Читаем без скачивания Гражданская кампания - Буджолд Лоис Макмастер

– Майлз, – после долгой паузы проговорила Катриона, – ты что, пытаешься получить надо мной перевес в мертвецах?

Застигнутый врасплох, он собрался было возмущенно запротестовать, но смог лишь сказать:

– Ох!

И ласково ткнулся лбом ей в плечо, изображая, будто бьется головой об стенку. Когда же он снова заговорил, насмешливый тон не совсем скрывал подлинное мучение.

– И как ты меня выносишь? Я сам-то себе невыносим!

А вот это, по – моему, искреннее признание. Мы явно выговорились друг перед другом окончательно.

– Ш-ш! Ш-ш!

Теперь пришел его черед взять ее руку. Его пальцы обернулись вокруг ладони, как теплые объятия. Она не отшатнулась в изумлении, хотя по телу и пробежала странная дрожь. Может быть, умирать от желания – тоже своего рода предательство самого себя?

– Пользуясь бетанской терминологией Карин, – чуть задыхаясь, проговорила Катриона, – у меня Это насчет клятв и обетов. Когда ты стал Имперским Аудитором, ты снова давал клятву. Хотя один раз ты уже клятву преступил. Как ты смог это вынести?

– О! – Он чуть рассеянно поглядел по сторонам. – Разве, когда тебе выдавали твою честь, тебе не дали модель с кнопкой перезапуска? Моя находится вот здесь. – И ткнул куда-то в район собственного пупка.

Катриона ничего не смогла с собой поделать. Ее смех разнесся по всей комнате, эхом отражаясь от перекрытий. И грозивший вот-вот разорваться тугой узел напряжения, сидевший где-то внутри, начал постепенно расслабляться. Когда он вот так смешил ее, это было как бальзам на раны, слишком болезненные – так, что не прикоснуться. Но если можно облегчить боль – значит есть надежда на исцеление.

– Так вот, значит, он для чего? А я и не знала.

Майлз улыбнулся, вновь завладев ее рукой.

– Одна очень мудрая женщина мне когда-то сказала – ты просто живешь дальше. Я больше ни от кого не слышал столь мудрого и дельного совета. Даже от моего отца.

Я хочу быть с тобой вечно, чтобы ты мог вот так меня смешить.

Майлз смотрел на ее ладонь – будто хотел поцеловать. Он сидел очень близко, Катриона чувствовала его дыхание. Молчание затянулось. Если так будет продолжаться и дальше, то она сдастся… и в конечном итоге поцелует его. Его запах заполнял ноздри, рот, каждую клеточку ее тела. Близость плоти казалась такой легкой после куда более пугающей близости душ.

Наконец Катриона с огромным усилием выпрямилась. С не меньшим усилием он выпустил ее руку. Сердце Катрионы колотилось так, будто она пробежала немалую дистанцию. Пытаясь говорить нормально, она сказала:

– Значит, по твоему мнению, нам следует подождать, пока мой дядя разберется с Бэзилом. Ты действительно считаешь, что за всей этой глупостью скрывается ловушка?

– М-да, есть определенный запашок. Не могу сказать, с какого уровня он идет. Может оказаться, что это всего лишь Алекс пытается убрать меня с дороги.

– Но тут приходится задуматься, кто друзья Алекса. Понимаю. Значит, ты послезавтра на Совете намерен прижать Ришара и партию Формонкрифа? – Она пыталась говорить решительно.

– А! Вот об этом надо тебе рассказать. – Майлз уставился в пространство, потер подбородок и снова повернулся к ней. Он по-прежнему улыбался, но глаза стали серьезными, почти жесткими. – Мне кажется, я допустил стратегический просчет. Ты знаешь, что Ришар Форратьер воспользовался этой клеветой в виде рычага, чтобы заполучить мой голос?

– Я догадывалась, что что-то такое произошло, – неуверенно проговорила Катриона. – Но не думала, что это будет так в открытую.

– Вообще-то исключительно прямолинейно. – Он поморщился. – Поскольку шантаж – не та вещь, которую я склонен поощрять, в ответ я предоставил все свои возможности Доно.

– Отлично!

Майлз коротко улыбнулся, но покачал головой.

– Теперь у нас с Ришаром патовая ситуация. Если он выиграет графство, то моя открытая оппозиция вынудит его осуществить угрозу. Как у графа у него появится для этого и возможность, и власть. Сразу он ничего предпринимать не станет – я рассчитываю, что у него уйдет несколько недель на стягивание союзников и боевых ресурсов. А если у него есть хоть толика тактического ума, он дождется завершения свадебных торжеств. Но ты понимаешь, что затем последует.

У Катрионы образовался ком в животе. Она отлично все понимала, но…

– Разве он может выдвинуть против тебя обвинение в убийстве Тьена? Мне казалось, что любое подобное обвинение будет задушено в зародыше.

– Ну, если более мудрые головы не смогут отговорить Ришара… результат может оказаться довольно непредсказуемым. По правде говоря, чем больше я обо всем этом думаю, тем хуже это выглядит. – Он принялся загибать пальцы. – Убийство отпадает. – Судя по его гримасе, это была шутка. Почти. – Грегор не даст разрешения на нечто подобное – остается пойти на открытую измену. А Ришар тошнотворно предан империи. Насколько мне известно, он в самом деле уверен, что я угрохал Тьена, – а это означает, что он честный человек. В некотором роде. Тихонько отвести Ришара в сторонку и рассказать правду о комаррском деле исключено напрочь. Я ожидаю многочисленных маневров вокруг отсутствия улик и вердикта «не доказано». Ну, Имперская безопасность может сфабриковать кое-какие улики, но я с каждым днем все больше задаюсь вопросом, какого сорта. Меньше всего СБ будет волновать моя или твоя репутация. А тебя в какой-то момент это дело может засосать, а я… не смогу полностью контролировать ситуацию.

Катриона вдруг поняла, что до боли стиснула зубы. Она провела языком по губам, пытаясь расслабиться.

– Выносливость была моей специализацией. В былые дни.

– Я надеялся подарить тебе более приятные дни.

Катриона не знала, что на это ответить, и лишь пожала плечами.

– Есть и другой выбор. Другой способ, с помощью которого я могу отклонить… эту дубинку.

– Да?

– Я могу сдаться. Прекратить интриговать. Воздержаться от голосования… Нет, скорее всего этого будет недостаточно… Проголосовать за Ришара. Публично сложить оружие.

Катриона замерла. Нет!

– Это тебя Грегор об этом попросил? Или СБ?

– Нет. Ну, пока нет, во всяком случае. Но думал… может, ты этого захочешь.

Катриона отвела взгляд и не смотрела на него три долгих вдоха. Когда же повернулась обратно к нему, то бесстрастно произнесла:

– Знаешь, по-моему, нам все же придется в конечном итоге воспользоваться этой твоей кнопкой перезапуска.

Он воспринял это, практически не изменившись в лице, лишь уголок губ чуть дернулся.

– Доно не хватает голосов.

– Пока у него есть твой… я буду довольна.

– Ты понимаешь, что воспоследует?

– Я понимаю.

Он резко выдохнул.

Может ли она еще чем-нибудь ему помочь? Ну, противники Майлза не стали бы дергать за такое количество ниточек, если бы не хотели добиться какого-нибудь непродуманного шага с его стороны. Значит, сидим тихо и незаметно. Но не как скрывающаяся дичь, а как притаившийся охотник. На лице Майлза была обычная жизнерадостная маска, но за ней скрывалось нечеловеческое напряжение…

– А кстати, когда ты в последний раз пользовался активатором?

Он явно старался избежать ее взгляда.

– Ну… некоторое время тому назад… Я был занят. Ты же знаешь, что потом я сутки не могу пошевелить задницей.

– Предпочитаешь грохнуться в припадке во время голосования на Совете графов? Сомневаюсь. Мне почему-то казалось, что тебе нужно там проголосовать пару раз. Ты воспользуешься им сегодня же вечером. Обещай!

– Есть, мэм! – покорно согласился он. Но, судя по странному огоньку в глазах, он был не слишком-то удручен. – Обещаю.

Обещания …

– Мне надо идти.

Майлз без возражений встал.

– Я тебя провожу.

Они зашагали рука об руку к выходу и всему тому, что им готовило ближайшее будущее.

– Как ты сюда добралась?

– На кэбе.

– Не возражаешь, если Пим отвезет тебя домой?

– Конечно.

В конечном итоге он поехал вместе с ней на заднем сиденье огромного старого бронированного лимузина. Всю дорогу они болтали о пустяках, будто у них сколько угодно времени. Поездка была короткой. Они не прикоснулись друг к другу, когда она выходила из машины. Лимузин уехал. Серебристая кабина скрывала… все.