Читаем без скачивания Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Угу. – Кивает согласно головой Фридрих.
– Так что ты там говорил о внештатном консультанте? – уже умиротворённо интересуется Маркс.
А что он говорил? Да всякое, что в голову придёт, а Клава теперь сидит вполне себе приличном, всё в светлых тонах фойе, и места себе не находит, так она волнуется и переживает. К тому же, чтобы она не сильно насчёт себя не задавалась и свои амбиции попридержала, то её ожидание разбавило ещё несколько претенденток на вакансию, посмотришь на которых и у тебя сердце сжимается от того, что ты не такая совершенная, и тебе до них никогда не дорасти, ни в росте, ни в шикарности вида. И Клава начинает совсем теряться и мелеть на их таком представительном фоне. Ну и плюс в ней начинает нарастать неуверенность в себе, со своими сомнениями и вопросами.
– Да всё бесполезно. – Клава уже начинает во всём сомневаться и срываться на уж совсем очернительские мысли в сторону …Да во все стороны. – Разве неясно. Посмотри на себя и на них. И гадать не нужно, кого выберут. Меня в самую последнюю очередь, когда все откажутся из-за неприемлемых условий контракта – нужно переспать с управляющим одного из филиалов компании, Ариогеном Бегемотычем (с ним никто не спит, а он оттого не высыпается, как бы это странно не звучало), в качестве подтверждения своих профессиональных качеств. И хотя на нынешнем рынке труда трудно уже чем удивить, а они, – Клава искоса и вскользь посмотрела на своих соперниц и соседок по диванчику, – ещё и не такие предложения выслушивали, но когда они увидели этого Бегемотыча и сколько за него предлагают, то у всех до единой иссяк оптимизм здесь работать. И тогда что. Мне соглашаться, спать с этим Бегемотычем? Да ни за что! Да и с какой стати! – Всё возмутилось в Клаве, и она было собралась уже подскочить с места и вон отсюда, как она вдруг и прямо тут, натыкается на не просто прямолинейный взгляд в свою сторону со стороны самой ближайшей к себе соседки по диванчику, – яркой блондинки, с холодными глазами и выразительно подчёркнутыми помадой губами, – а она что-то там демонстративно жуёт и как вроде в ней что-то анализирует.
И Клава на этой для себя нервной ноте срывается на вопрос. – Что?
Но блондинку, кажется, ни капли не волнует то, что тут себе позволяет Клава, и как она на неё пристрастно и с вызовом смотрит. И она нисколько не сбивается с хода своего поведения и в полной своей невозмутимости продолжает жевать и бесцеремонно разглядывать Клаву. А вот Клава в отличие от неё потеряла начальный запал и начинает проседать про себя, уже не столь уверенно посматривая на блондинку. И в её глазах теперь так и читается вопрос: И что ты на меня так внимательно смотришь. А?
А блондинка, видимо, не соответствует бытующему мнению, в основном среди мужской части населения, указывающему и утверждающему о наличии причинно-следственной связи между цветом волос девушки и её умственным потенциалом, а уж затем развитием, и она в момент уразумела, что у неё спрашивает Клава.
– Волнуешься? – спрашивает блондинка.
– Угу. – Кивает головой Клава, вдруг почувствовав, как у неё от сердца отлегла вся прежняя тяжесть и волнение, и всё оттого, что к ней проявили хоть какое-то участие.
– Это ты зря. – Продолжая жевать, наверное, жвачку, самоуверенно так делает это заявление блондинка. А Клаве естественно хочется и интересно знать, почему она так считает.
– У них нет шансов. – Кивнув в сторону других претенденток, сидящих поодаль от них, а некоторые даже рядом, как само собой, и так и должно быть, сказала блондинка. А вот здесь Клаве хочется услышать, на чём основываются такие смелые утверждения блондинки, – а то тут уже попахивает её слишком большой самонадеянностью, и даже начинается на практике подтверждаться ходящее в кругу брюнеток убеждение, что блондинки слишком высоко задирают нос и за соперницу тебя не считают, если ты и сама не блондинка, – ну и плюс, Клаве желалось бы знать, что она на её счёт думает.
– Почему? – с задушевным трепетом задаётся вопросом Клава. А блондинка нисколько не тушуется, и она, окинув так себе взглядом соседок, не понижая голоса говорит. – Они обыкновенны. – Здесь блондинка делает многозначительную паузу, уставившись на Клаву, и когда у Клавы от напряжения стало в голове темнеть, говорит ей. – А вот ты другое дело. Ты необычная. – А Клава и не знает, как на это её заявление реагировать. А закрыть раскрывшийся рот от удивления, она как-то не сподобится, забыв, что сейчас так открыто на слова блондинки реагирует.
Но Клаву в таком увлекательном виде не успевают тут заметить, а всё потому, что из дверей, ведущих в кабинет для собеседования, вышла строгого вида дама при очках и в руках планшет с бумагами, и теперь все на неё смотрят, и ждут то, что она сейчас озвучит.
– Надежда Холодная. – Говорит эта строгая дама при очках, заглянув в лист бумаги перед собой. А так как сразу никто не откликнулся, то она со своей досадой, с видом человека кого тут заставляют задерживаться, окидывает рассеянным взглядом девушек в фойе, и ещё(!) раз повторяется. – Надежда Холодная. Есть такая? – И вновь никто сразу не откликается и девушки начинают переглядываться между собой, как бы пытаясь друг в друге отыскать эту, как её там, куда-то запропастившуюся, и откуда такая ещё выискалась, Надежду, да ещё Холодную.
А вот Клава никуда вокруг не оглядывается, а она видит, как блондинка, что-то в себе нащупав, начинает преображаться в понимание сказанного той строгой дамой. А как только она заискрила в глазах знаковым пониманием и ещё чем-то таким, что Клава зовёт чудовством, а в сложных случаях и плутовством, она и говорит, обращаясь при этом только к Клаве. – А это ведь, кажется, меня зовут. – Здесь она поворачивается к строгой даме, кто уже выведена из себя таким прохладным и недопустимым в этих стенах поведением этой Надежды Холодной, и готова навсегда вычеркнуть из своей и списочного состава на листочке это, уже всем её сердцем ненавистное имя Надежды Холодной, но не успевает,
