Читаем без скачивания Сказка со счастливым началом - Галина Маркус

Теперь Соня поняла, что значит плакать кровавыми слезами. Её сердце раздиралось на части, внутри всё тряслось, словно Соня вот-вот разрыдается, а со стороны, наверное, казалось, что она пребывает в неком оцепенении. Даже пульс у неё бился на редкость медленно, чуть слышно… словно желая вовсе остановиться.

Мария Фёдоровна, которая о свадьбе не знала или делала вид, что не знает, пару раз поинтересовалась, почему Соня сегодня как замороженная, отвечает невпопад или не отвечает вовсе. Если с утра Соня даже радовалась её привычке постоянно болтать, комментировать все свои действия и требовать, чтобы ей отвечали, то теперь сил на притворство уже не осталось. Соня просто ждала момента, когда воспитательница уйдёт, и можно будет побыть одной.

Вечером несколько полегчало – Соня общалась с детьми, укладывала их спать, читала им перед сном. Потом, когда все угомонились, прилегла на свободную кровать прямо в одежде и укрылась с головой шерстяным одеялом без пододеяльника.

Усталость не помогла. Соня лежала с закрытыми глазами и мучительно пыталась провалиться в сон. Через несколько часов она всё-таки погрузилась в тягостное забытье. Телефонный звонок по мобильнику показался сперва его продолжением. Соня подскочила, схватила трубку и, выбравшись из-под тёплого одеяла в холодную сырость спальни, босиком бросилась в туалет, чтобы не разбудить детей.

Звонила Анька, и сердце всколыхнулось недобрым предчувствием – вдруг что-то с ребёнком?

– Что?! – выпалила Соня, едва нажав на «ответ».

– Соня, Сонь, послушай! – раздался в трубке возбуждённый шёпот сестры. – Этот сейчас завалился!

Она сделала многозначительный упор на слове «этот».

– Кто – Женя? Вова?

– Да нет! Э-тот!

Митя? Соня прислонилась к холодной стене, не замечая, как леденеют на кафеле ноги.

– Эй, ты там слушаешь?

– Да… что… что ему надо?

– Да вообще аут какой-то! Звонок в дверь – думала, пожар! Вскочила – смотрю… охренела. И чего, думаю, припёрся? Названивает, не перестаёт. Ну, я открыла. Так он ввалился – меня отпихнул! При костюмчике, блин! Пьяный… вдрызг. Свет везде врубает – и в комнате тоже – и прямиком туда! Смотрит, как ошалелый, головой вертит… потом – к шкафу, распахнул, постоял, захлопнул. Вещи свои, что ль, искал?

– Не свои… – выдохнула Соня.

– Я ему: ты чё, козёл, ребёнка разбудишь! Вадька захныкал как раз во сне. А он замер на месте, как будто чё вспомнил, и – за угол, к кроватке. А Вадька так один глаз приоткрывает… и спросонья ему: «Ты снишься или вернулся?» Прикинь? Ну, а эта сволочь бух на пол, на коленки перед ним и говорит: «Снюсь… сам себе снюсь…» Это ребёнку-то! Вот придурок!

– И что Вадик?

– «А когда вернёшься?» – спрашивает. Этот молчит, сопит только. А потом вдруг: «Вадик, где она, где?» Парень спросонья не соображает, о чём даже речь. А этот опять: «Тут к тебе никакой дядя не приходил?» Тот ему – «Приходил!» Димон аж затрясся, прям побелел весь. «Кто? – говорит, – как выглядит?» А Вадька: «С бородой и с палкой!» Ну, про Деда Мороза же! Ой… Смех и грех, честное слово…

– А… он?

– Кто? А… ткнулся Вадьке в подушку… Парень наш совсем проснулся. Говорит: «Мить, у меня поезд сломался…» Ну, знаешь, от железной дороги который. И на столик показывает. А этот бормочет ему: «Вадька… Вадька… я тебе всё починю… Только ты меня подожди…» Ну, тут я не выдержала! Говорю, пошёл в баню отсюда! Чего привязался! Ну, он вскочил, и паровозик, кстати, в карман сунул, дурак. А потом за голову схватился – и к дверям. Слава те Боже, думаю. А он развернулся, как давай на меня орать, к стенке прижал: «Где она? У него, да?» Я говорю: «Пусти, идиот! Твоё какое дело теперь?» А у него лицо такое страшное стало… Я и говорю: «Она на работе, в ночную!» Он и убежал. Нет, вот падла! Ни себе, ни людям! В общем, мальчишку едва уложила… Минут десять как прошло.

– Сколько сейчас времени? – бессильно спросила Соня.

– Без десяти пять.

– Он что – пешком был?

– Не, кажется, на машине. Я не смотрела, но слышала, как уезжал.

– Пьяный? За рулём?

– Соня! О чём ты думаешь?! Нет, я не пойму! Он там свои дела сделал с невестой, и – сюда, тебя проверять! В мозги не укладывается!

Соня нажала отбой. Вернулась в комнату и снова залезла под одеяло, пытаясь согреться. Она дрожала – и от холода, и от тревоги. Голова отказывалась работать – Соня ничего не могла понять. Сцена ревности – почему именно сейчас, когда всю неделю прожил спокойно? Напился на собственной свадьбе и вспомнил? Всё равно – необъяснимо…

По расписанию Соне предстояло работать ещё до обеда, но Мария Фёдоровна обещала отпустить её после ночной. Соня едва дождалась её прихода, поблагодарила, торопливо оделась и убежала, забыв попрощаться. Она сама не знала, куда так спешит – возбуждение требовало каких-то действий. Соня выбежала на улицу, едва застегнув куртку.

Ночью ещё больше похолодало, дул сильный ветер, с неба валил снег. Соня накинула капюшон. Выйдя за ворота, она повернула к остановке и тотчас же увидела припаркованный у забора чёрный джип – не Митин, поменьше, с сильно тонированными, абсолютно тёмными стеклами.

Однако Митя был здесь. Он стоял, прислонившись спиной к закрытой дверце, без куртки, в одном костюме, чёрном, отлично на нём сидящем, но изрядно помятом, с белыми от снега плечами. Снег сыпал ему на обнажённую голову, за воротник расстёгнутой рубашки – галстук новобрачный где-то оставил.

Почувствовав слабость в ногах, Соня невольно притормозила. Митя курил и даже не повернул головы в её сторону. Соня не понимала, видит он её или нет. Тем временем он бросил сигарету, потянулся за новой, достал её из пачки, но опустил руку и замер так, глядя прямо перед собой.

Сделав усилие, Соня двинулась вперёд и почти поравнялась с ним. Сейчас она была так близко, что могла бы дотронуться до него, но Митя не шевельнулся, только сигарета выпала из его пальцев. Соня сделала ещё один шаг, и в ту же секунду он резким движением схватил её за руку – грубо, бесцеремонно. Больно дёрнул на себя, чуть не вывихнув плечо, и сжал запястье, рискуя его сломать.

– Привет! – произнёс он, дыша перегаром Соне в лицо. – Как дела?

Это прозвучало вызывающе, почти с ненавистью. Глаза у него были красные, нездоровые. Митя вперился в неё взглядом, словно пытаясь прожечь насквозь. Соня сразу вспомнила прежнего Диму – тогда, на даче, пьяного и неадекватного.

– Пусти! – сказала она. – Мне больно.

Но он только крепче сжал её руку, словно хотел раздавить. Волна отчаяния и гнева нахлынула на Соню.

– Что, брачная ночь уже кончилась? – едко поинтересовалась она, пытаясь освободиться.

– Садись! – приказал он и свободной рукой распахнул дверцу машины. – Не фиг тут торчать, у всех на виду.

Соня подумала, что не так уж он и пьян – или спиртное выветрилось, пока он стоял на морозе. Она сразу же подчинилась – нельзя было оставаться на улице. Во-первых, их действительно могли заметить, во-вторых… Митя, наверное, совсем окоченел на ветру.

Но он, прыгнув за руль, тут же завёл машину и тронулся с места.

– Стой! – испугалась Соня. – Ты же пьяный! Куда ты?

– Не бойся, – мрачно бросил он. – Хотел бы разбиться, тебя бы не взял.

«Галстук новобрачный где-то оставил…»

Больше Митя не произнёс ни слова. Он остервенело крутил рулём, но успевал тормозить на светофорах и вписывался в повороты. Соня в тревоге смотрела в окно – они ехали на другой конец города. Наконец, Митя снизил скорость и завернул в неизвестный безлюдный двор, остановился, поставил автомобиль на ручник, но двигатель не заглушил.

– Что за машина? – неизвестно зачем спросила Соня. – Папа новую подарил?

– Нет. Это Лёхина. Моя нашпигована жучками. И не только машина, но ещё и одежда. С того момента… как я сбежал, чтобы поговорить с тобой… тогда, в подворотне. Но я взял на работе приборчик и всё нашёл. Откреплять не стал, пусть думают, что я не знаю.

Он по-прежнему не смотрел на Соню. Запах спиртного от него исходил достаточно сильный, но говорил он внятно, даже как-то холодно и отстранённо.

– Значит, нас сейчас слышат? – уточнила Соня.

– Вот уж нет, – зло усмехнулся Митя. – В свадебный костюм не догадались засунуть. Списали меня уже.

– И в этом есть смысл, – медленно и горько произнесла Соня.

– Ты так думаешь? – он резко обернулся к ней. – По себе судишь, да?

– Да как ты… – начала Соня. – Ты не смеешь…

– Что – не смею? – внезапно он взорвался, глаза налились бешенством. – Я – не смею? А ты, значит, «будешь его ждать», да? Как он тебя зовёт – «детка»? Ну и как – дождалась, детка? Молодец, долго держалась! Не готова, правда, была! И то верно – не всё же ему сразу, пускай потерпит! А сейчас как – отломилось ему уже? Раз у нас с тобой «больше нет отношений» – то какие проблемы? Ах, да… Что там ещё… Ты помнишь о вашей ночи! Что – классная была ночка? Повторили, нет?