Читаем без скачивания Под конвоем лжи - Дэниел Сильва

Официантка принесла чай. Кэтрин дождалась, пока она не ушла, и лишь после этого снова заговорила:

— Это Фогель приказал вам проследить за мной?

— Да.

— Я полагаю, что он не объяснил причину.

Нойманн кивнул.

Кэтрин дрожащей рукой взяла чашку. Чтобы дрожь не была заметной, ей пришлось помочь себе и второй рукой; лишь так она смогла сделать глоток.

— Что случилось с вашим лицом?

— У меня произошла небольшая неприятность в деревне. Ничего серьезного.

Кэтрин недоверчиво посмотрела на него.

— Почему они до сих пор не арестовали нас?

— По великому множеству причин. Они, вероятно, уже давно знают о вас. И все это время следили за вами. Если это правда, то вся информация, которую вы получили от коммандера Джордана, — фальшивка, дезинформация, состряпанная британцами. И мы с вами перегоняли ее в Берлин, помогая им.

Она опустила чашку, взглянула в окно на улицу, потом снова на Нойманна. Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы не начать высматривать соглядатаев.

— Если Джордан работает на британскую разведку, следует предположить, что все, лежавшее в его портфеле, ложь и что они хотели подсунуть мне эту ложь, чтобы я передала ее дальше и ввела абвер в заблуждение по поводу планов вторжения. Фогель должен об этом узнать. — Она растянула губы в улыбке. — Может быть, эти ублюдки только что выдали нам истинную тайну вторжения.

— Мне кажется, что вы правы. Но есть одна серьезная проблема. Мы должны доложить об этом Фогелю лично. Мы должны также исходить из того, что маршрут через португальское посольство скомпрометирован. А также из того, что нам нельзя пользоваться радиосвязью. Фогель считает, что все старые шифры абвера давно расколоты. Именно поэтому он использует радио так редко и экономно. Если мы по радио сообщим Фогелю то, что выяснили, британцы узнают об этом одновременно с ним.

Кэтрин закурила сигарету; ее руки все еще дрожали. Больше всего она злилась на самое себя. На протяжении многих лет она принимала экстраординарные меры предосторожности, чтобы удостовериться в том, что за ней нет слежки. А когда слежка в конце концов появилась, она ее прошляпила.

— Но каким образом мы выберемся из Лондона?

— Есть кое-что такое, что мы можем использовать в наших интересах. Во-первых, это. — Нойманн легонько хлопнул себя по карману, в котором лежала кассета. — Я, конечно, могу ошибаться, но не думаю, что за мной когда-либо следили. Фогель отлично вышколил меня, и я был очень осторожен. Я не думаю также, что они знают, каким образом я переправляю материалы: что в этом участвуют португальцы, где это происходит, существует ли какой-то сигнал или любое другое средство уведомления. И я абсолютно уверен, что они ничего не знают о Хэмптон-сэндс. Деревушка настолько маленькая, что я не мог бы не заметить появления любой, самой осторожной слежки. Они не знают, где я живу и связан ли я с какими-то другими агентами. Стандартная процедура заключается в том, что они выясняют все элементы сети, а затем внезапно сворачивают ее. Именно так гестапо поступает с Сопротивлением во Франции, точно так же МИ-5 должна вести себя в Лондоне.

— Звучит вполне логично. Что вы предлагаете?

— Вы встречаетесь с Джорданом сегодня вечером?

— Да.

— В какое время?

— В семь часов, у нас запланирован обед.

— Замечательно, — сказал Нойманн. — Теперь слушайте, как нам нужно поступить.

Следующие пять минут Нойманн потратил на подробное объяснение своего плана спасения. Кэтрин слушала внимательно, ни на секунду не отводя от него взгляда, успешно сопротивляясь все более сильному искушению посмотреть на наблюдателей, дожидавшихся перед кафе.

— Что бы вы ни делали, вам нельзя совершать какие-то необычные поступки, — напомнил Нойманн в заключение. — Ничего такого, что заставило бы их подозревать, что вы знаете о слежке. Все это время продолжайте движение. Купите что-нибудь, зайдите в кино, ходите по открытому месту. Пока эта кассета у меня в кармане, вы будете в безопасности. А потом идите к себе домой и заберите рацию. Я приду туда в пять часов — ровно в пять! — и войду через черный ход. Вы меня понимаете?

Кэтрин кивнула.

— Собственно, серьезная проблема только одна. Нет ли у вас каких-нибудь мыслей, где я мог бы раздобыть автомобиль и небольшой запас бензина?

Кэтрин рассмеялась, невзирая даже на одолевавшие ее мрачные мысли.

— Я действительно знаю такое место. Но я не советовала бы ссылаться там на меня.

Нойманн покинул кафе первым. С полчаса он шлялся по Мэйфэйру в сопровождении самое меньшее двоих филеров — один был в непромокаемом плаще, а второй — в макинтоше.

Дождь усилился, а вдобавок поднялся ветер. Он замерз, промок до костей и изрядно устал. Ему было необходимо зайти куда-нибудь, чтобы присесть, отдохнуть и погреться, а заодно и последить за его новыми друзьями Макинтошем и Клеенкой. Он направился в сторону Портмэн-сквер. Ему было неловко оттого, что он втянет ее в это дело, но он убедил себя, что, когда все кончится, ее допросят, убедятся, что она ни о чем не имеет никакого понятия, и отпустят.

Он остановился перед книжным магазином и заглянул в окно. Сара стояла на своей лесенке; темные волосы девушка собрала на затылке в строгий пучок. Он негромко, чтобы не напугать ее, постучал в стекло. Девушка повернулась, и ее лицо расцвело в приветливой улыбке. Положив стопку книг, она энергичным взмахом руки позвала его зайти внутрь. Когда же он вошел в магазин, она с ужасом взглянула на его лицо.

— Мой бог, у вас кошмарный вид. Что с вами случилось?

Нойманн замялся: до него вдруг дошло, что он не подготовил никакого объяснения приклеенной пластырями повязке на скуле. Он пробормотал что-то о том, что неудачно споткнулся ночью во время затемнения, и Сара, похоже, приняла эту историю за чистую монету. Она помогла ему снять пальто и повесила на радиатор парового отопления, чтобы немного просушить. Он провел с нею два часа: помогал расставлять новые книги на полках, а во время перерыва они вместе пили чай в кафе по соседству. Он заметил, что вместо утренних наблюдателей заступила новая смена. Не укрылся от его внимания и черный фургон, припаркованный на углу. Двое мужчин на переднем сиденье, несомненно, входили в штат МИ-5.

В полпятого, когда сумерки угасли и столица Великобритании погрузилась во мрак затемнения, он взял с радиатора свое почти высохшее пальто и надел его. Сара скорчила игриво-печальную гримасу, а затем, задумавшись на секунду, взяла его за руку и ввела в склад. Там она прислонилась к стене, притянула Нойманна всем телом к себе и поцеловала.

— Я совершенно ничего не знаю о вас, Джеймс Портер, но вы мне очень понравились. Вы чем-то опечалены. Это мне тоже нравится.

Нойманн вышел из книжного магазина, точно зная, что никогда больше не увидит ее. От Портмэн-сквер он направился на север к станции метро «Бекер-стрит», сопровождаемый, по меньшей мере, двумя пешими наблюдателями и черным фургоном. Войдя в метро, он купил билет до «Черинг-кросса» и уехал на ближайшем поезде. На «Черинг-кроссе» он пересел на другой поезд и доехал до станции «Истон». Все так же в обществе двоих филеров он прошел через туннель, соединяющий станцию метро с железнодорожным вокзалом, выждал пятнадцать минут у билетной кассы и купил билет до Ливерпуля. Когда он вышел на платформу, поезд уже стоял там. Вагон был полон. Он поискал купе с одним свободным местом, наконец нашел одно, открыл дверь, вошел внутрь и сел.

Он взглянул на часы: три минуты до отправления. Коридор перед его купе быстро заполнялся пассажирами. В этом не было ничего удивительного: некоторым неудачникам приходилось проводить всю дорогу стоя или сидя в коридоре. Затем Нойманн неожиданно встал и протиснулся к выходу из купе в коридор, пробормотав, что у него живот схватило. Не без труда добравшись до уборной в конце вагона, он постучал в дверь. Никакого ответа. Постучав вторично, он оглянулся через плечо: другие пассажиры загородили его от филера, севшего вместе с ним в поезд.

Все складывалось идеально. Поезд тронулся с места. Нойманн подождал возле уборной, пока скорость не стала заметной. Вот вагон покатился так быстро, что большинство людей решило бы, что прыгать на ходу слишком опасно.

Нойманн выждал еще несколько секунд, затем шагнул к двери, распахнул ее и спрыгнул на платформу.

Приземлился он очень удачно, пробежал несколько шагов и перешел на быстрый шаг. Оглянувшись, он увидел смотревшего на него раздраженного контролера, закрывавшего дверь, из которой он только что выпрыгнул. Нойманн быстро прошел к выходу и растворился во мгле затемнения.

На Истон-род кипел вечерний час пик уличного движения. Нойманн сразу же остановил такси, прыгнул на заднее сиденье. Назвав водителю адрес в Ист-Энде, он настроился передохнуть во время поездки.

Глава 48