Читаем без скачивания Боги и чудовища - Шелби Махёрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это… это дочь Госпожи Ведьм?
– Кажется, теперь она и есть Госпожа Ведьм.
Беспокойство младшего мгновенно исчезло, сменившись чем-то похожим на благоговейный трепет. Возможно, с оттенком страха. Голода.
– Мы поймали ее?
– Ты никого не поймал, – отрезала я, чувствуя страх, но тут же отбросила его. Друзья придут на помощь. Обязательно. – Могу я спросить, сколько времени?
Старший вернул рисунок на место и подошел подойти к клетке. Он держался непринужденно, но на верхней губе у него выступил пот. Он нервничал. Хорошо.
– Спросить можешь. Но я не отвечу. Лучше посмотрю, как ты корчишься.
Когда я быстро и внезапно подскочила к решетке, шассер отшатнулся назад. К его чести, он не выругался, а только схватился за грудь с тихим смешком.
– Может, ввести ей болиголов? – Младший достал из кармана мундира шприцы. – Преподать урок?
– Нет. – Старший покачал головой и пошел к двери. – Нет, сдается мне, мучений ей и так хватает.
Они закрыли за собой дверь с громким щелчком.
Теперь уже Рид оттащил меня от решетки.
– Наши друзья придут за нами, – сказал он.
В подтверждение его слов спустя какое-то время из коридора послышалась возня. Голоса переросли в крики, сталь мелодично зазвенела о сталь. Мы вскочили на ноги, уставившись на дверь и ожидая.
– Вот и все. – В предвкушении я обхватила прутья решетки. – Они здесь.
Рид нахмурился, услышав высокие девичьи голоса. Незнакомые, они не принадлежали ни Коко, ни Селии, ни Зенне, ни даже Серафине. Они звучали как голоса… детей.
– Отстаньте от нас! – раздался возмущенный голос. – Отпустите!
– Это вряд ли, – прорычал какой-то шассер. – Не в этот раз.
– Твой отец будет недоволен, Виктория.
– Пускай проглотит яйцо!
– Вы что творите? – закричала другая девочка. – Сейчас же уберите руки. Там наш брат, и он не сделал ничего плохого…
Охотники увели девочек прочь, и их голоса стихли.
– Виолетта и Виктория.
Рид уставился на дверь, как будто мог открыть ее одной лишь силой воли. Взгляд его был так пронзителен, что я почти в это поверила. – Они вытащили нас из темницы перед Маскарадом Черепов.
– Следуй за воспоминанием, – сказала я в отчаянии.
Если уж дочери короля не могли беспрепятственно проникнуть в Башню, то другие и подавно не смогут.
– Что?
– Ты же хочешь вспомнить. Вот так и попробуй.
Мы не могли сбежать из этой ужасной темницы, не знали, который час, где наши друзья и что с нами будет, и сейчас для меня было важнее всего, главнее всего, чтобы Рид все вспомнил. Если мы умрем на закате, он должен вспомнить меня. Пари, соблазнение, план – все это рухнуло, когда настала эта роковая минута.
– Следуй по воспоминанию вперед или назад, пока не упрешься в стену. Затем толкай ее.
Рид мрачно скривился.
– Я… я пытался. Последние дни я только и делал, что пытался собрать все воедино.
– Попробуй еще раз. Старайся усерднее.
– Лу…
Я сжала его руки в своих.
– Что, если они не придут?
Рид стиснул мою руку с таким же пылом, притянул меня ближе и тихо, свирепо сказал:
– Обязательно придут.
– А что, если они не смогут? Если им не удастся пройти в Башню незамеченными? Если им придется сражаться? Если Клод не сможет вмешаться, или их уже схватили в замке, или… – Мои глаза расширились в тревоге. – Что, если они уже погибли?
– Хватит. Хватит! – Рид взял мое лицо в ладони, низко наклонился и посмотрел мне прямо в глаза. – Дыши. Скажи мне, что делать.
Я не сразу собралась с мыслями. Успокоила бешено колотящееся сердце. Рид терпеливо ждал, большими пальцами массируя мне виски. Этот жест был таким интимным, что я взволновалась и вместе с тем успокоилась. Наконец я отстранилась и сказала:
– После того как Виолетта и Виктория спасли тебя из темницы, ты вернулся в «Левиафан». Помнишь?
Рид тенью шел по моим следам.
– Да. Я принял ванну.
– А потом?
– А потом я… – Его лицо исказилось. – Я поговорил с Клодом. Рассказал ему о том, что мою мать схватили.
Я переплела свои пальцы с его.
– Нет. – Я покачала головой. – «Лу, они ее забрали. Они забрали мою мать, и она не вернется». Вот что ты сказал мне.
Рид посмотрел на меня в замешательстве.
– Что произошло дальше? – спросил он.
– Ты мне скажи.
Рид промолчал и лишь уставился в одну точку. Я потянулась к нему и поцеловала в щеку. Он обнял меня за талию.
– После того как я забрала воспоминания Баса, – прошептала я, – я не понимала, что натворила, пока не увидела его снова. У меня в мыслях были… пробелы. Я не стерла его полностью из памяти, только романтические моменты, он же меня совсем не узнал. Мне нужен был какой-то толчок, чтобы вспомнить, – одно воспоминание, чтобы зажечь остальные.
Рид отстранился и посмотрел на меня.
– Но это может быть что угодно.
– Для меня это был момент, когда я встретила Баса в Солей-и-Лун.
– А где я тебя встретил?
– У кондитерской Пана. – Я повернула его к замку. – Представь себе дверь. Ты загораживал все собой, как полный осел, смотря на парад в честь возвращения Бо.
Рид обернулся и хмуро посмотрел на меня через плечо.
– А что? Так и было. Очень невежливо. Я пыталась пройти мимо тебя. – Я сделала вид, что иду. – Но там было тесно. В итоге ты развернулся и чуть не сломал мне локтем нос.
Рид развернулся ко мне, а я подняла его локоть и откинула голову назад, изображая удар.
– Что-нибудь вспоминаешь?
Рид выглядел очень несчастным.
– Нет.
Черт.
– Может быть, это не тот толчок. – Я изо всех сил старалась говорить спокойно. – Может, нужен другой. Например, когда ты преследовал меня в Солей-и-Лун, или когда мы поженились на берегу Долёра, или… или когда мы впервые занялись сексом на крыше.
Рид прищурился.
– Мы консумировали наши отношения на крыше?
Я быстро кивнула. Слишком быстро.
– Вернемся к Солей-и-Лун. Было так холодно. Попробуй себе это представить. Ветер на твоей обнаженной коже.
Когда пришли новые стражи, чтобы проверить нас, мы даже не обратили на них внимания, и после пары насмешек они ушли. Время шло. С каждой секундой близился закат. Из коридора больше не доносилось криков. Спасти нас больше не пытались. Где же они?
Рид покачал головой, проводя рукой по лицу и расхаживая взад и вперед.
– Я ничего этого не помню.
– Но ты… Мне показалось, что ты начал вспоминать. Я видела боль на твоем лице. Тебе было неприятно.
