Читаем без скачивания Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Знать плела против кардинала Ришелье заговоры, но он был начеку. Его шпионы были вездесущи. Кардинал не гнушался и провокациями: преднамеренно устраивал так, что в ряды злоумышленников вовлекались неудобные ему люди. Каждый провал заканчивался казнями, с плеч летели головы даже принцев. И редко когда чьи-то мольбы о пощаде находили отклик у короля: Людовик XIII был злопамятен, а на добро забывчив и любви и дружбы не знал.

Под страхом смертной казни были запрещены дуэли, бывшие одним из наиболее ярких проявлений внутренней независимости дворянства. А вообще-то мера с практической точки зрения вполне разумная: ежегодно сотни дворян, вместо того, чтобы отдать жизнь за своего короля на поле брани, сходили в могилу, проткнутые шпагой на поединке.

Покончив с внутренними смутами и установив свой порядок, Ришелье стал пристально посматривать по сторонам, подыскивая объекты для захвата. Италия его интересовала мало: за последние века она слишком часто была ареной боевых действий и вследствие этого, а также из-за своей политической раздробленности, сильно сдала в экономическом отношении. Пришли в упадок знаменитые мануфактуры: в независимых или полунезависимых городах верхушка буржуазии, уподобляясь феодальной знати, стала предпочитать землевладение промышленной деятельности.

Поэтому кардинала больше интересовали индустриальные районы в Бельгии и по Рейну. Политически они принадлежали Испании и Германии - державам тоже уже не из числа сильнейших. В этом отношении очень кстати оказалась начавшаяся в 1618 г. Тридцатилетняя война. Изначально это был внутригерманский конфликт между протестантскими и католическими князьями. Однако вскоре она потеряла выраженный религиозный характер - у князей и императора были и чисто земные поводы для выяснения отношений.

Одолев своих гугенотов, Ришелье с чистой совестью стал поддерживать зарубежных протестантов в их борьбе с империей Габсбургов и предельно католической Испанией (в которой тоже правила ветвь Габсбургов).

Сначала, подпитанная французским золотом, в войну вступила лютеранская Швеция под командованием великого короля-полководца Густава Адольфа. А в 1635 г. Франция сама полезла в драку, которая стала принимать характер почти что общеевропейского конфликта.

Политика Ришелье оправдала себя: к Франции перешел Эльзас, после чего Рейн значительной частью своего течения стал ее пограничным рубежом, а у испанской монархии была отобрана юго-западная часть Бельгии - можно не напоминать, насколько это были высокоразвитые промышленные районы (формально приобретения были узаконены уже после Ришелье, по Вестфальскому миру 1648 г.).

В области культуры большая заслуга Ришелье - создание Французской Академии (1635 г.). Сначала это учреждение занималось преимущественно литературными и языковыми вопросами. В результате деятельности Академии французский язык, а соответственно и литературный стиль стали более грамматически формализованными, гладкими, изящными. Но писатели этой эпохи проигрывали своим предшественникам в своеобразии, сочности, народности языка. Их сочинения стали более нивелированными - чего и добивался кардинал от всех сторон жизни нации.

Свобода мысли во Франции, как и повсюду в Европе, была еще очень ограничена. С трудом укладывались в головах учения Коперника о том, что в центре мироздания не Земля, а Солнце, и Галилея - о вращении Земли вокруг своей оси. А подавляющее большинство людей вообще благоразумно оберегало свои головы от таких кощунственных фантазий.

Могло ли быть иначе? Дело даже не в том, что церковь отстаивала свою исконную мировоззренческую позицию, основанную на авторитете Священного Писания и на не противоречащих ему идеях крупнейших античных и христианских мыслителей (Лютер, и тот - узнав об утверждениях Коперника, воскликнул: «Глупец хочет повернуть все искусство астрономии. Но Священное Писание говорит нам, что Иисус Навин остановил Солнце, а не Землю»). Люди совершенно искренне верили, что в окружающем их мире дьявол вездесущ и человека повсюду подстерегают козни его. «Мыслью о черте наполняется весь день: это он положил камень, о который споткнулся человек, он сглазил здорового и заразил его, он воет ночью в трубе, он качает в такт тела повешенных, он бежит черной кошкой, он бросился обломком гвоздя, слетевшим с крыши дома. Против этого животного страха перед нечистым нельзя было подействовать никакими доводами, и его разделяло огромное большинство людей» (Р.Ю. Виппер).

Дьявол и его адские присные не одиноки в нашем мире: у них есть помощники, запродавшие душу нечистому ради обретения частицы его могущества, а за это обязавшиеся исполнять его волю. Число «колдовских процессов» не уменьшалось, костры пылали повсюду - как в католических, так и в протестантских странах. В Англии  во время пуританской революции первой половины XVII в. сжигали больше колдунов и ведьм, чем когда-либо. А для придания большей убедительности обвинениям, для подведения под них теоретической основы, широко использовались «естественнонаучные» методы доказательства: несомненность вмешательства дьявола и смертоносность волшебства его земных пособников доказывалась на основании примеров и свидетельств святых. Из них же извлекались отличительные признаки ведьм и колдунов, необходимые для их опознания. Такими вещами занимались весьма ученые мужи. В 1580 г. вышел снискавший большую популярность труд Бодена «Демономания», неоднократно переиздававшийся.

И все это происходило во времена, прославленные именами Монтеня, Декарта, Паскаля. Так что когда великий французский философ и математик Рене Декарт (1596-1650 гг.) изложил свои основы рационализма (знаменит его афоризм: «Мыслю - значит, существую»), ему пришлось остерегаться преследователей - хотя утверждение о том, что понятия Бога и бессмертия души от рождения присутствуют в сознании человека, было отправной точкой его философской системы. Он не поддался даже на уговоры сначала Ришелье, а потом Мазарини занять профессуру в Париже. Декарт предпочел на двадцать лет перебраться в Голландию, но и там постоянно менял место жительства.

Может быть, это случайное совпадение, но и величайший французский живописец той эпохи, глубочайший «художник-философ» Никола Пуссен (1594-1665 гг.) постоянно жил и работал в Риме.

Короля сговорились оженить, когда ему было всего двенадцать лет. Невестой была выбрана дочь испанского короля Филиппа III Анна Австрийская (титул эрцгерцога Австрийского тоже принадлежал тогда испанскому монарху). Она была ровесницей Людовика, и когда в 1615 г. сыграли свадьбу - за незрелостью молодоженов начало их супружеской жизни отложили на два года (редкая для того времени щепетильность). Но и по истечении этого срока у юного мужа что-то не заладилось, и он решился на повторение опыта только еще четыре года спустя.

Анна, в своем церемонном Мадриде немало наслышавшаяся о развеселой парижской жизни, нашла не то, чего ожидала. Кислая физиономия Людовика отражалась на всем его дворе. Король целые дни проводил в мастерской, на охоте или с лютней в руках (он любил музицировать), а вокруг была скука зеленая. Так что как уж там королева скрашивала свое одиночество, как складывалась интимная жизнь супругов, - вместе и порознь, - господину Дюма виднее. 

Беременности одна за другой заканчивались выкидышами, надежды на рождение наследника почти не оставалось. И вот в 1638 г., когда королю и королеве было уже по тридцать семь, свершилось чудо: на радость всей Франции родился мальчик. Потом были еще дети.

Король вскоре занедужил желудком и через шесть лет скончался. А мальчик стал «Королем-Солнцем». Во всяком случае, его так называли, и ему это нравилось.

Кардинал Ришелье отправился держать ответ пред Господом на год раньше, чем Людовик XIII. 

После его смерти в одном аристократическом салоне кто-то брякнул, что у него в жизни не было любовницы. Одна дама возмутилась: «Неправда, у него был пылкий роман, с моей хорошей подругой… Она пребывала в отдаленном замке, за много лье от Парижа, среди дремучих лесов. Но сердце кардинала стремилось к ней. Была ночь, дождь, гроза. Он презрел все опасности, преодолел множество препятствий. Наконец, они оказались в объятиях друг друга. И мы три дня не выходили из спальни»…Он умирал, находясь в полном сознании, от гнойного плеврита. До последнего дня диктовал свои распоряжения генералам, дипломатам и губернаторам. Беседуя с королем, тихим голосом произнес: «Вот мы и прощаемся… Покидая ваше величество, я утешаю себя тем, что оставляю ваше королевство на высшей ступени славы, тогда как ваши враги повержены и унижены».

Единственное, о чем он попросил государя, это по-прежнему милостиво относиться к его племянникам и родным. Но при этом добавил: «Я дам им свое благословение лишь при условии, что они никогда не нарушат своей верности и послушания и будут преданы вам до конца». Своим преемником он назвал кардинала Мазарини.