Читаем без скачивания Похищение Елены - Светлана Багдерина

Потом фея приказала всем выйти на улицу и с полчаса подождать.

Самые голодные могли погрызть вафельный сруб колодца.

Но не прошло и двадцати минут, как из домика донесся радостный крик тетушки, и все трое, не дожидаясь приглашения, и бросив недоеденным последний венец, отталкивая друг друга, поспешили узнать его причину.

На знаменитой кровати, отбросив толстые блины-одеяла, сидел и непонимающе оглядывался по сторонам принц Орландо.

Быстрый перекрестный опрос показал, что он не помнил ничего, что с ним случилось после того, как заклинание самой юной феи обрело силу. При упоминании имени принцессы Оливии он лишь пожал плечами, но зато спросил, где сейчас его невеста, Розанна. Услышав, что в монастыре, он тут же вскочил, выбежал из домика и хотел было вскочить на одного из златогривых коней, чтобы немедленно мчаться туда, но Серый профессиональной подножкой намекнул ему, что не его, не лапай, но в качестве жеста доброй воли предложил лучше подбросить его на Масдае, если это не очень далеко.

Оставив позади обиженного, что его не взяли, Иванушку и обиженную, что на нее не обратили внимания, Елену, ковер взвился в небо и обернулся туда-обратно за четыре часа.

Успокоив всех, кого это интересовало, что все сложилось хорошо, что Орландо со слезами и пощечинами простили и даже в конце поцеловали, Серый тут же напомнил, что Кевин Франк в осажденном городе, поди, ждет своего златогривого коня как из печки пирога, и не дал отдохнуть от дороги своим спутникам. Так и не воспользовавшись гостеприимством феи, лишь прихватив с накрытого стола несколько бананов в шоколаде и торт с клубникой и взбитыми сливками, путешественники тронулись в путь.

Надо ли говорить, что когда остановились на привал, то ни бананов, ни торта среди припасов на Масдае уже не было.

— Сдуло нечаянно, — не очень убедительно соврал Серый и, сыто икнув, отказался от ужина.

Еще через два дня, к вечеру, большая их часть перешла, а меньшая — перелетела границу Вондерланда.

До Мюхенвальда оставалось полдня пути.

На этом привале, у костра, когда они уже почти улеглись спать, наконец собравшись с мужеством, но не настолько, чтобы взглянуть Волку в глаза, Иван и попросил его остаться завтра здесь караулить второго коня.

— А что же ты его с собой не берешь? — удивился Серый. — Такое диво дивное — вот бы народ-то бы поглазел!

— Н-нет… Не надо… лучше… Еще подумают… чего… не того…

— В смысле? — наморщил лоб Серый. — Чего «не того»? Насчет чего «не того»?

— Ну… Там… Всякое…

— Не понял. А чего «не того» тут можно подумать?

— Н-ну… люди всякое болтают… Хоть это и не так… А неприятно… Ну, покажется кому там что… Или еще чего… Случится… Там… так… Кхм. Значит.

Серый внимательно посмотрел на друга, завозившегося под его взглядом как уж на сковородке, недоуменно повел плечом и оставил попытки что-либо выяснить.

— А что же ты мадаму свою оставить с ним не хочешь? — вдруг пришло ему в голову.

Иванушка укоризненно посмотрел на него.

— Елене Прекрасной очень хочется посмотреть Мюхенвальд… Архитектуру… Музеи… Что там в моде… Носят… Музыка… Танцы… какие…

Волк саркастично скривил губы.

— Ага. Музыка. Танцы. Ну-ну. Ладно, я вас буду ждать на Лукоморском тракте, в лесу, в сторожке в сорока километрах от Мюхенвальда, где мы останавливались, когда туда ехали. Если помнишь.

— Помню, — с облегчением, понимая, что допрос окончен, кивнул Иван.

Но его понимание в эту ночь, кажется, дало сбой.

— А вот Кевин Франк-то как обрадуется!.. — мечтательно глядя на звезды, улыбнулся Волк. — Вот, скажет, мой настоящий верный друг приехал, не надул, и коня самого натурального златогривого привел — на, супостат, подавись…

— Ну, приехал… Что ж тут такого… Радость, подумаешь… — зябко передернув плечами, буркнул Иванушка, пристально глядя себе под ноги.

— Как это — «радость, подумаешь»? — искренне удивился Серый. — Да еще какая радость! Он от счастья прыгать до потолка Конвент-холла будет! Он, наверное, сколько лет прожил — а не встречал такого честного до идиотизма человека, как ты! Иной бы забрал птичку, и упорхнул. Или, вон, перекрашенного коня подсунул бы, и хоть бы хны. А ты — нет. Ты не такой…

— Перестань!!!

Серый испуганно замолк, Елена Прекрасная во сне всхлипнула и перевернулась на другой бок.

— Ты чего орешь? Разбудишь, вон, кралю свою — опять стонать начнет: «ой-ой-ой, земля жесткая, похлебка дымом воняет, дым — похлебкой, комары кусачие, муравьи ползучие, и что я тут вообще с вами делаю», — гнусавя и кривляясь, передразнил стеллийку Волк.

— Не надо… Не говори так…

— Как — «так»?

— Так… — повторил, не поднимая глаз, Иван. — Вот так вот… Не надо…

— Понятно объясняешь.

— Послушай, Сергий, — встрепенулся вдруг царевич, как будто вспомнив только что что-то важное. — У тебя ведь амулет на понимание всех языков цел еще?

— Цел, цел, — закивал головой Волк. — Хочешь, я угадаю, что ты сейчас попросишь?

— Ну, пожалуйста… Она же там в городе будет, а ты в лесу останешься… Тебе он там без надобности будет… А мы, когда вернемся, вернем его тебе, а?.. Пожалуйста… Ей так хотелось…

— А, кстати, она же в Шатт-аль-Шейхе без него прекрасно обходилась, — подозрительно прищурился Серый.

— Обходилась. Потому что у нее няня была из одного из городов Сулеймании — она ее языку и научила.

Серый махнул рукой и полез под рубаху за амулетом-переводчиком.

— Ты ей в Мюхенвальде вместо нарядов всяких да колечек лучше самоучитель лукоморского купи, — посоветовал он раздраженно. — На, забирай.

— Спасибо…

— На здоровье, — хмуро буркнул он. — Езжайте, развлекайтесь. Но если она тебе действительно нужна, не выпускай ее из виду.

— На что это ты намекаешь?!.. — вскинулся царевич.

— Так. Ни на что. Спи давай, — кинул ему под ноги амулет хмурый Волк и отвернулся.

Царевич обнял колени руками и опустил голову…

Их возвращение в Мюхенвальд Гарри в своих одах назовет звонким и ярким, как взрыв колокола, триумфальным и победоносным, как третье пришествие Памфамир-Памфалона, посрамляющим скулящих в грязи недругов и вдыхающим радость жизни в воспаривших друзей.

Прямо перед воротами не верящим глазам своим шантоньцам был вручен Шарлеманем Восемнадцатым их долгожданный конь и указано на дверь страны.

Потом состоялось торжественное шествие по улицам и площадям, плавно перетекающее в народные гуляния с фейерверками и бочками бесплатного пива из королевских подвалов…

Несмотря на все старания Кевина Франка, Валькирии и, самое главное, Елены уговорить Ивана погостить в Мюхенвальде еще пару-тройку недель, тот проявил твердость характера и через двенадцать дней уже вновь собрался в путь.

Им с Еленой подарили огромную позолоченную карету и четверку лошадей и загрузили в нее кучу подарков, новых нарядов Елены, в которых она была поистине Прекрасной, сувениров, открыток и магнитиков для доспехов, провизии на дорогу, которой должно было хватить до самого Лукоморья если прежде она не испортится на жаре и, самое главное — клетку с заветной жар-птицей.

Решительно отказавшись от кучера и форейторов, Иванушка сам уселся на козлы и, присвистнув, залихватски защелкал кнутом.

Надо было торопиться.

Серый его, наверняка, уже заждался.

Радостно-возбужденный царевич, привстав на козлах, весело погонял лошадей, представляя, как расскажет Сергию о том, как их встретили, как обрадовались Шарлемань Восемнадцатый и его королева, что первой, кто вошел в город после них, была Мальвина, сбежавшая от своего рыботорговца обратно к своей родной труппе, что Гарри мини-сингер отмылся и теперь стал приятного сиреневого цвета, что Санчес на волне всеобщего патриотизма во время осады записался добровольцем в армию, и теперь не знает, как из нее выписаться, что Ерминок стал сочинять продолжение к его серии пьес «Улица побитых слесарей» для театра папы Карло, что насочинял уже сто семнадцать штук, и что они до неприличия похожи на первые семьдесят, написанные еще им, но что этого никто, кроме него не заметил, так как, пока зрители досматривают всю серию до конца, они успевают забыть, о чем там говорилось в начале, и что…

А вот и тот самый поворот!

Вот и сторожка, а рядом со входом привязан златогривый конь с бесценной уздечкой из аль-юминия…

Просто камень с души свалился.

Как хорошо!..

Верный друг.

Приветливая хотя бы иногда Елена.

Заветная жар-птица.

Златогривый конь.

Что еще человеку для счастья надо?..

Если не вспоминать один вечер в Шоколадных горах…

Не надо его вспоминать.

Разве не говорится во всех книгах, что ради любви нужно идти на любые жертвы?

Елена Прекрасная права.