Читаем без скачивания Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма - Ян Отченашек

— В другом месте — да, — не раздумывая, ответил он. — Только не здесь! Поэтому я и ухожу.

— Деньги у вас есть? А то ведь вы на себя не заработаете!

— Надеюсь, деньги не трудно будет достать, моя дорогая, — весело засмеялся он. — Но вернемся к самоубийству. Почему именно самоубийство?

— Бывает, что это — единственный выход. Акт свободной воли…

— Что с вами, собственно, случилось? — в нем проснулся интерес.

— Ничего. Разве не страшно именно это? Я — просто лишняя, а люди бесконечно гнусны! Ничего не понимают. Тупая скотина. У них примитивные желания. Жратва, деньги, приевшаяся любовь… Потная любовь! Отец думает только о деньгах, а мачеха… Вы сами ее видели, — дура, взбалмошная, безобразная, злая! И потом, у нее есть секреты… Нет, ничего ужасного! Всего лишь грязь, тупо-обыденная мерзость. И я, к сожалению, все знаю. Как ужасно знать все! Вы — тоже лишний, только не догадываетесь об этом. Разве вы живете? Слушайте, вам не кажется, что мы гнием? Все мы такие. А те пышут здоровьем. В один прекрасный день нас выкинут на свалку, а место, которое мы занимали, сполоснут водой. И дело с концом. Так и надо! Жизнь не остановится и будет точно такой же бессмысленной, абсурдной! Надеюсь, я вас напугала.

— Бррр, — весело встряхнулся Борис, — у меня от страха мурашки по коже побежали. Быть может, вы правы, но мы, пожалуй, еще продержимся немного! Пока жив — надеюсь. А потом пусть хоть громом побьет всю эту сволочь. После нас — хоть потоп! Но пока мы крепко держим дверную ручку, а когда хлопнем дверью — вся наша заплесневелая планета прикажет долго жить! Вы интересная женщина. Философ! Постойте, я должен еще разок взглянуть на вашу руку, слишком слабый был свет… Ну да, так и есть! Попытка самоубийства, но вот здесь эта линия… кто-то вас спасет и полюбит…

— Трогательно, — устало хохотнула Рия, — как в цветном голливудском фильме. А не сказано на моей ладони, что этот «кто-то» будет в белом свитере?

— Это уж зависит от вас, — Борис сверкнул зубами в поощрительной улыбке. — Это и будет акт свободной воли.

— А затем последует любовная идиллия на тему: «И любовь их расцвела тройным цветком». Вы банальны, как жених по объявлению. Дайте мне лучше закурить.

— Простите, — обиженно произнес Борис, предлагая ей английские сигареты «Нэви кат». Он недовольно отодвинулся, засвистел, зевнул.

— Сейчас бы этакий бифштекс — не очень прожаренный, а так, в самый раз, и хорошую сигарету! — рассуждал про себя Калоус, уловив приятный запах табака. Он сидел спиной к огню, закутанный в одеяло, словно пастух-кочевник. — Скорей бы добраться. Прошлую ночь в Будейовицах я почти не спал…

— Почему?

— Все казалось, в дверь стучит госбезопасность, я то и дело вскакивал.

Брих поднял голову:

— Послушайте… не знаю… А вдруг там, по ту сторону, вас ждет разочарование? Вы знаете, какова там жизнь?

— О, я с удовольствием послушаю, — отозвался Калоус. Остальные тоже повернулись к нему.

— Там — Германия! Я был в Германии во время войны. Разбитые города, разруха в экономике, быть может — голод, бараки, крысы, грязь и лагеря для интернированных. За такое короткое время…

— Так говорят коммунисты, — скрипуче засмеялась Калоусова, — а я скажу вам другое. Там — порядочные люди. И с нас этого вполне достаточно. Лучше жить на воде да на хлебе…

— Правильно, — довольным тоном подхватил Калоус. — С нас этого достаточно! Там живут люди, которые не суют нос в карман другого. И воров там сажают в кутузку. Но слушайте! Что же заставляет вас бежать туда, если… вы так думаете?

Брих невесело усмехнулся, спрыгнул со скамьи, сделал несколько шагов и остановился у печки, глядя в щелку, как за дверцей буйно пляшет дрожащее пламя.

— Как будто — ничто, — равнодушно ответил он, не поднимая головы.

— Странный юмор, — проворчал Калоус, плотнее закутываясь в одеяло.

— Наш Франтишек всегда очень странно шутит, — раздался в полумраке голос Ондры. — Но мне кажется, не мешало бы немного отворить окно. А то прямо задыхаешься.

Он прикрутил фитиль; Брих открыл ставни и загляделся на ночное небо.

Холодный ветер, как назойливый пес, лизнул его в лицо, но в груди Брих чувствовал необычный жар. Сразу сильно заболела голова. Когда ветер на мгновение стихал, слышался далекий лай собак. Откуда? Или собаки учуяли чужих, крадущихся к границе…

Потом приглушенные голоса, шаги, шорох подметок о камни. От черного массива леса отделилась фигура, напоминающая ветхозаветных пророков, — Ханс со своим мешком на голове плавной, раскачивающейся походкой двигался к хижине; за ним, выныривая из темноты леса, следовали шатающиеся, спотыкающиеся тени. Кто-то зацепился за выступающий корень, охнул. Пришельцы напоминали шайку контрабандистов.

— Идут, — обернулся от окна Брих.

— Наконец-то, давно пора!

Щеколда со стуком отскочила, и в темном прямоугольнике двери появилась жердеобразная фигура немца; следом входили остальные, задевая за порог. Борис поднялся, сунул руки в карманы, лицо его застыло в напряжении. В дверь ворвался сквозняк, — кто-то крикнул: «Закройте окно!» — который, казалось, вталкивал внутрь все новые тени, колышущиеся в неверном свете лампы.

Адвокат Лазецкий, перешагнув порог, тотчас выпрямил свое медвежье тело, с бодрой улыбкой широко развел лапы. Калоус бурно приветствовал его. Преданный адвокат сопровождал своих клиентов за границу, всегда готовый служить им своим опытом, разумом и жизнерадостной улыбкой. Даритель оптимизма!

За ним тихонько проскользнул в дверь Камил Тайхман, смешной, плюгавый человечек с мигающими совиными глазами и птичьим носом; туристская шапочка съехала ему на уши. Он кряхтел под тяжестью своего багажа, казалось, что его длинные обезьяньи руки свисают от согнутых плеч до самого пола. Увидев Бориса, он словно примерз к порогу, заморгал в изумлении. Любовница Камила подтолкнула его и вошла следом — налегке, только с маленьким чемоданчиком да с американским журналом, который торчал из кармана ее элегантного пальто.

— Хэлло, друзья!

Когда она плавным шагом проплыла мимо Бриха, он уловил томный запах дорогих духов.

Проем двери заполнила плечистая фигура молодого человека с широким деревенским лицом, которое поразило Бриха выражением бодрости. Где он видел это честное лицо? Да ведь это Маркуп из второй роты, из Кельна! Они знали друг друга очень недолго, но Маркуп сразу вспомнил Бриха и обрадовался ему.

— Откуда ты взялся?! — воскликнули оба почти одновременно.

— О, об этом нам надо потолковать! — дружески ткнул Маркуп Бриха под ребра. — Я уже все вспомнил! Раз мы после налета вместе сгружали доски. Господи, как называлась та улица?..

Деревенский здоровяк, славный парень! Он обошел всех и каждому крепко пожал руку, громко представляясь:

— Маркуп. Очень приятно!

Калоус с испуганным видом поспешил освободить свои пальцы от этого мужского пожатия и потом долго расправлял их. Уфф!

— Этому-то что здесь понадобилось? — удивился Брих, но не успел толком об этом подумать: в следующий миг у него сперло дыхание. Ондра за его спиной резко отодвинул стул и ринулся к черному проему двери, в котором появилась новая фигура.

Это было как удар.

В дверях стояла женщина, с которой он встретился в ту памятную субботнюю ночь.

3

— Удивлены?

Подала ему нежную руку, стащила с русых волос мокрый капюшон элегантной спортивной куртки. Ее большой рот приоткрылся в светлой улыбке.

— Да! — изумленно вздохнул он. — Восхищен вашим умением предвидеть.

— Это было не так трудно. Вы созревали для этого, как гроздь винограда. И вот — созрели. Что сказать вам? Что я рада? Вы знаете, что сейчас открывается перед нами? Безбрежный, бескрайний мир!

— Одичавший мир…

— Не важно! Я люблю ветер!

Прежде чем он успел ответить, ею завладел Ондра. Что с ним случилось? — подумал Брих, наблюдая, как тот галантно помогает ей снять куртку. Ондра так и сверлил ее своим хищным ражевским взглядом, за который Брих его ненавидел; шепнул ей что-то на ухо — она кивнула.

Вокруг раздавались шумные приветствия; оживившийся Калоус хлопал Лазецкого по широкой спине, смеясь, говорил, что теперь, когда здесь его юридический представитель, с ним уже не может произойти ничего дурного.

— Разве это не комфорт, друзья? — резвился он.

Искушенный законник для виду отмахивался:

— Дорогой дружище, не из одного болота я вас вытащил, но здесь, пожалуй, от меня никакого проку не будет. Мораль и право в полицейском государстве пошли псу под хвост. Частная собственность и свобода личности растоптаны, и пройдет немало времени, пока мы образумим господ большевиков.

— Немало времени? Ох, Лазецкий, хитрец! А я — то думал, вы прирожденный оптимист! Да они к осени выдохнутся! А то, при случае, — одна атомная бомбочка, и мы двинемся обратно. Я еще подумаю, распаковывать ли чемоданы… Тем более что мы собираемся переждать это время в Альпах. Моя супруга всю жизнь пристает ко мне с этим.