Читаем без скачивания Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

Как бы то ни было – сделать она всё равно ничего не могла. Соня пыталась успокоиться, восстановить в душе хоть какое-то хрупкое равновесие. Однако сомнения, ревность, тревога – всё это сжигало её изнутри, а неизвестность давила. Соня верила, что муж всё ещё любит её, но эта вера тонула во мраке предчувствий. Митя скоро устанет от всего этого… уже устал. Он должен будет жить дальше, он молод, красив, полон сил.

Не сможет он вечно страдать, у него возникнет влечение к женщине – к другой женщине. А значит, выхода нет, Соня не видела никакого просвета. Митя забудет о ней, ему в этом помогут. И что ей останется – только воспоминания?

Соня понимала: ей придётся жить, зная об этом. И она справится… наверное. Но сейчас… сейчас она не могла смириться, привыкнуть к тому, что он никогда больше не придёт; что скоро, совсем скоро, он будет далеко – и физически, и душевно; женится на Наташе, нарушив все клятвы разом. Соня убеждала себя, что Митя не виноват, он поставлен в такие условия, но ей становилось страшно за него. Она молилась, чтобы Господь не судил его строго. И очень боялась, что после всех передряг её муж станет другим человеком – циничным, жестоким и беспринципным, как его отец.

Кто-то из детей захныкал во сне, Соня подошла, погладила малыша, поправила ему одеяло, а потом вернулась к своему подоконнику – низкому, широкому и холодному. Ноги её не держали, и она присела. В который раз началась внутренняя дрожь – Соня так и не научилась с ней справляться.

С тех пор как Митя ушёл, она по нескольку раз в день пила успокоительное, но после того, как один раз забыла на плите чайник, а другой – вышла из дома в летних туфлях и, даже не почувствовав холода, обнаружила это только на остановке, с каплями решила завязать, и сердце теперь частенько давило где-то посередине груди.

Тахикардия тоже мучила больше обычного. Это стало для Сони обычным состоянием – останавливаться каждые двадцать минут, присаживаться на любую, даже мокрую, покрытую снегом скамейку, пытаясь унять сердцебиение, а потом, сделав над собой усилие, двигаться дальше. Воздуха постоянно не хватало – она почти забыла, что такое нормальный вдох. Соня стала спать, приподняв подушку – чтобы легче дышалось. Даже Вадик заметил и спросил: «Мама, а почему ты делаешь вот так?» И изобразил, как она, пытаясь продохнуть, замирает на несколько секунд с раскрытым ртом.

К врачу она идти не хотела, да и некогда было. Соня очень надеялась – само пройдёт… со временем. Правда, эти два дня на работе она чувствовала себя неплохо, видимо, под влиянием новых впечатлений. Несколько раз её прихватывало во время уборки, но Соня старалась обойтись обычным валидолом – и через пару минут отпускало. А вот сейчас снова…

Она чуть приоткрыла окно и упёрлась спиной в откос, посидела так, пытаясь успокоиться. Непонятная дрожь не проходила, теперь она была не только внутренней – мелко дрожали руки и ноги. Надо было пойти и лечь, но Соня не решалась двинуться.

Минут через двадцать ей полегчало. Она отправилась в спальню, легла поверх постели, да так и пролежала всю ночь, почти не сомкнув глаз.

Утром пришла обещанная Семёновна, и, даже не поздоровавшись, с порога начала ворчать. Окинув помещения хозяйским взглядом, выявила все недочёты Сониной уборки, принялась переставлять посуду и громыхать ведрами. Но Соня не в состоянии была её слушать. Что-то пробормотав в ответ, она поспешила распрощаться и полетела домой. Ждала троллейбуса и старалась думать только о том, как ручки Вадика сейчас обовьют её шею, как он скажет: «Мама пришла», и тепло разольётся у неё по сердцу. «В садик не поведу», – подумала Соня.

Она решила, что в свои выходные будет водить Вадика только на музыкальные занятия. И весь день, стараясь компенсировать ночное отсутствие, занималась и гуляла с мальчиком.

Все вокруг готовились к встрече Нового Года. На площади возле почты нарядили елку. Ещё на прошлой неделе Надька вручила Вадику стихи для праздника, причём выбрала самые лучшие и длинные. Мальчик запомнил их за несколько минут и уже столько раз прочитал Соне, что она сама невольно их заучила.

Общение с малышом стало теперь единственной отдушиной. Анька же с её активным сочувствием приносила только дополнительную боль. Соня с облегченьем узнала, что сестра собирается встречать Новый год на даче, в большой компании. Она звала и Соню, но бесполезно. Какая могла быть компания? А тем более – дача, где всё напоминает о Мите, о первой их встрече, о тех нескольких днях после венчания…

Во вторник Соня решилась зайти к директору – поговорить об обещанной справке. Она даже купила коробку конфет, неловко поздравила начальницу с наступающим Новым годом и выложила ей свою просьбу. Та расплылась в приветливой улыбке, кивнула:

– Софья Васильевна, не волнуйтесь, сделаем! Мария Фёдоровна уже вас хвалила вчера. Когда всё утрясется, через месяц-другой поставим вас вторым воспитателем в группу – на другой оклад.

Оклад, даже воспитательский, был таким мизерным, что раньше Соня и не подумала бы работать за подобные гроши. Но сейчас так обрадовалась, словно ей пообещали настоящий карьерный скачок.

– Спасибо огромное, спасибо! Только… скажите… Калюжные – они не объявлялись?

– Да что они – следят за вами, что ли? Забыли, небось, давно. Ну и вы – постарайтесь о них не думать… – сострадательно произнесла женщина. – На вас лица нет, поберегите здоровье, вам ребёнка растить! А за справкой зайдите через полчасика в бухгалтерию – я дам указание.

– Спасибо! – кивала Соня.

После каникул, решила она, надо срочно браться за дело – начинать бегать по инстанциям.

Новогодний утренник у Вадика намечался на среду. Соне предстояло ночное дежурство, но они вместе с Марией Фёдоровной уговорили Семёновну выйти на замену. Вместо этого Соня обещала подменить няню в ночь с четверга на пятницу, и отпустить, наконец, Марию Федоровну на целый день.

Костюм у Вадика был давно готов – он играл инопланетянина. Снарядили его Анька с Костиком – да ещё сами увлеклись так, что не остановить. Скафандр смастерили из огромной коробки из-под сапог: обклеили её фольгой, прорезали отверстия и вставили в них с десяток цветных лампочек с тумблером. Костик прикрепил с изнанки батарейку с проводами так, что лампочки по-настоящему зажигались. Но это ему показалось мало, и он притащил старый амперметр – прибор занял почётное место на животе инопланетянина. А в завершение образа Анька купила в киоске «очки марсианина». При нажатии кнопки в них загорались огромные страшные глаза. В общем, костюмчик получился что надо – и артист, и дизайнеры остались довольны.

Сыграл Вадик замечательно, да ещё так выразительно прочитал стихи! Ему искренне хлопали все зрители – и дети, и взрослые. Соня сидела, гордая за него, и только одна мысль, что этого не видит Митя, могла испортить ей настроение. Анька, которая ради такого случая тоже отпросилась с работы, засняла всё на видеокамеру.

Присутствие сестры очень поддерживало Соню. Другие родители отнеслись к её обществу, мягко говоря, неоднозначно. Лишь Настина мама, как обычно, обрадовалась и затараторила что-то про Настю, словно Софья Васильевна до сих пор была её воспитателем. Остальные сторонились, бросали недобрые взгляды и перешёптывались – в их элитное общество проник наглый изгой. Анька не обращала на них никакого внимания. Она даже согнала с места одного очень важного папу, заявив, что для съёмки ей нужен первый ряд.

После выступления Танечка приветливо кивнула Соне издалека, но не подошла – наверное, из-за Аньки. Зато Надежда Петровна тут же нарисовалась рядом и не пожалела похвал:

– Нет, ну твой-то! Каков артист! Кто бы мог подумать… Молодец, Вадик! – Надька похлопала счастливого «инопланетянина» по спине.

Пришлось ещё выдержать чаепитие и фотосессию с Дедом Морозом, а потом они с Анькой одели мальчика и покинули праздник одними из первых.

Наполненный впечатлениями, Вадик ещё долго прыгал по комнате, не желая снимать костюм, щёлкал лампочками и выскакивал из-за угла, пугая электрическими глазами. Потом вспомнил про свой подарок. Соня заблаговременно подменила шоколадные конфеты мармеладом и пастилой – у Вадика недавно появилась аллергия на шоколад, точнее, на большое его количество.

Получив коробку, мальчик отправился исследовать содержимое и делиться с Борисом – он был убежден, что лиса необходимо кормить.

– Только не перепачкай его! – предупредила Соня. – Ань, ужинать будешь? Я тут котлет вчера нажарила.

– Морковные, небось? – скривилась сестра. – Пост держим?

– Не, мясные… Вадику поститься нельзя, а я… – Соня махнула рукой.

– Тогда давай! – обрадовалась та.

Она активно принялась за еду, но Соне сегодня весь день казалось, что Анька ведёт себя не слишком естественно: совсем не грубит, изображает веселье, старается угодить… словом, хочет, но не решается что-то сказать.