристов.

243

Как свидетельствует одно случайно сохранившееся письмо бабушки к Лермонтову, сверх обычного довольствия натурой, шедшего из крепостных деревень, поэту с 1835 г. положено было на личные расходы «всякие три месяца по 2500 рублей», не считая особых выдач на костюмы, на лошадей и пр. см. приложения к книге П. А. Висковатова «М. Ю. Лермонтов» М., 1891, стр. 5–6.

244

Андрей — камердинер Лермонтова, из Тархакских крепостных крестьян.

245

«Мунго» или, вернее. «Монго» — прозвище, навсегда утвердившееся за А. А. Столыпиным (род. 14.XI.1816 г., ум. 10.X.1858 г.), было дано ему Лермонтовым, который выкроил эту кличку из заголовка французского романа «Похождения Монгопарка».

246

Не «в это же время», а несколько раньше, так как В. А. Лопухина вышла замуж в 1835 г.

247

А. А. Жандр был не автором, а переводчиком трагедии Ротру «Венцеслав».

248

Все недочеты старых печатных текстов «Смерть поэта», указанные А. П. Шан-Гиреем, в новейших изданиях сочинений Лермонтова, разумеется, исправлены. Любопытен приведенный Шан-Гиреем вариант пропущенного в «С.-Петербургских Ведомостях» стиха, который обычно читается: «Вы, жадною толпой стоящие у трона».

249

Генерал-лейтенант Л. В. Дубельт — начальник штаба корпуса жандармов.

250

Автограф этого письма, относящегося, вероятно, к концу 1837 г, до нас не дошел.

251

По поводу этого письма С. А. Раевский, от 8 мая 1860 г., писал автору воспоминаний следующее:

«Друг Аким Павлович! Наконец исполняется постоянное мое желание, — ты решаешься написать твои воспоминания о незабвенном Михаиле Юрьевиче. Ты был его другом преданным с детства и почти не расставался с ним; по крайней мере все значительные изменения в его жизни совершились при тебе, при теплом твоем участии, и редкая твоя намять порукою, что никто вернее тебя не может передать обществу многое замечательное об этом человеке, гордости нашей литературы.

Соглашаясь на напечатание избранных тобою его бумаг, которые я берегу, как лучшие мои воспоминания, я считаю необходимым к избранному тобою письму его, писанному ко мне в Петрозаводск, присовокупить мои объяснения. В этом письме Мишель, между прочим, написал, что я пострадал через него.

Я всегда был убежден, что Мишель напрасно исключительно себе приписывает маленькую мою катастрофу в Петербурге в 1837 г. Объяснения, которые Михаил Юрьевич был вынужден дать своим судьям, допрашивавшим о мнимых соучастниках в появлении стихов на смерть Пушкина, — составлены им вовсе не в том тоне, чтобы сложить на меня какую нибудь ответственность, и во всякое другое время не отозвались бы резко на ходе моей службы; но к несчастию моему и Мишеля, я был тогда в странных отношениях к одному из служащих лиц. Понятия юриста студента Московского университета часто вовлекали меня в несогласия с окружавшими меня служаками, и я, зная свою полезность, не раз смело просил отставки. Мне уступали и я оставался на службе при своих убеждениях: но когда Лермонтов произнес перед судом мое имя, служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали об отдаче меня под военный суд, рассчитывая вероятно, что во время суда я буду усерден и покорен, а покуда они приищут другого способного человека. К счастию ходатайство это не было уважено, а я просто без суда переведен на службу в губернию; записываю это для отнятия права упрекать память благородного Мишеля. Самые же стихи его были отражением мнений не одного лица, но весьма многих, и вот как они составились.