Читаем без скачивания Шекспир. Жизнь и произведения - Георг Брандес

А 116-й сонет, посвященный верной любви, захватывает своей серьезной трогательностью:

К слиянью честных душ не стану больше вновьЯ воздвигать преград! Любовь уж не любовь,Когда меняет цвет в малейшем измененьиИ отлетает прочь при первом охлажденьи.Любовь есть крепкий столп, высокий как мечта,Глядящий гордо вдаль на бури и на горе,Она — звезда в пути для всех плывущих в море:Измерена же в ней одна лишь высота!

Сонеты Шекспира являются теми из его произведений, которые для обыкновенного читателя недоступнее других, но от которого труднее других оторваться. «Это ключ, которым Шекспир отпер свое сердце», — сказал Вордсворт. Многие приходят в ужас от тех человеческих, по их мнению слишком общечеловеческих настроений, которые наполняли это сердце. К числу этих людей принадлежит Браунинг, который, приводя слова Вордсворта, говорит:

«Этим ключом Шекспир отпер свое сердце. Если он это сделал, то не был похож на Шекспира».

Но читатель, привыкший к той мысли, что великие гении — не идеал в смысле обыденной морали, произнесет иной приговор. С напряженным вниманием будет он следить за теми событиями, которые взволновали и потрясли душу Шекспира.

Он будет радоваться той перспективе, которую открывают эти, пренебрегаемые большой публикой, стихотворения во внутреннюю жизнь одного из величайших людей, исполненную бурь и тревог. Только здесь мы видим, как сам Шекспир, а не созданные им фигуры, жаждет, тоскует, любит, преклоняется, мечтает, обожает и страдает, подвергаясь обману и унижению. Только здесь мы слышим его исповедь.

Здесь больше, чем где бы то ни было постигает тот, кто по прошествии трехсот лет благоговеет перед Шекспиром-худож-ником, — Шекспира-человека!

Глава 35

«Юлий Цезарь». — Главные недостатки драмы. — Ее достоинства

Однажды, в послеобеденное время, незадолго до трех часов множество яликов пересекало Темзу, прокладывало себе путь между лодками и лебедями и высаживало своих пассажиров на южной стороне реки; с Блэкфрайрской пристани отчаливают между тем все новые и новые ялики с театральными посетителями, несколько запоздавшими с обедом и опасающимися не поспеть к сроку, ибо на флагштоке театра «Глобус» развевается флаг и возвещает, что сегодня представление. Публика видела театральную афишу на уличных столбах и прочитала, что будет представлена трагедия «Юлий Цезарь» Шекспира; эта пьеса привлекает зрителей. Приехавшие уплачивают свои шесть пенсов и входят в театр; ряды лож и партер наполняются. Знатные и привилегированные посетители занимают свои места на сцене, позади занавеса. Затем трубят в первый, во второй, в третий раз, и занавес, раздвигаясь на обе стороны, открывает сверху донизу обтянутую черным сцену.

Выходят трибуны Флавий и Марулл; они бранят ремесленников и разгоняют их по домам за то, что они в будни ходят не в рабочем платье и без своих инструментов, — следовательно, нарушают одно из запрещений лондонской полиции, которое кажется столь натуральным публике, что она (наравне с поэтом) может представить его себе состоящим в силе в античном Риме. Сначала эта публика немного неспокойна. В партере вполголоса разговаривают, закуривая трубки, но стоило второму гражданину произнести имя Цезаря, как все кричат «титле! тише!» и с напряженным вниманием начинают следить за ходом пьесы.

Она была встречена сочувственно и сделалась вскоре одной из любимейших пьес. Об этом свидетельствуют современники. Леонард Диггес в приведенном выше стихотворении восхваляет ее сценический успех в сравнении с римскими драмами Бена Джонсона. Там сказано: «Когда должен был показаться Цезарь, и когда Брут и Кассий в горячем споре выступали на сцену, как увлечены были тогда слушатели, и в каком восторженном настроении выходили они из театра! Зато в какой-нибудь другой день они не могли вынести ни одной строки из скучного, хотя так тщательно разработанного „Каталины“ Бена Джонсона».

Ученые радовались веянию Древнего Рима, несшегося к ним навстречу из этих сцен, простолюдин же сидел глубоко заинтересованный и наслаждался сильными происшествиями драмы и ее величественными характерами. Одна строфа в поэме Джона Уивера «Зерцало мучеников, или Жизнь и смерть сэра Джона Олдкэстля, рыцаря лорда Кобгема» говорит следующее: «Многоголовая толпа была увлечена речью Брута о том, что Цезарь был честолюбив, но когда красноречивый Марк Антоний выставил на вид его добродетели, кто же тогда был порочен, как не Брут!»

О Юлии Цезаре было, конечно, написано много драм — они упоминаются в «Schoole of Abuse» Госсона от 1579 г., в «The Third Blatt of Retraite from Plaies» от 1580 г., в дневнике Генсло за 1594 и 1602 год, в «Mirror of Policie» 1598 г. и т. д. — но ни к одной из сохранившихся не подходят слова Уивера. Поэтому вряд ли можно сомневаться в том, что они относятся к драме Шекспира, а так как стихотворение появилось в печати в 1601 г., то это в то же время дает нам решающую точку опоры для определения даты «Юлия Цезаря». По всей вероятности, пьеса был написана и поставлена на сцене в том же году. Уивер говорит, положим, в своем посвящении, что его поэма была уже окончена «около двух лет тому назад», но если даже это и правда, то вышеприведенные строки весьма легко можно было вставить задним числом. Ранее 1601 г. «Юлий Цезарь» едва ли мог возникнуть по многим причинам; с одной стороны, 1599 и 1600 годы слишком уж заполнены работой, чтобы могло еще остаться место для этой обширной трагедии, с другой — внутренние свидетельства говорят в пользу того, что пьеса должна была быть написана в непрерывной связи с «Гамлетом», представляющим такое поразительное сходство с ней по стилю.

Как сильно пьеса понравилась с первого же момента публике видно, между прочим, из того обстоятельства, что она тотчас же вызвала конкуренцию на тот же сюжет. Генсло отмечает в своем дневнике, что в мае месяце 1602 г. он за счет своей труппы уплатил 5 фунтов за драму, озаглавленную «Падение Цезаря», поэтам Моидею, Дрейтону, Уэбстеру, Мидлтону и нескольким другим. Очевидно, что они работали по заказу. Как во время Шекспира эта драма имела необычайный успех на сцене, так еще и поныне «Юлий Цезарь» считается одной из превосходнейших и глубочайших шекспировских пьес, единичной драмой, стоящей особняком от всех других драм из английской истории, — драмой, представляющей своеобразную композицию и являющейся, несмотря на кажущуюся раздельную черту — убийство Цезаря — замкнутым целым, созданным с замечательным пониманием античной жизни и римского характера.

Что привлекало Шекспира в этом сюжете? И, прежде всего, что такое этот сюжет? Пьеса называется «Юлий Цезарь». Но достаточно ясно, что не личность Цезаря имела здесь притягательную силу для Шекспира. Настоящий герой пьесы Брут, возбудивший к себе интерес поэта. Мы должны уяснить себе, каким образом и почему?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});