Читаем без скачивания Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - Игорь Сотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему здесь используется такая характеристика женского сердца? То разве не понятно. Гаврила, по его же словам, – а это чуть ли не истина, – итак слывет распылителем на атомы самых прекрасных женских сердец, а Клава уж точно в его глазах не тот генотип девушек, к которым принадлежат прекрасные сердца, вот она и была им отнесена к этой общей категории сердец. И то в облегчённой форме употребления. Ну а зачем это ему, сердцееду и всему этому подобное, было нужно, то и тут ответ лежит на самой поверхности. Пресытился в конец гад самовлюблённый, вот и захотелось внести в свою жизнь интригу и остроту впечатлений.
Но хватит всё о Гавриле и Гавриле, и давайте вернёмся к разворачивающимся событиям в этом узком коридорном пространстве. Где Гаврила, используя широту своих плеч, высокий рост и эту неподдающуюся логическому объяснению харизму завлекателя женских сердец, уставился на Клаву сверху вниз и вон как на её счёт интересуется. А Клаве значит, прижатой всеми объективными обстоятельствами преимуществ Гаврилы, где ей и противопоставить этому численному преимуществу нечего, – да и внезапность атаки со счетов списывать никак нельзя, – нужно немедленно в себе найтись и найти, что ему такое о себе ответить, чтобы самой за себя стыдно не было (о чём-то другом и речи не идёт).
И тут, как в который раз не трудно в таких обстоятельствах догадаться, Клава ещё больше теряется и сразу не находит не только, что ответить на такой, только с первого взгляда лёгкий вопрос, а она всем своим видом подчёркивает и выражает, насколько она далека от ответа на этот, да и любые другие вопросы, обращённые к ней.
Ну а Гаврила, как знаток всякого женского сердца, которое без ума от него (и оттого он считал, и в этом имелась своя логика, что кто без ума от него, у того ума нет нисколько), в миг подметил эту естественность поведения Клавы в ответ на его обращение к ней (она, как кролик перед удавом должна впасть в транс перед неизбежностью), и как не новичок в такого рода делах, не сразу проглатывает свою жертву, а продлевает удовольствие.
– Так чего молчишь? – приблизившись лицом к Клаве, заморгавшей глазами, задался ещё вопросом Гаврила, на этот раз выражая в себе некоторую озабоченность. – Онемела от счастья? Иль всегда была счастливая оттого, что глухая, когда не могла услышать о себе настоящую правду? – А вот на этом месте Клаву прямо-таки резануло знакомой, так называемой лирикой злоупотреблений слов и отношения к ней ранее со стороны Леонеллы. И она прямо-таки вся в себя сжалась. Чего между тем никак не заметили её собеседники. Чему, впрочем, было своё объяснение. Теперь Клава была отодвинута на задний план беседы, и разговор, хоть и о Клаве, теперь вёлся только между Харитоном и Гаврилой.
– Ну, ты Гаврила вечно торопишься с выводами. – Вмешивается в разговор Харитон. – Не дал толком девушке оглядеться (вон как она стреляет глазами), набраться воздуха и с ним духа, а уже требуешь столько от неё. – И судя по озадаченному виду Гаврилы, он смущён тем, что так необдуманно действовал.
– Ты так думаешь? – озадаченно спрашивает Харитона Гаврила. И, конечно, Харитон так думает. И Гавриле, как человеку не без своего ума, приходиться прислушаться к этим возражениям Харитона, которые он с умным видом (а с каким ещё!) анализирует очень быстро, да и вдруг резко разворачивается к Клаве со всей душой, во всю свою стать. Смотри мол, дура, какой я весь из себя есть и делай немедленно надлежащие выводы на свой и на мой счёт.
Ну а словесно это было озвучено и прозвучало следующим образом.
– Не буду стесняться себя, – расплывшись в значимой улыбке, обратился повышенным речитативом Гаврила к Клаве, – да и не приучен этому, а тебе скажу как есть. – Здесь Гаврила вновь лицом приближается к Клаве, смотрит ей прямо в глаза и с красноречивым указанием кого он имеет виду под своим злоупотреблением слов, убедительнейше говорит. – Я что ни на есть идеальная пара для любой мочалки. – Тут следует взгляд во взгляд пауза, во время которой Клава должна наполниться пониманием сути ей озвученного заверения Гаврилы, после чего он вновь берёт слово.
– Но знай детка. – Уже с какой-то новой позиции обращается к Клаве Гаврила, видимо посчитавший, что он довёл до Клавы то, что хотел. А она всё то, что он на её счёт выдвигал в своих представлениях, безоговорочно приняла (втюрилась, как кошка). Здесь он (вначале было предисловие) переходит на заговорщицкий тон разговора, и предупредительно озвучивает Клаве то, что ей предстоит пережить на своём пути к его сердцу. – Ты не одинока в своих взглядах на меня. И на этом фронте действий тебя будет ждать, честно скажу, огромнейшая конкуренция. – А тут Гаврила не удержался и всем своим расплывшимся в довольстве видом не скрыл, как он такому обстоятельству рад, если бы оно присутствовало в жизни, а не только в его словесных самоутверждениях.
Но этим моментом радости недолго пришлось удовлетворяться Гавриле (так чаще всего и бывает). А всё по всё той же причине – причине вмешательства Харитона, судя по всему тоже себя не недооценивающего, и ему не меньше, чем у Гаврилы, есть о себе что сказать.
– Но давай ближе к делу. – Встревает Харитон. – Как тебя зовут? – И, хотя Гаврила недовольно поморщился в сторону Харитона, его вопрос по большому счёту и его заинтересовал. И теперь они оба стоят и с вопросительными лицами смотрят оценивающим взглядом на Клаву. А ей бы воспользоваться этим моментом неслаженности в рядах противника, и бросив в лицо Гавриле фразу: «У него спроси. Он всё обо мне знает», вызвавшую бы в нём лёгкую потерю бдительности, выраженную в оторопи перед таким её самовольством по отношению к нему, и быстро вскользь миновать это препятствие на пути в туалет. Где можно и отсидеться, выждав, когда они устанут ждать её выхода.
Но Клава, явно за собой что-то отважное подозревая, а насчёт этих верзил она более уверенна в нечто том, чему как раз и противостоит всякая человеческая отвага, не стала малодушничать и убегать, а как стояла на одном месте на одереневших ногах (хотя это чем не объяснение её поступка, если уж то, что подозреваешь в себе, так и не обнаруживается), так и осталась
