Читаем без скачивания Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева

— Мои друзья просят вас и вашу даму оказать нам честь провести пять минут за нашим столиком, бокал шампанского за дружбу, цирковое искусство и процветание России!

Аргентинец вопросительно посмотрел на Викторию и она согласно кивнула.

— Меня зовут Павел, — представился новый знакомый.

— Тори, — коротко ответила девушка.

Русских было всего трое — крепкие ребята, сразу видно, цирковые. Акробаты-прыгуны, скромняги, не желавшие распространяться о своих заслугах. Правда, по-французски говорил только Павел, а другие предпочитали смущенно улыбаться и подхваливать произносимые Павлом тосты.

— Лауреаты, «звезды» манежа, профессионалы высокой квалификации, а в присутствии иностранцев теряются, — незаметно шепнул он Виктории.

«И правда же — очень, очень милые… Но совсем другие — вылощенные, богатые, не то что прежние „цирковые“», — думала Виктория, — тем «Метрополь и не снился». Ей стало весело и необыкновенно легко. Будто с этими ребятами выросла она в «опилках»… Вот так и подмывало спросить про Караевых или сказать вдруг по-русски «Я тоже ваша — российская, манежная!» Но срабатывала, ставшая привычкой за эти годы «страховка». Только странной показалась Виктории оброненная одним из «цирковых» фраза — «Пора, шеф. Готова». Голова кружилась и немного мутило. Виктория направилась в дамскую комнату, деликатно сопровождаемая Павлом. Загадочно устроены русские рестораны — к туалету надо спускаться по лестнице, а потом ещё блуждать по каким-то коридорам… темным, холодным коридорам.

…Она пришла в себя в машине, ясно услышав голос «циркового»: «Соблазнительная, стерва! Может, мы её вначале трахнем? На „жмуриков“ меня не тянет, хоть на саму Мерилин Монро». — «Можно. Она все равно в отрубе. Только в сумочку не забудь бумаги сунуть. Ограбление, да ещё с изнасилованием — заурядный случай. А чернявый мудак из её компании подробно изложит, что куколка укатила с русскими… Вовремя я про цирк вспомнил», сказал сидящий за рулем «Павел». — «Еще с десяток километров отмахаем — и в ельничек. Все по инструкции».

Диалог доносился издалека — точно «радиопьеса» из соседней квартиры. Не страшно и совершенно тебя не касается. Только вот почему-то совсем не чувствуется тело — ни ногой, ни рукой не пошевелишь. Сон. Гадкий сон.

— Смотри, у нас кажется появился «хвост». Мощно идет, падла. Шесть цилиндров… Не обгоняет, висит. Про нашу душу… Что будем делать, шеф?

— Боюсь, Лапушка, трахнуть ты её не успеешь. Значит так, — я разгоняюсь, хвост за нами. Отворяй дверцу и выкидывай куколку на шоссе. Только мигом, чтобы прямо под колеса… Она сопротивляться не будет, «Павел» хихикнул. — Если успеешь, попробуй попользоваться на лету — ты же воздушный гимнаст!

Но у «гимнаста» от страха дрожали руки, пока он торопливо подталкивал тело повалившейся на него девушки к дверце.

— Чертово платье — так и путается!

— Да оборви его.

— Крепкое!

— Тогда обмотай подолом покрепче и приткни к дверце, чтобы сразу вытолкнуть… Готово? Набираю скорость. На счет «три» — действуй!

Водитель нажал на газ и с удовлетворением отметив приклеившийся метрах в 10 «хвост», начал выписывать зигзаги, проверяя реакцию преследователей. «Хвост» притормозил, а затем начал быстро сокращать расстояние.

— Раз… два… три! — словно повинуясь команде шефа оглушительно рванула покрышка, машину бросило влево, захлопнулась уже отворенная «циркачом» дверца, прищемив подол голубого шифона.

Взвизгнули шины, голова Виктории с тупым звуком ударилась о стекло и наступила мертвая тишина. Но только для неё и «Павла», уронившего на руль простреленную голову. «Циркач» же, повинуясь команде преследователей, вылез из завалившейся на обочине машины с поднятыми руками. Его схватила за шиворот крепкая рука и ткнула носом в прыснувший обжигающим газом баллончик. Силач мешком повалился в канаву. Виктория была осторожно извлечена и положена в траву. Чье-то ухо прижалось к её груди.

— Жива. Осторожней, пожалуйста. И поскорее — она умирает!

— Благодарение Аллаху, вы успели вовремя! — доктор сделал Виктории внутривенную инъекцию и снял показатели кардиографа. — А также господина Амира, настоявшего, чтобы в сопровождающей Ваше высочество свите был врач… Еще десять минут — и мадемуазель впала бы в кому, из которой редко кого удается вытащить без специальной аппаратуры… Она получила сильную дозу паралитического препарата… Но сейчас мы подстегнули её сердечко и оно рванулось к жизни… Я думаю, можно взлетать!

— Командир, мы взлетаем. Запросите ещё раз дорожку и немедленно! — скомандовал Бейлим в микрофон. — Как куда? Домой! — Он стиснул зубы так, что на скулах заиграли твердые желваки.

Это уже не шутки. Не ворчливые угрозы заботливого отца. Принц сел возле кровати лежащей в беспамятстве девушки, осторожно взяв в ладони и прижал к губам её безжизненную руку. — «Антония, любимая, больше никогда, ни на минуту, я не оставлю тебя одну». Как ж невероятно прекрасна она сейчас — бледные, четкие, словно высеченные из мрамора черты, опущенные на лиловые тени ресницы, и алая ссадина на скуле, ещё сочащаяся бисеринками крови. Чудесное, загубленное дитя! Бейлим сжал кулаки. Рядом с ней он чувствовал себя то мальчишкой, подчиняющимся властной, опытной и загадочной женщины, то воином и защитником, оберегающем трогательную в своей наивности девочку. Сейчас, склоненного над спасенной возлюбленной юношу переполняла нежность и гордость — сумел, он сумел вырвать её у смерти!

Всего двое суток назад Амиру сообщили, что в Россию, по следам подменившей свою подругу Антонии, двинулся посланный Хосейном человек. Ему надлежало указать местным киллерам «объект» и оплатить работу. Третьим в компании «Павлика» был прибывший из восточной столицы агент, выследивший девушку ещё в Шереметьево о давший окончательное «добро» на осуществление операции в «Метрополе». Советнику принца стало ясно — спасти девушку может только Бейлим — лишь ему под силу осуществить перелет в Москву в обход Хосейна. Амир не колеблясь предупредил Бейлима, не упоминая о том, откуда получена информация и с какой стороны грозит опасность Антонии.

Принц пришел в крайнее негодование, намереваясь немедля пойти на открытый разговор с отцом.

— Поздно, — сказал Амир. — Возможно, Ваше высочество ошиблось в определении виновника, возможно, все обстоит иначе. В любом случае — для выяснения понадобится время. У нас же его нет. Мне удалось получить разрешение у российских властей на Ваш кратковременный визит. Я дал позывные вашего «Боинга». Если позволите, я доложу эмиру, что отправляюсь вместе с Вами в Европу, не называя страны. Ведь она мне неизвестна. Я дал распоряжение вашему личному врачу и двум телохранителям следовать за нами. Но выйти из самолета в город сможем только мы. Так что, — помолитесь и вспомните уроки борьбы.

— Не знаю, чем обязан такой преданности… И такой дружбе… Я никогда не забуду этого поступка, Амир, как и того, что сделали вы для