Читаем без скачивания Самая страшная книга 2016 (сборник) - Анна Железникова

На рассвете казачки и люди с соседнего хутора стояли у пепелища, не решаясь начать доставать тела. Дождь накрапывал и шипел, обжигаясь на дымящихся бревнах. Чуть поодаль выли уцелевшие бабы, те, кого успели спасти.

Вдруг зола шевельнулась, и люди отпрянули. Черные поленья раскатились и, затрещав и лопаясь спекшейся коркой, приподнялись обгорелые тела. Кто-то вскрикнул, крестясь и отступая. Мертвецы, разметав сгоревшие руки, сползли в сторону, и из-под них поднялась Нюта. Даже бывалые казаки, и те перекрестились. Безумно горели глаза на перепачканном сажей лице девушки. Пожженные волосы покрыло то ли пеплом, то ли сединой. Она, шатаясь, ступала по тлеющим углям навстречу людям.

– Жива! Нюта! Живая!

К девушке бросились помогать.

– Мужа моего достаньте, – хрипло сказала она, неопределенно махнув на груду спекшихся тел.

– Господи, и как только живая осталась?

– Супруг уберег… он такие ночью мне песни пел, – бормотала Нюта, проходя сквозь оторопевшую толпу.

Грянул гром, и так долго сдерживающее себя небо разрыдалось дождем, превращая в грязь пепелище недавнишней лютой свадьбы.

Андрей Анисов, Дмитрий Костюкевич

Фиалка

Автобус еще не тронулся, а в салоне уже разило долгой поездкой. Впрочем, три сотни километров по проложенному через тайгу заснеженному коридору, соединяющему Читу и Чернышевск, – вовсе не много. В автобусе пахло не будущим, а прошлым – призраками пассажиров, которые оставили в пути крохотный кусочек своей жизни.

Заняв свое место, Алексей любовался шеей молодой женщины, которая устраивала под сиденьем небольшой чемодан. Шея женщины казалась вырезанной из теплого белого мрамора, именно теплого – на меньшее Алексей не был согласен.

В подлокотник впечатался чей-то тощий зад, старческий голос буркнул извинения, а его владелец стал обживаться на соседнем, через проход, двойном сиденье.

Алексей подождал, когда возня закончится, и глянул на пенсионера.

«Вот и встретились. По-прежнему буковки царапаешь, старый мудак?»

Старик что-то неторопливо записывал в блокнот с обтрепавшимися углами. Седой, розовощекий, сосредоточенный. Эпитет «пожилой мужчина» подошел бы ему больше, но Алексей называл его «стариком», словно подталкивая к краю жизни. «Стариком», «старым мудаком», а еще – «профессором».

«Улочка, из которой можно вернуться назад, еще не тупик, 1 – подумал Алексей, поворачивая голову к окну. А следом: – Долго же я тебя искал».

1 Станислав Ежи Лец. Непричесанные мысли.

Закрылась единственная дверь. Старенький «пазик» кашлянул двигателем и «снялся с якоря», прощаясь с автовокзалом хвостом из выхлопных газов. За окнами поплыли покосившиеся домики, присыпанные пудрой снега – такой же серой, как и фасады.

Из двадцати трех сидячих мест пустовало семь. Несмотря на внешнюю ветхость автобуса, в салоне было довольно тепло – справлялись радиаторы и двойное остекление. Алексей снял куртку и положил ее на свободную часть сиденья. Откинулся на спинку, наблюдая за седовласым пассажиром периферийным зрением.

«Сюрприз, сюрприиииз! То, что казалось игрой, превращается в серьезное дело.[6] Зря ты полез в ящик, профессор».

Два месяца назад Алексей увидел старика по телевизору. После дюжины лет бесплодных попыток найти того, кто изгадил его детство и юность, – щелк! – постаревшая подсказка перед ним, улыбается с голубого экрана. Дает интервью вшивенькому каналу, рассуждает о перспективах психиатрии, вспоминает былые заслуги…

«Почему ты не сказал им, что вытворял со мной? С другими детьми?»

Автобус выбрался на трассу «Амур», призванную наладить общение между Сибирью и Дальним Востоком, и покатил по асфальтированному руслу заброшенного края. Памятный столб с отметкой нулевого километра остался позади. Усиливался снегопад.

Трассу Чита – Хабаровск открыли несколько лет назад. За эпохальный проект всерьез принялись в 1978 году, но через год свернули – войска понадобились для прокладки дорог в Афганистане. Вернулись к трассе лишь в 1990-м, продвинулись на тысячу километров, ощупали опустевшие карманы и приуныли. Несмотря на разрывы и опасные участки, дорогой пользовались: три-четыре запаски, и Бог в помощь. Последний мост возвели в 2006-м, два года назад.

За стеклом тянулась подернутая белым тайга. Чахлый подлесок почти сразу уступал место стене из сосен и елей. Вездесущий снег скрадывал величие природы, превращая ее в выполненную масляными красками картину.

Автобус подпрыгивал на кочках, колотился, попадая в выбоины. Пассажиры хватались за поручни. Девушка с мраморной шеей разговаривала по телефону. Скоро она лишится такой роскоши. Мобильники и трасса «Амур» совместимы лишь в начале и конце пути.

Алексей прикинул шансы автобуса против непогоды и требующей капитального ремонта дороги.

«…катастрофы не прекратились – они в последнее время шли лавиной, словно наверстывая упущенное в годы стабильности»[7].

Наземный транспорт – штука ненадежная. Самолеты разбиваются реже, правда, делают это эффектней, что объясняет нешуточный ажиотаж вокруг окошка с табличкой «Страх перелетов».

Старик закрыл блокнотик и, казалось, задремал. Сидящие перед Алексеем бабули шумно обсуждали новости прессы. Забрасывали в рот по абзацу-косточке и смачно обсасывали. Шелестела газета-миска.

– Ты гляди, Олеговна, новый душегуб объявился, – причмокивая, говорила одна старушенция. – Мало их, извергов, до этого водилось.

– Черная страна, черные людишки, – кивала вторая. – Ты палец убери, не прозрачный… ага… Расследуют они, как же. Опять никого не поймают. Раздолье на Руси маньякам этим.

– Ну чего ж… Того, с пауком на руке, изловили, помнишь?

– В Златоусте?

– Ага, там.

Бабули были плотно упакованы в телогрейки и платки.

– Никитична, не мни, не прочитать… Создана следственно-оперативная группа, куда вошли следователи уголовного розыска, прокуроры-криминалисты… Создавать они умеют… Ты глянь, даже столичный специалист прикатил.

– Ой, страшно жить, Олеговна, страшно. Это ж скольких зарезал, и старых, и малых, никого не пожалел…

– Страшно, – согласилась соседка.

«В жизни есть вещи похуже смерти»[8].

Дорога преобразилась, катили без тряски и ругани, но чувство, что ухабы вернутся, не отпускало. Водитель прибавил скорость.

Тайга демонстрировала свою бескрайнюю холодность и нелюдимость. Пустынный, однообразный пейзаж. Груженный иномарками автовоз, который обошел «пазик» по левому борту, усилил ощущение безысходности – две машины, пытающиеся вырваться из ловушки. Обмануть ведущую в бесконечность трассу.