Читаем без скачивания Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Когда Генрих погиб и дофин стал Людовиком XIII (1601-1643 гг., король в 1610-1643 гг.), ему не было и девяти. За его малолетством правительницей стала королева-мать Мария Медичи. Советником королевы был ее фаворит итальянец Кончино Кончини, более известный как маршал д'Анкр. У сына же долгое время был только один близкий человек - его воспитатель Альберт де Люинь. Он был прекрасным мастером по натаске охотничьих собак и выучке соколов, в первую очередь поэтому мальчик и привязался к нему. Они постоянно были вместе.

В 1614 г. король достиг совершеннолетия, но делами по-прежнему заправляли мать и д'Анкр. Повзрослевшего Людовика не очень влекли государственные дела: ему больше было по душе что попроще и что поконкретнее. Он был человеком «рукастым», и в этом находил главное свое удовольствие. Плел силки, не только чинил ружья, но и сам умел мастерить их. Огородничал в парнике: выращивал ранний горошек и посылал слуг на рынок продавать его. Был несравненным цирюльником: однажды, практикуясь на офицерах охраны, изобрел «королевские бородки», которые вошли в широкую европейскую моду.

Но самолюбие Людовику было свойственно, и он не хотел так явно пребывать на задворках власти. Д'Анкра он просто возненавидел. Развязку ситуация получила дичайшую. Его наперсник де Люинь присоветовал убить маршала, и в апреле 1617 г. тот был застрелен в темном дворцовом коридоре участвовавшим в заговоре гвардейским капитаном.

«Вот первый день моего настоящего владычества!» - горделиво возвестил придворным юный самодержец. Матери он пообещал и на будущее сыновнюю почтительность, но спровадил ее на постоянное местожительство в Блуа.

Однако всерьез приступать к управлению он по-прежнему не желал, да и не смог бы. До своей смерти в 1621 г. дела решал де Люинь, а потом у кормила власти стал великий кардинал Ришелье (1585- 1642 гг.).

Оказавшись при дворе, Ришелье сумел расположить к себе даже черствого короля. Прирожденный аристократ, он с юности готовился к военной карьере. На путь духовного служения встал, по стечению обстоятельств, только в возрасте 22 лет - когда был уже во всеоружии прекрасного образования, светских манер и природного обаяния. Меткие замечания и изящные комплименты так и сыпались с его уст.

Король наградил приятного во всех отношениях священника орденом Святого Духа, возвел в епископский сан, сделал своим духовником. В 1624 г. Ришелье стал советником короля и первым министром.

Встав во главе государства всерьез и надолго (на два десятилетия), он преследовал генеральную цель: сделать королевскую власть всеохватывающей, всепроникающей и непререкаемой - то есть абсолютной. 

Страну надо было опять приводить в порядок. После смерти Генриха IV кое-где начались смуты, напоминающие эпоху религиозных войн. Сеньоры, в том числе и принцы крови, затевали с правительством Марии Медичи войны и утихомиривались, только получив за это наградные. Генеральные штаты, созванные в 1614 г., оказались не в состоянии внести успокоение, разве что на собственном примере явили всю глубину сословных противоречий во французском обществе. Дворянская палата взбеленилась, когда депутаты от буржуазии сравнили Францию с семьей из трех братьев: уподобили ситуацию в стране со случаем, когда дом, разоренный старшими, должен обустраиваться младшими братьями - понятно, что имелось в виду третье сословие. Господа дали на это чваный ответ устами одного из своих представителей: «Мы не хотим, чтобы сыновья сапожников называли нас братьями. Между нами и ими столько же разницы, сколько между господином и лакеем». Конечно же, ни до чего конструктивного договориться не удалось, и Генеральные штаты после этого не собирались 175 лет - до самой революции 1789 г. (можно и так сказать: когда собрались, сразу произошла революция). Беда французского представительного органа была в том, что, в отличие от английского, он не опирался на развитое самоуправление на местах - а потому был бессилен действенно влиять на жизнь страны. Неоткуда даже было прозвучать призыву «общественного мнения», что пора бы собраться и обсудить насущные вопросы.

Сначала Ришелье взялся за гугенотов. Задачи извести их со света как таковых он перед собой не ставил: среди протестантов было много преуспевающих промышленников и торговцев, особенно на юге, и вообще их было много. Но нельзя было мириться с тем, что они стремятся жить своей обособленной «республикой» внутри королевства - со своей организацией, своей армией, своими крепостями. В 1621 г. протестантские командиры дошли до того, что, как в недавние годы кровавого раздора, поделили страну на военные округа и стали собирать налоги в свою пользу. Королевская армия осадила главный оплот гугенотов Ла-Рошель (1627 г.) Гарнизон отважно оборонялся, но спасительная помощь из-за моря не пришла - в Англии был убит министр герцог Бекингем, надежный союзник французских протестантов (хотите знать об этом подробнее - перечитайте «Трех мушкетеров». Может быть, там события описаны не совсем так, как было на самом деле, но никогда не лишне доставить себе удовольствие). После взятия города его крепостные стены были срыты. Так же поступили и с другими оплотами гугенотов. Вероисповедные права, гарантированные протестантам Нантским эдиктом, были сохранены, но «гугенотской республике» пришел конец. Как следствие, среди них возросло число равнодушных к вере, и многие дворяне за хорошее материальное вознаграждение стали переходить в католичество.

Теперь предстояло покончить с сепаратистскими устремлениями сеньоров. В борьбе с ними кардинал был жестче, чем по отношению к гугенотам. Губернаторы (наместники), которые пытались вести себя, как удельные князья, отстранялись от должности, а если упорствовали - дело могло окончиться и казнью.

Губернаторы традиционно назначались из представителей местной знати (как когда-то графы), а вот интенданты, которых стал назначать Ришелье, были, как правило, выходцами из третьего сословия. Эти чиновники были наделены невиданными прежде полномочиями. Их полное название - «интенданты суда, полиции и финансов». Они бдительно следили, нет ли на поднадзорной территории умысла против королевской власти: не закупается ли оружие, не набираются ли наемники, не готовится ли захват крепостей. Они были и судьями, и прокурорами: всесторонне контролировали деятельность судов, а по делам, связанным с безопасностью государства, сами выносили приговоры. Следили, чтобы городские магистраты выполняли распоряжения полицейского начальства и чтобы народ был сыт - не возникала бы нехватка продовольствия. Они присматривали и за губернаторами, хотя за теми оставался теперь минимум функций управления.

Политику Ришелье можно даже назвать не просто абсолютистской, а тоталитарной. Король и чиновники всевластны, контроля снизу за ними нет. Житейская мудрость «начальству виднее» - не монопольно наша отечественная. Доподлинные слова самого кардинала: «Сочинители книг послужили бы истинно королю и министрам, если бы не мешались в обсуждение действий правительства ни в хорошую, ни в дурную сторону». Королевская власть по собственному усмотрению могла нарушать ставшие обычаем порядки, вникала не только в дела, но и в мысли подданных. Ришелье считал, что если правительство прислушивается к толкам о его действиях - это крайне для него опасно. Еще он придерживался той точки зрения, что народ должен иметь относительный достаток, но не богатеть - чтобы не думал о себе слишком много.

Был только один орган, с которым приходилось считаться - Парижский парламент (верховный суд). Членство в нем давно уже покупалось, но Генрих IV пошел еще дальше: сделал должности не просто пожизненными, но еще и наследственными (отчего они стали еще дороже - славный король нуждался). Составилась особая судейская аристократия («дворянство мантии»), которая чувствовала себя более независимо, чем военная. Достаточно независимо, чтобы критиковать королевские указы и действия власти.

Ришелье это очень не нравилось, у него возникали с парламентом острые конфликты. Наконец, он устроил так, что на торжественное заседание парламента явился король с блестящей свитой и выступил с длинной речью, больше походившей на нотацию. В ней напоминалось, каким бедам подверглась недавно Франция из-за падения престижа королевской власти, а ведь парламент, стоявший на стороне Лиги, тоже немало способствовал этому. Вот и теперь продолжает он перечить своему государю… В завершение было выдвинуто требование: судебные палаты не должны вникать в вопросы высшего государственного порядка. Если на заседании палаты присутствует король - поступивший закон должен приниматься без обсуждения. «Но есть священный долг, - и я его блюду, - веленья короля не подвергать суду». Эти слова прозвучали в драме великого Корнеля «Сид», и современники хорошо понимали, что подразумевают эти слова.