Читаем без скачивания Во славу Отечества - Евгений Белогорский

- Ты опоздал дорогой, мы все равно будем в Ревеле раньше!

Эти слова вызвали хохот у всех рядом стоявших моряков. Действительно, пилот уже никак не мог предупредить русский миноносный отряд о приближающейся к ним угрозе, эскадра Рейтера успевала ранее. Этот инцидент сразу снял с людей напряжение и моментально улучшил настроение от осознания полного бессилия врага перед собой.

Незаметно мелькнул мыс Сауэ, и дорога к Ревелю была открыта. Не изменяя своего построения, германская эскадра стала приближаться к порту, полностью перекрывая выход из него кораблям минного отряда. Прекрасно зная расположение защитных заграждений, Рейтер приказал остановиться и начал подавление береговых батарей из своих 11-дюймовых орудий, одновременно выслав вперед отряд тральщиков для расчистки подхода к Ревелю.

Появление врагов было уже замечено и навстречу эскадре вышли три крейсера «Баян», «Рюрик» и «Адмирал Макаров». Огнём своих орудий они пытались остановить работу тральщиков, но сами немедленно попали под огонь двух линкоров. Воспользовавшись моментом, поскольку линейные крейсера противника были заняты дуэлью с береговыми батареями, русские крейсера решительно атаковали старые германские линкоры, которые по своей огневой мощи значительно их превосходили. Неизвестно, пели ли в отсеках кораблей перед выходом на неравную схватку гордого «Варяга», или нет, но русские крейсера с честью вышли умирать.

Вглядываясь в лица своей команды, уже одетой в свежую форму первого срока, командир носовой башни крейсера «Баян» молодой лейтенант Владимир Летицкий подбадривал своих комендоров такими словами:

- Не робейте, братцы, перед супостатами германскими. Сегодня обязательно будет День нашей победы, и даже если суждено нам сегодня погибнуть, так умрем со славой. Добрая память останется и нас переживёт!

Матросы слушали своего командира и понимали, что сегодня действительно их День…

Людвиг фон Рейтер с азартом наблюдал, как разворачивается сражение. Находясь на грани зоны ответного огня, линейные крейсера энергично забрасывали русские батареи своими огромными снарядами, неся при этом минимальные потери. Адмирал прекрасно видел в бинокль как огромный столб дыма, взвился высоко в небо над одной из позиций противника.

Адмирал механически взглянул на часы, было 8:03.

-Прекрасный результат, скоро мы подавим все остальные огневые точки и спокойно займёмся крейсерами, думаю, старые банки продержатся ещё с полчаса,- радостно подытожил адмирал,- каковы наши потери?

-Два попадания в «Фон дер Тан», одно в «Гинденбург», плюс два пожара на тральщиках,- бойко доложил флаг-штурман Боссе.

-Дайте им сигнал к отступлению, они свою роль уже сыграли.

В пылу азарта уничтожения русских батарей, немецкие наблюдатели слишком поздно заметили появление новых действующих лиц в этом сражении. Со стороны моря к немецкой эскадре приближались четыре больших русских самолета. Немецкие наблюдатели ещё не встречались с подобными типами аэропланов, привыкнув в основном к лёгким, юрким истребителям.

В отличие от истребителей и разведчиков, они шли на предельно малой высоте, что было очень необычным для самолётов тех лет. Каждый из самолётов шел целенаправленно к одному из кораблей германской эскадры. До кораблей оставалось около 600 метров, когда наконец-то, была объявлена воздушная тревога и зенитные расчеты, приготовились к отражению атаки противника.

Вся прежняя тактика нападения самолетов на корабли сводилась к обстрелу из пулеметов и сбросу летчиками гранат или бомб на палубы судов. Судя по размерам аэропланов, это были русские бомбардировщики «Илья Муромец», хорошо зарекомендовавшие себя на сухопутных полях сражений. Видимо, недалеко у противника была воздушная база и заметивший эскадру патрульный самолет сел именно на их аэродром. Только так можно было объяснить ту расторопность, с которой вышли на эскадру русские самолеты.

Зенитные расчеты с нетерпением ожидали того момента, когда бомбардировщики врага начнут набирать высоту для сброса бомб на корабли, и поэтому не переводили стволы своих орудий и пулемётов в горизонтальное положение, боясь потерять время из-за малого расстояния. Однако, русские упрямо не желали подниматься вверх, продолжая приближаться. Оставалось 500, 400, 300 метров, а четырёхмоторные бипланы противника упрямо шли над кромкой моря.

В этот момент один из пулемётчиков с «Гинденбурга» не удержался и открыл огонь по приближающемуся самолету, и вслед за ним ударили пулемёты с других кораблей. Пули роем понеслись к аэропланам, и в это время из под фюзеляжа, что-то разом упало в море, и, вскоре, отмеченные пенным следом, две торпеды, устремились к бортам германского крейсера. Лишившись груза, биплан моментально ушёл на вираж с набором высоты, стремясь поскорее покинуть опасную для себя зону. Одна из пулеметных очередей с крейсера попала в левый крайний мотор, и в нём вспыхнуло яркое пламя. Бомбардировщик предательски качнулся на бок, но лётчик твердой рукой выровнял машину, продолжил свой манёвр. Опомнившиеся зенитчики корабля поспешили открыть торопливый огонь вдогонку улетающему самолету, но всё их внимание было приковано к стремительно несущейся смерти.

- Торпедная атака!!!- пронеслось над палубой беспечного крейсера, и сотни глаз с мольбой и страхом пытались оттолкнуть прочь белые буруны, но всё было напрасно. Два сильных взрыва потрясли корпус судна, но оно только чуть заметно накренилось на повреждённый борт,

немецкое качество постройки с честью выдержало опасное испытание. Было затоплено лишь машинное отделение, и в угольной яме левого борта начался пожар.

Примерно та же ситуация была на головном «Мольтке»: получив два попадания, крейсер остался на плаву, хотя и принял большое количество забортной воды и почти лишился хода. Это, впрочем, не помешало ему дать дружный залп из всех орудий в сторону береговых батареей противника. Однако, с двумя другими кораблями эскадры Рейтера дела обстояли, увы, не столь обнадёживающе.

Линкор «Шлезвиг-Гольштейн», сразу после попадания в него вражеских торпед, дал сильный крен на левый борт, который очень быстро увеличивался. Минуты, шли за минутами, но корабль упорно продолжал бороться за свою остойчивость. Уже показалось, что опасный крен сбалансирован, и худшее уже позади, как неожиданно внутри линкора прозвучал глухой гулкий взрыв, и корабль провалился в морскую пучину, заваливаясь на бок.

Не менее трагична была судьба и линейного крейсера «Фон дер Тан». Его атаковал ас русской морской авиации штабс-капитан Нагурский. Не обращая внимания на зенитный огонь, поврежденный правый крайний мотор и попадание в крыло, он довёл свой самолет до самой критической точки атаки и только тогда сбросил свои торпеды.

Творение военного изобретателя Григорьева: торпеды с кумулятивными зарядами стремительно рванули к красавцу германского флота «Фон дер Тану». Удачно направленная Нагурским, одна из торпед угодила прямо в район артиллерийских погребов. Огненный язык взрыва мгновенно прожег 150 миллиметров крупповской брони и вызвал страшный пожар внутри корабля. Огромный линейный крейсер буквально сложился пополам от мощного взрыва. Мгновение, и от «Фон дер Тана» осталась небольшая груда обломков на поверхности моря, все 1007 человек экипажа погибли.

Рейтер с ужасом взирал на поле боя, за считанные минуты положение германской эскадры резко изменилось. В трюме флагмана «Мольтке» начался пожар и команде корабля, с большим трудом удавалось сдерживать его распространение. Но адмирал недолго находился в прострации и на мачте флагмана взвился новый сигнал:

- Бить по крейсерам противника.

Понеся потери, Рейтер решил добиться хотя бы минимального результата, уничтожив крейсера Ревельского отряда. Двенадцатидюймовые орудия позволяли обоим линейным крейсерам бить корабли  врага, находясь вне зоны досягаемости огня их орудий. Для спасения своих душ русские суда могли только маневрировать, что они и делали, начав отход в сторону внутреннего рейда Ревеля, под прикрытие батарей. Но это только лишь оттягивало час расплаты, поскольку главные калибры «Гинденбурга» и «Мольтке» доставали их и там. Медленно, но уверенно ринулись в погоню за противником поврежденные корабли Рейтера, намериваясь довести своё дело до конца. Германские снаряды всё ближе и ближе ложились у бортов «Баяна», замыкающего строй крейсеров. Он уже поставил дымовую завесу, но она не смогла полностью скрыть корабль от глаз немецких дальномерщиков. Крейсер отчаянно маневрировал на предельной мощности своих старых, изношенных паровых машин, обе башни вели беглый огонь по кораблям кригсмарин, безжалостно опустошая свои артпогреба. Два попадания из носовой башни «Баяна» и два из кормовой буквально смели с палубы «Гинденбурга» носовую башню главного калибра. Однако силы были слишком неравными, два черных столба взрывов, один за другим выросли на крейсере, обрекая «Баян» на скорую гибель…